Богомил РАЙНОВ - РЕКВИЕМ

• Название: РЕКВИЕМ
• Автор: Богомил РАЙНОВ
• Издательство: ЗАО Изд-во Центрполиграф.
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-227-002311-4

Эмиль Боев #

Введите сюда краткую аннотацию

---

— Садись, Лили, — предлагает майор со свойственной ему манерой сменять официальный тон сугубо дружеским.

  Лили садится все с тем же апатичным видом, словно загипнотизированная, кладет ногу на ногу, и распахнувшиеся полы пальто обнажают ее импозантные бедра.

— Как живется? — по-свойски спрашивает Драганов.

— Обыкновенно...

Голос у нес низкий, хрипловатый, как у джазовой певички былых времен.

— Я хочу сказать, с морфием или без морфия?

— Вы же знаете, что я с этим покончила.

— Дай-то Бог, — кивает майор. — А позавчера вечером чем ты занималась?

— Позавчера? — Она слегка поднимает черные брови, но лицо ее остается все таким же безжизненным. — Кажется, была в кино.

— Ага, прекрасно... Что же ты смотрела?

— «Багдадского вора», — не колеблясь, уточняет девушка.

— Этот фильм в течение недели ни в одном кинотеатре не показывали, — в свою очередь уточняет Драга-нов. — Скажи это Апостолу, или Бояну, или тому, кто подучил тебя врать мне.

  Она молчит, словно все это ее не касается.

— Ну а потом, после кино, в котором ты не была, чем ты занималась?

— Пошла домой.

— Одна?

— С Бояном... если это имеет такое значение.

— Никакого значения это не имеет... Раз с Бояном... Тем более что вы сговорились...

  Майор замолкает на время, как бы раздумывая над тем, продолжать ему этот бесполезный разговор или прервать его. Потом спрашивает:

— И все же, в котором часу вы пришли домой?

— К одиннадцати.

— В твою мансарду?

— А куда же еще?

— И больше не выходили? Лили кивает.

— Странно... — тихо роняет Драганов.

  Однако его замечание не производит на девушку никакого эффекта.

— Странно... — повторяет майор. — Потому что люди видели, как вы в полночь выходили из «Ягоды».

— И что же в этом странного? — по-прежнему невозмутимо реагирует Лили. — Просто у меня нет часов. -Она поднимает руку и сдвигает рукав. — Вот, поглядите, нет у меня их. Правда. И вообще я не слежу за часами. Хотя если бы я заранее знала, что вы меня вызовете, я бы взглянула на них, чтобы быть точнее в своих ответах.

— А ампулы?

  Лили даже не спрашивает, «какие ампулы», а продолжает сидеть с безучастным видом, откинувшись на спинку стула, скрестив ноги, потупя взор, словно ей захотелось маленько вздремнуть.

— Ампулы, те, что Фантомас стащил в аптеке в ту самую ночь! — кричит Драганов, чтобы разбудить ее.

— Впервые слышу.

— Знаешь, Лили...

  Она лениво поднимает темные глаза и как бы для того, чтобы избавить его от напрасных усилий, произносит:

— Ничего я не знаю.

  Произносит спокойно, но так, что в этой фразе отчетливо слышится другое: «Ничего я вам не скажу».

  Драганов нажимает на кнопку под столом и отдает появившемуся милиционеру распоряжение:

— Уведи ее! Следующий!

В этот раз следующий — Боян.

— Я полагал, что нам с тобой больше не придется встречаться, по крайней мере тут, в этой канцелярии, — вставляет Драганов после нескольких незначительных вопросов.

— И я так думал, — тихо отвечает парень. — Мне даже непонятно...

— А! Непонятно...

— Я вам честно говорю, что с этим уже покончил... Если не верите, пошлите меня на анализ...

— Ты лучше скажи, порвал ли ты с теми, что ждут тебя там, на улице?

— Почти... Кроме Лили.

— Да, Лили... Я так и не понял, что она смотрела позавчера в кино...

— Она вообще в кино не была. - А она говорит, что была.

— Не знаете женщин. Стоит испугаться, и сразу начинает врать.

— Что-то я не заметил ее испуга.

— Такая уж .она, виду не показывает.

— А чего ей пугаться?

— Она знает столько же, сколько и я... Но раз вызвали...

— Значит, ты даже не догадываешься, зачем вас вызвали?

— Понятия не имею.

— А когда ты в последний раз видел Фантомаса?

— Давно я его не видел.

— Но ты же был позавчера в «Ягоде»?

—  Мы были там вдвоем с Лили.

—  А что ты знаешь об ограблении аптеки?

— Какой аптеки?

— И о каком «ограблении»?.. — дополняет Драганов.

— Но я вам честно говорю...

  Боян постоянно подчеркивает это свое «честно», и держится он куда естественней, чем Апостол, и все же я не могу отрешиться от мысли, что мой подопечный врет нисколько не хуже Апостола.

— Ладно, ступай, — досадливо машет рукой майор.

  Однако парень не торопится уйти и в какой-то нерешительности посматривает на Драганова.

— Мне только хотелось вас попросить...

  Он замолкает, и Драганов в свою очередь смотрит на парня.

— В чем дело?

— Мне хотелось вас попросить, чтобы вы не сообщали товарищу Боеву... Тем более что я и в самом деле ничего не знаю про эту аптеку и... почти порвал со всей этой компанией... и вообще...

— А почему ты боишься товарища Боева?

— Я не боюсь. Неловко мне.

— Ладно, ступай, — повторяет майор.

  Видали! Неловко ему.

  Сегодня тоже все послеобеденное время проходит в служебных разговорах с Бориславом, только на сей раз к теме «Томас» прибавилась еще одна — «Чарли».

— Ужасно нечистоплотный тип... — замечает мой приятель.

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Все... Особенно его ноги.

  Борислав вытаскивает из какой-то папки несколько снимков и через стол бросает их мне.

— Смотри, он босой! — изумляюсь я, взглянув на первый снимок.

— Только когда в парадной форме, — уточняет мой коллега.

  Гражданин Чарлз Уэст - в дружеском общении Чарли — заснят во всем своем величии в момент, когда он выходит из посольства. Худой и высокий, конечно, не то что Апостол, он одет с артистической небрежностью — рубаха в крупную клетку, распахнутая почти до пояса, мятая кожаная куртка и такие же мятые ковбойские штаны. Лицо в основном представлено большущим острым носом. Остальная же его часть в большей или меньшей степени скрыта буйной кудрявой растительностью — длинной косматой шевелюрой, всклокоченной бородой и свисающими усами. Гитара, висящая на плече, и босые ноги счастливо дополняют его парадный вид.

— О! Наш герой моторизован, — замечаю я, переходя к следующей фотографии, на которой Чарлз Уэст восседает на своем мотоцикле.

— Приволок это старое барахло из Турции и газует на нем туда-сюда.

— И где его резиденция?

— Живет на улице Патриарха Евтимия у одной старушки, сестры его матери.

— А чем он занимается в последние дни?

— Все тем же: шляется по кафе. 1Йо всяком случае, в посольство он не наведывался, если тебя это интересует.

  Борислав тянется к сигаретам, закуривает с рассеянным видом, как бы машинально, не сознавая этого. Потом говорит, выбрасывая вместе со словами и соответствующее количество дыма:

— Пока что эта фигура не играет никакой роли. Самый банальный случай — бродяжка из богатой семьи. Один из тех скитальцев, коих тысячи шляются по белу свету, потому что это модно — скука и наркотики не дают им покоя.

— У нас наркоман ничего не найдет.

— Пожалуй. Но этот нашел Марго.

— Марго не находка. Таких всюду хватает, как говорится, хоть пруд пруди.

— Знаешь, когда человек влюблен, ему начинает казаться, что с его возлюбленной никто не может сравниться.

— Наркоманы не очень-то сильны в любви.

— Может, это и не любовь... Дружба, привязанность. Что бы там ни было, для меня эта фигура не имеет никакого значения.

— Таких фигур, которые бы не имели никакого значения, в жизни не бывает. Так же, как в шахматах.

— Понимаю. Но я имею в виду данный момент.

  Данный момент... Откуда нам знать, что подготавливается в данный момент. Быть может, этот косматый и бесхарактерный Одиссей уже превратился в инструмент для осуществления операции, об истинных целях которой сам он понятия не имеет. А может, мы готовимся устроить облаву в лесу, в котором давным-давно нет дичи, устраиваем засаду для призраков, может, мы вообще зря вторглись на территорию Драганова.

  Оставив на работе свои координаты на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств, мы торопимся в «Болгарию» чего-нибудь поесть. У широкой витрины нашелся свободный столик. Лениво жуя и запивая пивом сосиски, мы наблюдаем за движением прохожих по бульвару. Скоро вечер, в такое время люди обычно выходят на прогулку. На тротуаре в мягком свете заходящего солнца медленно дефилирует молодежь парами или группами, прохожие болтают, смеются, иные посматривают в нашу сторону, и мы невольно чувствуем себя на положении манекенов, рекламирующих в витрине сосиски и пиво — это, мол, вкусно и питательно.

  Как бы то ни было, но после того, как ты занимался больными людьми и их болезнями, приятно видеть вокруг себя такой жизнерадостный и здоровый народ. «Их всего несколько десятков», — говорит Драганов. И может быть, он, Драганов, даже не подумал о том, что для него это сравнительно малое число не имеет никакого значения, потому что он на всю жизнь осужден заниматься этими несколькими десятками, по восемь, а то и по десять часов в сутки проводить только с ними, видеть воочию их драмы и катастрофы, потому что фактически они неотделимы от его собственного существования.