Виктор Буганов - Пугачев

• Название: Пугачев
• Автор: Виктор Буганов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В книге известного советского историка рассказывается о предводителе Крестьянской войны 1773—1775 годов, донском казаке Е. И. Пугачеве. В книге на богатом документальном материале воссозданы события Крестьянской войны, ее причины, ход, итоги, историческая обстановка, в которой она происходила.

---

Война скоро закончилась. Смерть (в 1761 году) русской императрицы Елизаветы Петровны, дочери великого Петра, сделала императором ее племянника Петра III Федоровича, ничтожного внука «северного властелина». Крайне ограниченный, бывший голштинский герцог, с восторгом принимавший прусскую военную систему с ее муштрой и бездушием, став во главе огромной империи, сразу же прекратил войну с любимым его сердцу прусским императором. Фридрих II, не раз терпевший жестокие поражения от русских войск, взявших в 1760 году Берлин, помышлял даже о самоубийстве. Но судьба переменчива — Россия в мгновение ока из врага превратилась в союзника. Русские войска уходят из Пруссии на свои квартиры.

Пугачев возвращается домой. Три года войны дали ему немало. Он повидал белый свет, побывал в русских, украинских и белорусских городах и селениях. В Польше увидел Торунь, Познань и Кобылин. Боевой опыт участника ряда сражений пригодится ему впоследствии. К тому же не тронули его ни пуля, ни сабля. «Ничем не ранен» (его слова), он прибыл в Зимовейекую к жене. Прожил здесь года полтора, стал отцом — у него родился сын Трофим. Но скоро, в 1764 году, снова объявили службу — в составе казачьего отряда Елисея Яковлева Пугачев оказывается в знакомой ему Польше. На этот раз предстояли дела не военные, менее опасные, но малоприятные — нужно было ловить беглых русских старообрядцев в приднепровских раскольничьих скитах и слободах, возвращать их в Россию. Эта служба столкнула Емельяна со старообрядцами, сыгравшими потом немалую роль в его судьбе. Донская команда выловила много беглых. Их привели в Чернигов. Отряд распустили, и Пугачев снова дома, на этот раз года три или четыре.

Время, в которое жил Пугачев, было богато войнами. Славу русскому оружию добывали солдаты Суворова и Румянцева, моряки Ушакова и Спиридова… Шесть лет спустя после войны с Пруссией начинается война с Турцией. Пугачева зачисляют в команду полковника Ефима Кутейникова. Два года он служил в действующей армии, в составе войск П.И. Панина — будущего душителя Пугачевского восстания. Опять Емельян участвует в сражениях, в том числе под Бендерами, снова проявляет «отличную проворность» и храбрость. Пугачев получает за воинские заслуги чин хорунжего — младший офицерский чин у казаков.

Боевой казак, ставший офицером, вероятно, выделялся среди однополчан не только храбростью на поле боя. Чувствуется, что и в кругу товарищей он стремился быть не на последнем месте, «произвесть себя, — по его словам, — отличным от других». Ему свойственно несомненное честолюбие; будучи по натуре живым и сметливым, он стремился обратить на себя внимание окружающих — ему «отличным быть всегда хотелось». Характерен в этом смысле один эпизод. У него была, очевидно, хорошая сабля. Он не раз, вероятно, показывал ее товарищам по службе. А однажды Емельян стал уверять их, что оружие подарено ему не кем иным, как Петром Первым, который-де был его крестным дедом, хотя тот умер более чем за полтора десятилетия до его появления на свет.

Так текла служба. Случалось всякое — хорошее и плохое. После взятия Бендер полк Кутейникова отвели на зимние квартиры в село Голую Каменку близ Елизаветграда (ныне Кировоград). Здесь храброго хорунжего, которого не брали ни пуля, ни сабля, одолела хворь — «гнили у него грудь и ноги». Емельян, вероятно, простудился; он сильно страдал физически и потому вскоре снова оказался на Дону. Дело в том, что Кутейников послал по приказу командования сотню казаков домой для «исправления лошадьми» — для пополнения полка конским составом, поредевшим в военных походах. В нее включили и больного Пугачева.

В родной станице он продолжал болеть и в армию не возвратился. Вместо себя нанял казака Михаила Бирюкова, дал ему для службы две лошади с седлами, зипун, бурку, саблю, 12 рублей денег, «харч всякий». Стоило все это, конечно, немалые деньги. Больного Емельяна навещают станичники. Старые казаки советуют ему ехать в Черкасск — столицу Войска Донского — проситься в отставку. Тот так и поступает.

Летом 1771 года станичный атаман Трофим Фомин вручает ему паспорт, и Пугачев отплывает на лодке вниз по Дону в Черкасск. Дома остаются жена Софья, сын Трофим и дочери Аграфена и Христина. В Черкасской войсковой канцелярии (было это 11 или 12 июля) он предъявляет свой паспорт.

— Зачем ты сюда приехал? — услышал Емельян от войскового дьяка Колпакова.

— Я, батюшка, приехал сюда за болезнью своей проситься в отставку. У меня гниют ноги и грудь.

— Тебя отставить нельзя, надобно прежде лечь здесь в лазарет и лечиться; и когда уже тебя вылечить будет нельзя, то тогда отставят.

— Нет, я в лазарет не пойду, а лучше стану лечиться на своем коште, — решил Пугачев, поклонился дьяку и вышел.

На улице Емельян повстречал неизвестного ему есаула и, вероятно, рассказал о своем деле. Тот отсоветовал:

— На что тебе отставка? Ведь коли болен, тебя на службу не пошлют. А если выздоровеешь, то отставить нельзя.

Емельян решил, что так действительно будет лучше. С тем и вернулся на квартиру, где остановился. Хозяйка казачка Скоробогатова выслушала его рассказ и тоже отсоветовала ложиться в лазарет:

— Нет, Пугачев, не ходи в лекарство, ведь оно очень трудно. Покажи-ка ты мне свои ноги.

Тот послушно снял сапоги.

— Лечись ты, — продолжала казачка, осмотрев раны, — из убитых баранов легкими; прикладывай легкое к ранам — и тебе легче будет.

Больной три дня, покупая на базаре бараньи легкие, прикладывал к ногам; вроде бы стало ему легче. На четвертый день он засобирался, но не домой в Зимовейскую, а в Таганрог — там жили сестра Федосья и ее муж Симон Никитич Павлов, тоже казак Зимовейской станицы. В начале войны с Турцией (1768—1774 гг.) его вместе с другими направили в Таганрог с Дона «на вечное житье». Казаки, и Павлов в их числе, были очень недовольны своим положением — тяжелой службой с ее «регулярством», лишениями.

Пугачев получил разрешение войскового атамана и на лошади, нанятой у той же Скоробогатовой за два пуда пшеницы и два пуда муки, приехал к сестре и зятю. Они обрадовались Емельяну, и за угощением и разговорами он услышал об их житье-бытье, жалобы на то, что казаки, поселенные в Таганроге, лишены своих старинных прав, нарушаются их обычаи.

— Здесь жить трудно, — говорил Емельяну Симон, — лесу нет, и ездят за ним недели по две. Заведены полковники и ротмистры, и совсем не так поступают с казаками, как на Дону: нас хотят обучать ныне по-гусарски и всяким регулярным военным подвигам.

— Как это? — удивился Пугачев. — Кажется, не годится, чтобы переменять устав казачьей службы. Надобно просить, чтоб оставили казаков на таком основании, как деды и отцы Войска Донского служили.

— У нас много переменено, — с грустью продолжал Павлов. — Старшин у нас уже нет, а названы вместо оных ротмистры, Когда начнут обучать нас не по обыкновению казацкому, то мы, сколько нас ни есть, намерены бежать туда, куда наши глаза глядеть будут. Многие уже бегут, да и я согласился с тремя казаками бежать.

— А куда же ты хочешь бежать?

— Коли в Русь побегу, то с женой; а если без жены, то хотя в Сечь Запорожскую.

— Как тебе туда бежать? В Сечь не попадешь, а на Руси поймают. В Запорожье, коли один пойдешь, по жене стоскуешься; а приедешь за ней, так тебя схватят.

Так убеждал зятя Емельян, у которого уже рождались собственные планы на тот счет, как лучше устроить казацкую долю, свою в том числе:

— Коли уж бежать, так бежать на Терек, там наши семейные живут, там народу много, рек и лесу довольно, прожить там будет способно, и тамошние жители странноприимчивы. А сверх того, тамошнему атаману Павлу Михайлову и указ дан, чтобы таких там принимать. Тогда и я с вами поеду.

— И, ведомо, это лучше, — согласился обрадованный Павлов, — мы все будем жить вместе.

Дело было решено. Федосья, по наказу мужа и брата, отпросилась у местного ротмистра — иужно-де ей съездить к матери в Зимовейскую. Тот выдал ей билет-раз-решение, и она с братом и дочерью отправилась в путь. Накануне уговорились, что Павлов и трое других казаков через неделю-две бегут и присоединятся к ним.

Но план с самого начала был нарушен. Не успел Пугачев с сестрой и племянницей доехать до реки Тузловой, как их нагнали Симон и другие неосторожные беглецы.

— Что вы это наделали?! — упрекал их Емельян. — Того и смотри, что нас поймают. Ведь я говорил, чтобы помешкать недели две, а теперь вы погубили себя и меня.

Произошло это на пятый день после выезда Пугачева из Таганрога, и он не без оснований опасался погони и наказания.

Бегство четырех казаков власти, конечно, могли связать с пребыванием в Таганроге Пугачева и его отъездом на Дон. Побеги за Дон, на «ногайскую сторону», преследовались строго, вплоть до смертной казни. Однако делать было нечего, и все они направились к Зимовейской. Подъехав к родной станице, Пугачев и Павлов оставили в степи своих спутников, а сами, дождавшись темноты, пришли в дом к Емельяну.