Рон Хаббард - Во мраке бытия

• Название: Во мраке бытия
• Автор: Рон Хаббард
• Жанр: Юмористическая фантастика

Продолжаются приключения Джеттеро Хеллера, стремящегося спасти погибающую Землю. Но на его пути стоят агенты коварного волтарианца Солтена Гриса и Делберт Джон Роксентер, самый могущественный и безумный человек на Земле

.

ВАМ, миллионы любителей научной фантастики

и просто читателей, так тепло приветствовавших

мое возвращение в литературу, и вам, критики,

так восторженно встретившие «Поле боя — Земля».

Мне приятно работать для вас!

---

Хеллер принялся торопливо стаскивать с себя пиджак. Снял туфли, скинул брюки. Последнее, что он бросил на бетон пирса, была красная бейсбольная шапочка. Длинным красивым прыжком он бросился в воду, покрытую грязью и нефтяными радужными пятнами. И сразу же нырнул. Энергично работая руками, он быстро погружался. Мутный свет из коричневого постепенно превращался в серый. Ух ты! До чего же глубока эта река! А Хеллер спускался все ниже и ниже, шаря глазами вокруг, пытаясь пронзить взглядом мутную, почти непроницаемую воду. Вокруг поднимались облака ила. Наконец он достиг дна. И сразу же, как пробка, устремился вверх. Вырвавшись на поверхность, Хеллер повыше поднял голову и как бы подпрыгнул в воде, пытаясь оглядеться по сторонам. Потом он развернулся и снова устремился вниз. И снова уходил все глубже и глубже, не забывая зорко глядеть по сторонам. И снова облака черного ила! Он развернулся над самым дном и принялся плавать кругами. На глаза попадались только старые покрышки и жестяные банки. Он пошел вверх и опять вынырнул на поверхность. И снова сложные маневры в воде, снова попытки выпрыгнуть повыше, чтобы лучше осмотреться.

И тут он уловил слабый звук!

Хеллер еще раз выпрыгнул из воды, выбросив вверх почти весь корпус.

— Здесь я, — послышался слабый голос.

Хеллер развернулся и посмотрел в сторону пирса.

Там, прямо в воде, цепляясь за старое железное кольцо, вделанное в бетон, явно кто-то был. Виднелась только рука и часть головы. Делая сильные гребки, Хеллер поплыл в том направлении. Через минуту-другую он уже был рядом с маленьким человечком, покрытым нефтью, на фоне которой блестели только широко распахнутые умоляющие глаза.

— Я самый настоящий неудачник, — простонала эта жалкая фигура. И человечек тут же закашлялся. — У меня и на сей раз не хватило характера. Я не в состоянии продержать голову под водой достаточно долго, чтобы утопиться.

— Вы Израэль Эпштейн? — спросил Хеллер.

— Да, но, к сожалению, я не могу подать вам руки. Потому что тогда мне придется выпустить это кольцо.

С одного взгляда Хеллер понял, что положение бедняги действительно незавидное — стена пирса возвышалась прямо над ним, и ухватиться ему было не за что. Проходящее мимо судно подняло волну. Эпштейн выпустил все же кольцо из рук, и его ударило о бетон. Хеллер поймал его за руку и помог снова ухватиться за кольцо.

— Держитесь!

— Так я все равно не могу взобраться наверх. Я не смог прилично утопиться, а теперь и спастись как следует не могу. Говорю же вам, что я полный неудачник. Честно говоря, вам лучше бросить меня здесь. Спасать меня — только время зря тратить.

Хеллер поплыл вдоль мола и скоро оказался у железной лестницы, которая уходила в воду. Он легко взобрался на пирс. Подбежав к своему пиджаку, он вынул из кармана рыболовную леску и направился к Эпштейну.

— Ничего не делайте, просто держитесь за кольцо! — крикнул он ему.

Волна от проходящего мимо буксира снова накрыла Эпштейна с головой. Пальцы Хеллера мелькали у меня перед глазами. И вдруг я понял, что он сплетает рыболовную леску в шпагат. Сделав из шпагата незатягивающуюся петлю, он спустил ее Эпштейну.

— Просовывайте в нее ноги и постарайтесь усесться в ней.

Но Эпштейн не смог справиться и с этим. Тогда Хеллер привязал верхний конец шпагата к проржавевшему

кольцу на пирсе, а сам прыгнул в грязную воду реки. Он подплыл к Эпштейну, выловил из воды обломок доски, переломил ее и вставил в петлю, образовав таким образом нечто вроде сиденья, а потом помог ему усесться так, чтобы можно было держаться за узел вверху петли.

— Не следовало бы вам тратить на меня столько усилий, — сказал Эпштейн. — Увидите сами — стоит мне выбраться и я обязательно влипну во что-нибудь еще похуже.

— Постарайтесь пока никуда не деться, — сказал Хеллер.

Он поплыл обратно к железной лестнице, выбрался на пирс, и скоро на бетоне у его ног уже лежал спасенный им Эпштейн, совершенно выбившийся из сил, но на этот момент пребывающий в полной безопасности.

Глава 4

К ним не спеша приблизилась пара полицейских.

— Чем это вы здесь занимаетесь?

— Ловим рыбу, — сказал Хеллер.

— А вы случайно не купаетесь? — спросил один из полицейских.

— Нет, только ловим рыбу, — сказал Хеллер.

— Только смотрите мне, не купайтесь, — предостерег их полицейский, и они с напарником величественно удалились, небрежно помахивая на ходу резиновыми дубинками.

— Вы не выдали меня им, — сказал Эпштейн. — А могли бы и выдать. Все равно они меня в конце концов сцапают.

Хеллер тем временем порылся в куче сваленных на мол вещей и достал из кармана пиджака красную инженерную тряпицу, которой и принялся вытирать лицо Эпштейна. Потом он помог ему снять ботинки и брюки и разложил их на молу сушиться на солнце, а оно, судя по всему, изрядно припекало там у них. Еще раз пройдясь тряпицей по лицу Эпштейна, он нацепил ему на нос очки. Я тем временем раздумывал, не ошибся ли Хеллер. Ведь судя по описанию мистера Туодла, Эпштейн был злобным анархистом, грозным террористом, представляющим собой явную угрозу для всего цивилизованного мира. А тут перед Хеллером сидел крохотный

человечек с узким лицом и длинным, уныло свисающим носом и чрезвычайно слабым зрением и дрожал от холода.

— Вам холодно? — спросил Хеллер.

— Нет, просто это реакция на то, что мне пришлось пережить в последние часы, — ответил Эпштейн.

— А скажите честно, зачем вы им понадобились? — спросил Хеллер.

У Эпштейна был такой вид, будто он вот-вот расплачется.

— Да видите ли, все началось тогда, когда я понял, что агенты налоговой инспекции устанавливают или меняют правила по своему усмотрению. В один трагический для меня день я сидел в библиотеке и вдруг обнаружил подлинный принятый Конгрессом закон, а также изданные на его основании инструкции, регулирующие деятельность налоговой инспекции. Я снял ксерокопии с документов. А потом начал, в полном соответствии с законом и инструкцией, вычислять законные суммы налогообложения для нашего факультета и кое для кого из студентов, учитывая все полагающиеся по закону льготы и снижения налоговой ставки. — На какое-то мгновение он замолчал, а потом с тяжелым вздохом продолжил: — Ох, должен признаться, что путь революционера не усыпан розами. Он слишком тернист! И я оказался неспособным идти по нему до конца.

— Так что же все-таки случилось? — спросил Хеллер.

— Местные власти через свои органы налоговой инспекции потеряли два миллиона долларов, которые та до этого незаконно взимала с населения. И все премиальные, которые выдавали Мак-Гиру, О'Брайену и Мэлону, дошли до нуля. — Он снова тяжело и прерывисто вздохнул. — Они никогда не простят мне этого. И будут преследовать меня до конца моих дней. Вам не следовало меня спасать. И вообще, заниматься мной — дело безнадежное.

Хеллер тем временем понемногу счистил с себя приставшую грязь. Потом направился к своим вещам и достал из них повестку. Вернувшись, он подал ее Эпштейну.

— Что означает эта бумага? — спросил он.

Эпштейн внимательно прочел документ, перевернул и посмотрел на обороте.

— Да это просто повестка. Вам предписывается явиться в суд для дачи показаний.

— А в чем заключается эта процедура? — спросил Хеллер.

— О, это очень просто. Сошлитесь на пятую поправку к Конституции, что по существу означает, что вы отказываетесь давать показания, которые могут быть использованы против вас. Тогда вас отправят в тюрьму и станут приводить в суд каждые несколько недель, где вы снова будете ссылаться на пятую поправку и снова отказываться от дачи показаний.

— Значит, в ходе допросов не применяют каких-либо средств, которые могут заставить вас помимо воли рассказать о себе все, что вы о себе знаете?

— Нет, это просто один из изобретенных ими методов держать в тюрьме ни в чем не повинных людей.

Хеллер устремил печальный взгляд на воду.

— Бедные парни, — сказал он.

— Кто, какие бедные парни? — заинтересовался Эпштейн.

— Мак-Гир, Мэлон, О'Брайен и еще семь агентов. Они все мертвы. Видите ли, я подумал, что тут может произойти нарушение Кодекса.

— Они мертвы?

— Да. Взорвалась ваша квартира. И все они погибли.

— Так ведь если эта троица мертва, то и дело мое закрыто. В суде нет и не может быть никаких доказательств, кроме их устных заявлений. А это означает, что охота на меня должна прекратиться.

Дело закончено и закрыто!

— Вот и прекрасно, — сказал Хеллер. — Значит, вы совершенно свободны!

Эпштейн некоторое время сидел молча, а потом челюсть у него задрожала, а по лицу обильно покатились слезы.

— Но если вы свободны, — сказал Хеллер, — то что же все-таки вас огорчает?