Марат Немешев - Книга для...

• Название: Книга для...
• Автор: Марат Немешев
• Издательство: Европа
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9739-0134-9

Замечательно написанная, умная, тонкая и поэтичная книга о любви. Это первый для двадцатипятилетнего писателя из Украины роман. Повествование ведется от «первого лица», автор отдает герою свои имя и фамилию и настойчиво самоотождествляется с ним. Один из источников красоты в романе – сны героя, переполняющие роман и путающиеся с действительностью, легко переходящие в нее, так что отделить одно от другого не всегда представляется возможным. Герой – сочинитель: он сочиняет роман, свои сны, наконец, отношения с людьми. Сама его жизнь становится романом, а знакомые – персонажами, которым он задает сюжеты.

---

Почему же тогда я думал не о ней?

Почему?

Не о близкой и теплой Ане?

А о человеке, живущем далеко от меня. Сотни километров, государственные границы, кошмарные сны, небольшая, но не в мою пользу разница в возрасте, сотни других отличий и преград. Но ни одна из них не могла заставить меня прекратить думать о Тане. Я сижу с близкими людьми, пью пиво, рассуждаю на тему своей едва еще начатой книги. А что с ней? Что делает она? Где-то в пустой комнате. Такой же, как была у меня вчера, без веры, надежды и любви, которых я сам недавно клеймил. Она доверяла мне! Рассказывала все честно, но не делилась своей болью. Старалась держать в себе. Она была искренней… Говорят, что ложью и коварством можно многого добиться, но самое страшное оружие – это искренность. Но разве гильотину или дыбу мы называем оружием? Орудием. Пытки или казни. Ее искренность была орудием, она же была… Палачом или жертвой? Да, так же, как и в моем сне про удава и кролика. Она была одновременно и палачом, и жертвой.

Сотни слов по высокоскоростным каналам передачи данных. Тысячи слов. Десятки, сотни тысяч. Часы диалогов на грани между экстазом и отчаянием. Слова…

Слова:
«Я в нете…»
«Ты в сети?»

Слова:
«Мне плохо…»
«Не грусти!!!»

Слова…
Кто жертва?
Кто палач?

Слова:
«Я плачу…»
«Таня, плачь».

Слова…
По узким проводам,
Я, связан ими по рукам,
Слижу с щеки всю соль для ран
От слез?
Экран.
Слова.
Экран.

Мы в ответе за тех, кто нам доверяет…

Я вспомнил две фотографии, где она улыбалась. У меня не было других ее фотографий. Голос уже стирался в памяти. Я не мог вспомнить, как она смеется! Пытался восстановить ее смех в памяти. Не слышал, о чем продолжали говорить мои приятели рядом. Аня иногда поворачивала ко мне голову, наверное, на моем лице застыла улыбка, раз никто не обратил внимания на молчание. Я достал из кармана телефон и набрал коротенькое сообщение. «Таня, держись. Все будет хорошо». И отправил.

Прошла минута, одна из самых длинных минут в моей жизни. Телефон пискнул – сообщение доставлено. И все. Тишина. Ответа не пришло, в принципе, я не надеялся, что получу его.

Все продолжали веселиться и придумывать, для кого или для чего можно писать книгу:

– Для телесценария…

– Для приятного времяпрепровождения…

– Для сотрудников органов внутренних дел…

– Для всех, кроме сотрудников органов внутренних дел…

…

Аня с интересом смотрела на Ольгу, девушку, внешность которой познакомила меня с ней. Даня ела одну на двоих с Димой копченую колбаску…

А она сейчас сидит где-то далеко… Одна…

Богдан разлил почти полный бокал на ковер, вскочил, посмотрел на меня извиняющимся взглядом и пошел на кухню…

Она в своей комнатке смотрит прямо перед собой… Перечитывает мое сообщение?

Аня положила голову мне на колени. Светлые волосы. Я глажу по ним рукой. Пальцами разделяю на пряди, от них приятный аромат.

А Она, возможно, стоит в ванной и смотрит в зеркало. Так ей кажется, что на нее хоть кто-то смотрит. Она не поет в душе. Но в ее душе поет «Надежда»…

Богдан вернулся, сел по-турецки и начал просить Диму рассказать историю про Борю. Не дождавшись, повернулся ко мне:

– Слышь, Марат. Я вспомнил, о чем тебя хотел спросить. Тогда, в магазине. Помнишь?

Я молчал. Аня потерлась ухом и щекой о мою ногу. Джинсы приятно заскрипели. У меня потеплело в животе и ниже. Пульсировала кровь. Организм реагировал. Весна.

Весна приходит к каждому, но не всех застает дома. Ждет некоторое время и стучится в следующий дом. А кто-то сидит на полу и боится подойти к двери, не хочет, чтобы весна увидела заплаканное лицо и усталые глаза, полные смирения и боли.

Аня повернула голову и удивленно посмотрела на меня. По джинсовой ткани шли мелкие вибрации. По коже побежали мурашки. Я засунул руку в карман и достал телефон.

Звонила Таня.

Едва не затоптав всех гостей, я выбежал на кухню.

– Привет.

– Марат, можно я к тебе приеду?..

Она не поздоровалась. Просто сказала эти слова. Я не знаю, проносится ли перед глазами человека вся его жизнь за секунду до смерти. У меня за одну секунду после ее фразы пронеслась вся наша жизнь. Прошлое и настоящее, разделенное моим ответом. Я вспомнил ее первое письмо. Знакомство меня со мной. Она написала больше десятка прилагательных обо мне. Я удивлялся, откуда она все знает. Вспомнил, как она сообщила, что влюблена в другого. Эти муки казаться невозмутимым, все больше уходя в себя. Как я пытался вырезать воспоминания о ней из своей памяти, но они продолжали храниться в сердце, легких и снах. Завтра мы поговорим, и окажется, что это был ее минутный порыв, или она пошутила, или это слова отчаяния от невозможности быть одной. Она все еще привязана к нему. Мы наговорим друг другу гадостей и потом будем просить прощения. Или, наоборот, все будет хорошо со следующей же после моего ответа секунды. Через несколько месяцев она будет держать в руках эту книгу с ее инициалами на первом листе. От того, что я сейчас скажу, зависит не все в этом мире. Пройдут годы, и мы умрем. Нас когда-то то не было на этой Земле. Я не первый, кто ощущает это. Но кто кроме меня живет моей жизнью? Все смешалось. Я стоял в этом водовороте временных потоков, чувств и логики, между «вчера» и «сегодня». В руке теплела трубка телефона. Она прижимает к щеке такую же. Я так хотел бы прижаться к ней. Я совершенно с ней не знаком. Она настоящая? В какой книге можно прочесть, что мне сейчас делать?

– Приезжай. Я жду тебя.

Это были мои слова.

Мой ответ.

Впереди неизвестность.

Но это моя жизнь.

Она длиннее книги.

Книга – один из ее томов.

Я живу своей жизнью.

Жизнь для…

14. Книга для…

Книга.

Жизнь.

Глава.

Год.

Страница.

День.

Слово.

Час.

Для?

Для себя…

От первой до последней страницы.

Но так, чтобы интересно другим.

Искренне и честно, как перед самим собой.

С иллюстрациями и комментариями.

На первой странице – благодарность родителям, на последней – несколько цифр даты.

Прожить жизнь для себя, подарить себе весь мир. Не покорить танковыми клиньями или туменами конников, а подарить и беречь этот ценный дар.

В моей книге жизни сотни закладок, иногда так хочется перевернуть страницы назад, и перечитать строки, принесшие радость или боль. На некоторых листах пятна от кофе или разрывы от купидоновых стрел.

Жизнь как книга для себя.

У кого-то повесть или роман, короткая новелла, анекдот. Сотни похожих друг на друга сравнений испокон веков.

Жизнь как былина для себя. Смелым и бесстрашным воином против лени, лжи и сомнений.

Книга для себя, как целая жизнь. У меня книга, у других сложный чертеж турбины атомной электростанции или ежегодная пахота, посев, прополка, уборка урожая. Вместо сна монитор в игровом или chill-out на балконах престижного клубов. У меня книга, у кого-то фильм, опера или кроссворд.

Жизнь как книга для себя. Придумывать героев, а потом следить за их судьбами, рисовать на полях то, что никогда не пойдет в печать. Что-то чернилами, что-то краской, что-то слезами напополам с тушью, кровью, выцарапывая ногтями или вылизывая языком.

Кто-то гниет в подвалах сельской библиотеки, кто-то переиздается миллионными тиражами, продается за час на раскладках вокзала – прочитал и забыл, лежит под стеклом в гранитном мемориале, передается из уст в уста, живет в интернете, изредка распечатываемый на принтере.

Жизнь для себя.

Строить воздушные замки из песка, закусывать водку овсяным печеньем, истово молиться несколько раз в день.

Один и тот же человек может издаваться в разных форматах – покетбук для чтения в метро, без обложки пылиться дома на полке, подавать себя в дорогом кожаном переплете на званых обедах и днях рождения начальства.

При рождении мне вручили кипу чистых листов, я не пытался определить их количество, просто начал методично заполнять крючочками и галочками. Потом научился писать и рисовать. Но жил больше, чем мог зафиксировать. Сейчас записываю подробнее, чем чувствую. Допишу ли до конца? Какая страница окажется последней? Все время хочется пощупать толщину оставшейся стопки, но листы тонкие и не ясно, десять их или тысяча. И пытаешься писать каждый лист, как последний, боясь остаться недосказанным или недопонятым. Но не превращать ведь жизнь в десятки тысяч предсмертных записок?

Книга для себя.

Поиски материального воплощения грез.

Поиски себя в темных закоулках души.

Поиски смысла там, где его нет.

Белые полосы, в отличие от черных, неразличимы на белой бумаге.

Белый стих трансформируется в белый шум, за которым не разглядеть очертаний предметов.

Черной пешкой угрожать белому королю, играя в шахматы с самим собой. Перевернуть доску и пожертвовать королем ради коня, за которого отдал полцарства.