Олег Шмелев - Скатерть на траве

• Название: Скатерть на траве
• Автор: Олег Шмелев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1984

Книга состоит из двух произведений. Повесть «Скатерть на траве» – о судьбе человека, который не сумел в трудный для себя час проявить твердость воли, пошел на сделку с собственной совестью и окончил жизнь трагически.

В остросюжетном романе «Три черепахи» рассказывается о друзьях, которые росли в одной среде, но судьба их сложилась так, что в зрелые годы они оказались на совершенно разных позициях. Книга должна послужить делу воспитания молодых людей в духе честного отношения к своим обязанностям перед обществом.

---

Журавлева вовсе не интересовало сейчас, кто его продвигал, хотя в делах подобного рода знать это бывает небесполезно. Существенное состояло в том, чтобы точно установить характер субординации в связке Перфильев – Короткой Казалннский. Это Журавлев считал чем-то вроде мерительного инструмента, с помощью которого можно выверить версию о покушении Казалинского на жизнь Короткова и в конце концов определить меру вины каждого.

Чисто технической, если так можно выразиться, стороной деятельности преступной группы занимался Ковалев, и он быстро продвигался к окончанию. Журавлев должен был не отстать, поэтому он отказался от своего первоначального намерения отложить на несколько дней допросы Короткова, который лежал теперь в изоляторе для подследственных. Журавлев хотел дать ему как следует оправиться после аварии, но врач объяснил, что Короткова, если бы не переломы, хоть сию минуту можно зачислять в авиацию, так что никакими допросами ему не повредишь.

Журавлев захватил кассетный магнитофон и отправился в изолятор. Кроме магнитофона, у него был небольшой чемоданчик, а в чемоданчике в числе других бумаг имелся один документ. Когда Короткова брали под стражу и переводили в изолятор, среди его вещей обнаружили старый, наверняка военных времен, кожаный кисет, пузатенький и неимоверно тяжелый, набитый под горло, перетянутое шелковым шнурком. В нем оказались перстни, брошки, серьги, браслеты и золотые десятирублевики царских времен. Опись содержимого кисета, лежавшая в чемоданчике, была важным документом.

Он предвидел, что, несмотря на пренебрежительное к нему отношение, Коротков обрадуется его появлению, и не ошибся. Все подследственные стремятся к какой-то определенности и трудно переносят медленное течение следствия. Коротков не составлял исключения.

Войдя в палату, Журавлев взял из-за стола стул, поближе подвинул его к кровати и спросил о самочувствии. Коротков не жаловался. Журавлев объяснил, что хочет записать допрос на магнитную ленту, но, может быть, лучше сначала просто поговорить откровенно?

– Можно и поговорить, – охотно согласился Коротков.

Журавлев поставил магнитофон на стол, не включив его, заложил руки за спину и прошелся вдоль кровати взад-вперед.

– Вы, Коротков, при последней нашей встрече сказали инспектору Синельникову, что познакомились сначала с Казалинским, а потом уже с Перфильевым. Обрисуйте, пожалуйста, на какой почве произошло знакомство с Казалинским.

Коротков здоровой рукой взъерошил свои и без того спутанные волосы и спросил:

– Вы в колхозе «Золотая балка» с Сидоренковым говорили?

– Нет, но я знаю, чем он занимается. С ним беседовал работник ОБХСС.

– Ну так вот… Сидоренкову надо было десять кубометров стройматериалов достать. Он мне сказал, что директор базы Казалинский в принципе всегда готов это устроить, но он терпеть его не может, Сидоренкова то есть. Не хочет с ним связываться. А я ему неизвестен, со мной он согласится иметь деловые отношения. А я внакладе не останусь. Так говорил мне Сидоренков.

– А почему Казалинский не терпел Сидоренкова?

– Просто из осторожности. Этот Сидоренков три раза сидел.

– За что?

– За такие вот штучки.

– Но как же вы подошли к Казалинскому?

– У него есть слабость.

– А именно?

– Он любит золотые червонцы царской чеканки.

– Они у вас были?

– Не у меня. У Сидоренкова.

– Такой осторожный человек… – с сомнением сказал Журавлев. – Как же от незнакомого принимать?

– Я сказал, что от Сидоренкова. Как он просил.

– Непонятно. Казалинский же его, как вы говорите, боялся. Не увязывается, знаете ли.

– Все на месте. Клешня не хотел контачить с ним напрямую. А через прокладку не возражал.

– Вы, значит, служили только прокладкой? – Вопрос был не без подвоха, но Журавлев и не скрывал этого, зная, что Коротков тоже все поймет.

– Вы ж предлагали откровенно, а сами ловчите. Яне пешка, – сказал Коротков.

– Я не считаю вас пешкой. Наоборот. – В этих словах Журавлева заключался уже не подвох, а очень опасный для Короткова смысл. И тот опять все оценил.

– Не надо лишнего, – деланно-умоляюще попросил Коротков. – Я получал свою долю, но не надувайте этот шарик так сильно, может лопнуть.

Журавлев не собирался разубеждать Короткова, будто имел в виду не то, о чем он подумал, а совсем иное – ну, например, его личные качества.

– С Александром Антоновичем Перфильевым вы познакомились позже, – сказал он, оставив слова Короткова без внимания. – Как это произошло?

– Сначала я познакомился с его дочерью.

– Случайно?

Коротков ухмыльнулся.

– С красивыми девочками не знакомятся случайно. Это делается умышленно.

– По-моему, теперь неоткровенны вы.

– Есть немного, – жестко сказал Коротков. – А вы ходите вокруг да около. Давайте в лоб.

– С удовольствием… Я предполагал, что на Перфильева вас вывел Казалинский. Так должно быть по логике вещей. Но я могу и ошибаться.

– Не ошибаетесь.

– Значит, это он подсказал относительно Елены Перфильевой?

– Да.

– У вас что же, был открытый разговор-мол, сойдись с дочерью, чтобы войти в доверие к отцу?

– Не так примитивно. Просто затеялся мужской разговор…

– В первую же встречу?

– Нет, это было уже после тех десяти кубометров. Мы стали видеться.

– Ну и?..

– Казалинский сказал, есть в городе одна девчонка – пальчики оближешь. Жалко, он для нее староват. Да и не очень-то легко подступиться.

– Мало ли в городе красивых девушек… Он что же, адрес вам сообщил?

– У нее автомобиль. Он сказал, где она заправляется. И номер машины.

– А кто она, чья дочь, кем работает Перфильев – не объяснил?

– Он объяснил: хоть у нее и автомобиль, но девочка, кажется, нуждается в деньгах.

– Вы не сочиняете? – Для Журавлева все это звучало дико.

– Сочинить можно и похлеще. Я вам голую правду.

– Ну и что же дальше?

– Познакомились. У нее тогда недавно умерла мать. Ездила на юг на моей машине. Она неважно водила. Я ее заодно и подучил. Потом дал взаймы пятьсот.

– Она вернула?

– Нет, конечно. Мы собирались пожениться.

– Казалинский радовался вашему успеху?

– А как вы думаете?

Они еще ни разу не притронулись к тому главному предмету, ради которого велся этот долгий разговор, но у Журавлева сложилось отчетливое ошутщение, что Ко-ротков считает подразумеваемый, умалчиваемый предмет совершенно ясным для него, Журавлева. Идя сюда. Журавлев допускал, что Короткое примет ту же линию поведения, какую выстроил Казалинский: сваливать основную вину на мертвого Перфильева. Но из того уже. что было тут сказано, можно сделать заключение: Коротков решил вести себя иначе. Даже если у них с Казалинским существовал на сей счет предварительный сговор. Поэтому Журавлев перескочил через ненужные ему сейчас подробности и приступил к основному:

– С вашего позволения, давайте определим роли. Образовался, как говорится, триумвират – вы, Казалинский и Перфильев…

– Не тот порядок, – перебил Короткое. – Казалинский, Перфильев и я.

– А не желаете поставить себя в середину?

– Я только передатчик. Ну и приемник, если уж вам так хочется.

– Значит, главным был Казалинский?

– Да.

– А роль Перфильева в чем заключалась?

– Он выписывал столько материалов, сколько требовал Казалинский.

– Вы, должно быть, плохо знаете, как распределяются фондируемые материалы. Существует разнарядка.

– В этой кузне я не разбираюсь. Знаю, что определенным лицам выписывалось больше, чем надо. Их указывал Казалинский. От них я получал деньги, отдавал Казалинскому, а он выделял часть Перфильеву.

– А вам?

– Маленькую часть.

– А что значит – указывал?

– Казалинский через меня называл Перфильеву фамилии толкачей из тех, которые приезжали что-нибудь получать.

Тут была некая шаткость. Журавлев отвел взгляд в сторону, сказал как бы в пространство:

– Такой осторожный человек… – Он в точности повторил ту же фразу, которую произнес иолчаса назад, имея в виду Казалинского. – Непохоже на него. Сам себе искал клиентов… Их было довольно много. Это опасно. Вот с Сидоренковым он вел себя правильно… А здесь, простите…

– Намек понял. Были клиенты и от меня, – признал Коротков.

– Мы все это зафиксируем в протоколе. Я не предупреждал вас об ответственности за дачу ложных показаний, но, надеюсь, вы сознаете…

– Не беспокойтесь, сознаю.

Журавлев сел за стол и на разлинованных бланках записал по порядку вопросы и ответы. Он записал их в самой сжатой форме. Закончив, прочитал протокол и сказал:

– Вы подозреваете, что тормозные шланги мог повредить Казалинский?

– Больше некому.

– Сейчас вы в этом уверены, судя по вашему тону. Откуда появилась уверенность?

Не показав вида, Журавлев, однако, был действительно удивлен уверенным тоном Короткова. Если версия о предумышленном убийстве Перфильева верна, Короткову ни с какой стороны не выгодно обвинять Казалинского в покушении на его собственную жизнь, ибо ничто другое не может так подкрепить эту версию. Не иначе Коротков что-то замыслил. Журавлеву пока оставалось только гадать и внутренне поражаться холодной расчетливости этого совсем еще молодого человека. В самый раз было задать себе наивный вопрос: «И откуда такие типы берутся?» Но Журавлев во время работы подобных вопросов самому себе не задавал. Разве что после, по дороге домой.