Семен Альтов - Собачьи радости

• Название: Собачьи радости
• Автор: Семен Альтов
• Издательство: Новый Геликон
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1995

В книгу популярного писателя-сатирика Семена Альтова вошли лучшие его рассказы и монологи, написанные за 25 лет творческой деятельности и исполнявшиеся с эстрады Аркадием Райкиным, Геннадием Хазановым, Ефимом Шифриным, Кларой Новиковой и другими известными артистами эстрады, а также самим автором.

---

Добежав до шестого вагона, он ввалился в тамбур и, протянув проводнице билет, вздохнул: «Фу ты, еле успел!»

— Минутку! — строго сказала девушка в пилотке. Успели, да не туда. Это не ваш поезд!

— Как не мой? А чей? — испугался пассажир.

— Наш двадцать пятый, а у вас на двадцать восьмой. Он час назад ушел! До свидания! — проводница выпихнула мужчину на перрон.

Тепловоз гукнул, и состав медленно тронулся с места.

— Постойте! — закричал пассажир, набирая скорость вместе с поездом. Я купил билет! Дайте влезть! — Он ухватился рукой за поручень.

— Я тебе влезу! — рявкнула проводница. — Руки уберите взад! Не лапайте чужой поезд! Бегите в кассу, поменяйте билет, тогда сажайтесь, если догоните! Или дуйте к бригадиру! Он в десятом вагоне едет!

Гражданин прибавил скорость и, поравнявшись с десятым вагоном, завопил в открытое окно:

— Извините! У меня билет в шестой вагон, а она говорит: не на мой поезд!

Бригадир, поправляя перед зеркалом фуражку, не оборачиваясь, сказал:

— У меня сейчас обход состава. Если нетрудно, загляните минут через тридцать!

Через полчаса он вернулся и, взяв через окно билет, начал его разглядывать.

— Все в порядке! Во печатают, да? Ни черта не разберешь! Скажите Гале, я разрешил.

Пассажир сбавил скорость и, поравнявшись с шестым вагоном, закричал:

— Галочка! Это я! Вам привет от бригадира! Он сказал: сажайте меня!

Девушка недовольно посмотрела на билет:

— «Он сказал»! У вас тринадцатое место! Вот! А на нем уже едет женшина! Незамужняя! Что вы с ней на одной полке делать будете? Не посажу! Так бригадиру и передайте!

Мужчина чертыхнулся и побежал разбираться.

Состав давно набрал скорость и грохотал на стыках. Пассажиры начали раскладывать на столиках ужин.

— А ведь хорошо бежит товарищ. Я в его годы по утрам тоже, бывало, как выбегу! — сказал пассажир в тренировочном костюме, прожевав бутерброд с колбасой. — Могу поспорить: дома он будет раньше нас! Пассажир в бобочке перестал нарезать огурец и заметил:

— По асфальту-то каждый может. Посмотрим, как он по болоту пойдет, родимый!

…Мужчина с чемоданом продолжал мотаться по шоссе вдоль поезда от проводницы к бригадиру и обратно. Он был уже в трусах, майке, но при галстуке. В это время по вагонам пошли ревизоры.

— Кто это там бежит?

— Да вроде с нашего поезда, — сказал кто-то.

— С вашего? — Ревизор высунулся в окно. — Товарищ! Эй! А билет у вас есть?

Бегущий кивнул и полез в трусы за билетом.

— Не надо! Верю! Надо людям верить! — сказал ревизор, обращаясь к пассажирам. — Бегите, товарищ! Бегите себе, раз билет есть. А то, знаете, некоторые зайцем норовят! За государственный счет! Счастливого пути!

В купе ехали бабушка с внучкой и двое мужчин. Бабушка начала кормить девочку с ложечки, приговаривая:

— Это за маму! Это за папу! Это за того дядю, который бежит к своей бабушке!

Мужчины при этом чокались и повторяли: «За папу! За маму! За того мужика!»

Проводница пошла разносить чай. Проходя мимо окна, за которым маячил пассажир, она спросила:

— Чай пить будем?

Тот замотал головой.

— Ну как хотите! Мое дело предложить! — обиделась проводница.

Пассажиры начали укладываться спать. Четыре женщины долго метались по вагону, менялись местами с соседями, чтобы оказаться в одном купе без мужчин. После долгой торговли удалось выменять девичье купе целиком. Счастливые, женщины лениво переодевались ко сну, и тут дама в красном халате заметила в окне бегущего мужчину с чемоданом.

— Девочки! Он все видел! — Она возмущенно рванула занавеску, и та, естественно, упала с металлическим штырем на стол. Женщины завизжали, пряча свои прелести кто куда.

Наконец занавеску приладили, в темноте долго говорили о том, какие наглые пошли мужики и где их взять. Расслабленные воспоминаниями, задремали. И тут дама в спортивном костюме вскочила:

— Девочки, послушайте, что он делает? Ухает, как паровоз!

— Да это паровоз и есть! — сказала женщина с нижней полки.

— Не надо! Паровоз делает так: «У-у-у…», а этот: «ух-ух!». Мне сны нехорошие приснятся! — Дама в красном халате постучала в стекло:

— Можно потише?! Вы здесь не один.

…Человек бежал. Может, открылось второе дыхание, но бежал он с каким-то сияющим глазом. И внезапно запел: «По долинам и по взгорьям…»

Старичок в панаме, читавший газету и близоруко водивший носом по строчкам, прислушался и сказал:

— Запел! Точно сумасшедший! Из больницы сбежал!

— Не из какой не из больницы, — мужчина в пижаме зевнул. — Автостоп называется! Люди бегут автостопом. Так всю страну можно обежать. Дешево, удобно и чувствуешь себя человеком, потому что ни от кого не зависишь. Бежишь по свежему воздуху, а тут духота и обязательно кто-то храпеть будет! Обязательно!

Проводница шестого вагона сидела в купе и шумно пила чай, поглядывая в окно. Там в свете редких фонарей мелькал человек с чемоданом. Под мышкой, откуда ни возьмись, у него появился транспарант: «Добро пожаловать в г. Калинин!»

И тут проводчица не выдержала. Чуть не вывалившись в окно, она заорала:

— Издеваетесь?! Ни днем ни ночью нет покоя! В глазах рябите! Убирайтесь отсюдова!

Пассажир странно улыбнулся, дал гудок и рванулся вперед.

Навстречу ему на всех парах из Москвы несся и непрерывно гудел грузный мужчина с чемоданом в правой руке и с женой в левой.

Тюбик с ультрамарином

Первый стакан пива Бурчихин выпил грамотно, в четыре глотка. Налил из бутылки второй стакан, посмотрел, как шевелится пена, поднес ко рту. Дал лопающимся пузырикам пощекотать губу и с вожделением отдался покалывающей холодком влаге. После вчерашнего пиво действовало как живая вода. Бурчихин блаженно зажмурился, маленькими глотками растягивая удовольствие… и тут почувствовал на себе чей-то взгляд. «Вот гадина!» подумал Витя, кое-как допил пиво, звучно поставил стакан на замызганный стол и оглянулся. Через два столика от него сидел тощий тип в синем свитере, длинный шарф был намотан вокруг несуществующей шеи, в руках трехцветная авторучка. Тип бросал на Бурчихина цепкие взгляды, будто сверяя его с чем-то, и водил авторучкой по бумаге.

— Опись имущества, что ли?! — хрипло сказал Бурчихин, сплюнул и пошел на тощего.

Тот улыбнулся, продолжая чиркать на бумаге.

Бурчихин тяжело подошел и взглянул на лист. Там была нарисована родная улица Кузьмина, а на ней… Бурчихин! Дома были зеленые, Витя — фиолетовый! Но самое страшное, — Бурчихин был вроде и не Бурчихин!

Нарисованный Бурчихин отличался от оригинала чистым выбритым лицом, веселыми глазами, доброй улыбкой. Держался он неестественно прямо, с вызывающей гордостью! Витину фигуру облегал прекрасно сшитый костюм. На лацкане краснел значок какого-то института. На ногах красные туфли, а на шее такой же галстук. Словом, — пижон!

Большего оскорбления Бурчихин не помнил, хоть вспомнить было что.

— Так! — хрипло сказал Витя, поправив ворот мятой рубахи. — Мазюкаем? А кто тебе позволил над людьми надругиваться?! Не умеешь рисовать, — сиди, пиво пей! Кто вот это, ну кто, кто? Разве я?! Да еще в галстуке! Тьфу!

— Это вы, — улыбнулся художник. — Конечно, вы. Только я позволил себе представить, каким бы вы могли быть! Ведь как художник я имею право на вымысел?

Бурчихин задумался, уставившись на бумагу.

— Как художник имеешь. А из кармана что торчит?

— Да это же платочек!

— Скажешь тоже, платочек! — Витя высморкался. — А глаза зачем такие вымыслил? Причесал волосы, главное. Вот подбородок у тебя хорошо получился, узнаю. — Бурчихин, вздохнув, положил тяжелую руку тощему на плечо. — Слушай, друг, а может, ты прав? Я тебе ничего плохого не сделал. Зачем бы тебе это выдумывать? Верно? А меня побрить, вымыть, переодеть буду как на картинке! Запросто!

Бурчихин посмотрел в свои ясные фиолетовые глаза, попробовал улыбнуться нарисованной улыбкой и почувствовал боль в скуле от потревоженной царапины.

— Будешь?

Витя протянул разломанную пополам пачку «Беломора».

Художник взял папиросу. Закурили.

— А это что? — спросил Бурчихин, осторожно дотронувшись до нарисованной черточки на щеке, и присел к столу.

— Шрам, — объяснил художник, — сейчас там у вас царапина. Она заживет, а след останется.

— Останется, говоришь? Жалко. Хорошая щека могла быть. А значок к чему?

Художник наклонился к бумаге.

— Тут написано «Технологический институт».

— Думаешь, институт кончу? — тихо спросил Бурчихин.

Художник пожал плечами:

— Вы же видите! Поступите и закончите.

— А в семейном плане что ожидается? — Витя нервно отбросил папиросу.

Художник взял авторучку и на балконе дома набросал зелененький женский силуэт. Откинулся на стуле, посмотрел на рисунок и чиркнул рядом детскую фигурку.