Петроний Аматуни - Гаяна

• Название: Гаяна
• Автор: Петроний Аматуни
• Издательство: Ростовское книжное издателльство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1983

Фантастический роман-трилогия, в которую входят три повести: «Тайна Пито-Као», «Тиунэла» и «Парадокс Глебова».

---

На Отунуи мы так и не высаживались. Александр Иванович советовал повременить. Зато островитяне навещали нас при каждой возможности. Перстенек даже наладил с ними торговые отношения.

2

— Хорошо бы рыбки отварить, — размечтался как-то Саша.

— Сбегай на базар, — посоветовал Филлип Петрович. — Третий день яичница.

— Так вот же я и говорю… А что толку в яйцах? Если хочешь знать, Филя, яд гремучей змеи состоит из тех же веществ и в тех же пропорциях, что и яичный белок.

— Чем только ты нас кормишь! Я бы сейчас целого осетра одолел, как Собакевич, — признался Петренко.

— Добро, друзья, — решил я. — Раздобуду рыбки. … На глубине ста — ста двадцати метров я ушел в открытое море и включил носовой ультразвуковой локатор. Развив хорошую скорость, выпустил трал, уложенный в особый карман на хвосте аквалета. Вот серебрится косяк сардин. Я прохожу сквозь него, и рыбы, увиливая от столкновения, попадают в сеть. Несколько заходов — и трал заполнен до основания, даже скорость аквалета резко упала.

Я возвращаюсь к вертолету. Вываливаю добычу: тут и тунцы, и зубастые барракуды, скумбрии, и большеголовые кальмары, морены, и, конечно, тысячи креветок! Хитрый угорь, притворившись мертвым, чуть не цапнул кока за руку.

— Ну, подожди, прохвост, — пообещал Саша, — ты у меня первым нырнешь в уху!

Освободившись от трала, я вновь ушел под воду и взял курс на Белую долину. Это было ровное место с таким удивительно белым песком, что дневной свет, отражаясь от дна, придавал всему пейзажу необычную освещенность. С юго-запада долину ограничивают коралловые джунгли. В голубых лучах мелькают над кораллами рыбы. На скалистом возвышении, поодаль, замерли три «кубка Нептуна» — так называют стеклянные губки, — их тела словно сотканы из тончайших нитей кремнезема. У подножия подводной скалы лежат метровыми поленьями голотурии — гигантские морские огурцы. Черно-желтая змея с весловидным хвостом важно проплыла перед самым моим носом. Над правым крылом царственно повисла парашютистка-медуза… Вот ползут по дну юркие эхиурады, хищная морская звезда сильными лучами, как руками, открывает створки устриц…

Вода здесь так неправдоподобно прозрачна, что кажется, все окружающее сделано из кристаллов горного хрусталя. И солнечные лучи в этом волшебном царстве превращаются в колонны из золотистого стекла.

Все здесь кажется нереальным из-за отсутствия теней. Все незнакомо. Я вошел в какое-то серое пятно и только потом догадался, что это тень от облака, плывущего низко над водой.

Пошли места помельче. Здесь греются на солнце сотни огромных крабов. Они лениво отрывают куски длинной стеблевидной водоросли и суют вкусные кусочки в рот, подталкивая их сильными клешнями.

Мотор работает так тихо, что не заглушает писка, скрипа, кваканья. Все эти звуки мне давно знакомы. Но вот раздался какой-то необычный, металлический звук, и я нажал тормозные педали.

Сперва я увидел густое бурлящее облако тины. Потом в этом месте мелькнули щупальца осьминога. А когда муть немного рассеялась, перед моим иллюминатором оказался человек в белом водолазном костюме, в прозрачном шарообразном шлеме на курчавой длинноухой голове. Я узнал Мауки!

Юноша так был поглощен борьбой с молодым осьминогом, что не заметил аквалета, тем более что на зеркальной поверхности моей машины отражались рыбы и водоросли. Он могучим усилием оторвал от скалы щупальца осьминога и устремился с добычей кверху.

Я не отстаю от Мауки, едва не наступаю ему на пятки. Юноша вышел на берег и потащил за собой осьминога. Хищник меняется в окраске, раздувается, как жаба, выпучивает от злости глаза, но Мауки, словно сказочный Геркулес, поднимает его над головой и с размаху бьет о камни. Затем, не давая осьминогу опомниться, засовывает руку в отверстие в нижней части брюха и рывком вытягивает наружу внутренности. Потом он еще несколько раз бьет о камни уже пустым осьминогом (и прячет свою добычу.

Эта борьба была нелегкой, и юноша устал. Скорее в воду — самую мягкую в мире постель! Он плашмя лег на гладкую поверхность океана, разбросав руки и ноги, и медленно пошел ко дну.

Я по-прежнему рядом. Юноша почувствовал легкое дуновение воды и, повернув голову, увидел в зеркалите свое отражение.

Нажав кнопку на приборной доске, я превратил поляризованный зеркалит в обычный, прозрачный, плексиглас.

Представьте себя на месте юноши: сперва вы смотритесь в зеркало под водой, а потом перед вами возникают в пространстве просто так, из ничего, детали какой-то машины, трубки провода, приборы.

Узнав меня, Мауки в ужасе отшатнулся, сделал какое-то хватательное движение на груди, тело его вытянулось, и он пулей помчался вдоль берега. За его плечами вились прозрачные водяные жгуты: водолазный костюм островитянина имел реактивный двигатель!

Я немедленно увеличил обороты, стараясь догнать его, но тщетно. Развил предельную скорость, а расстояние между нами почти не уменьшилось. Мауки вдобавок располагал и большой маневренностью. За одним из бесчисленных поворотов он нырнул в подводный грот; дно в нем курчавилось тонкой взвесью ила.

Я остановил машину у входа и включил фары: грот уходил вверх суживающимся рукавом. Потревоженная рыбешка металась в ярких лучах света, к своду пещеры прицепилось несколько омаров, крошечный кальмар торопливо зарывался в песок, а Мауки не было.

3

У Василия Ивановича Гириса таинственно исчез фотоаппарат… Строго выполняя приказание руководителя экспедиции, биолог выходил на берег только в самой пустынной части острова. С аквалангом за спиной он ползал по скалам шельфа, собирал водоросли, морских животных. Вот и тогда, собрав несколько интересных ракушек, Гирис облюбовал крошечную скалистую бухту с ровным дном, естественным песочным пляжем и решил искупаться. Он хорошо помнил, как снял снаряжение и повесил фотоаппарат на ближайший куст. Побарахтавшись в воде, биолог лег на горячий песок отдохнуть.

— Я думаю, что не спал совсем, — предположил ученый, рассказывая нам о своих приключениях, — а когда стал готовиться в обратный путь, то не нашел фотоаппарата.

Пропал фотоаппарат. Это известие, словно острый нож, разделило наш маленький коллектив на две части, неравные по количеству и темпераменту. Инженер Баскин внес предложение отправиться на Отунуи.

— Пресечем зло в самом его начале! — угрожающе поднял он мизинец.

— А если Василий Иванович просто потерял фотоаппарат? — спросил рассудительный кок.

— На острове? — усмехнулся Филипп Петрович.

— Разве вещи теряют только на Невском проспекте? — возразил профессор Егорин.

— Да, не нравится мне эта история, — резко сказал Венев. — Надо идти к островитянам!

— Или поискать, — предложил я.

— Хорошо, поищем, — подвел черту Александр Иванович. Добраться до берега на легкой надувной лодке было делом нетрудным. Кок правил, я сидел за моториста, профессор осматривал местность в бинокль, а биолог тер переносицу, стараясь припомнить, спал он на пляже или бодрствовал.

— Курс правильный, Василий Иванович? — спросил кок.

— Что? Ах да, да… разумеется. Впрочем, если вы подвернете влево градусов на сорок… Вероятно, так. Попробуем.

Александр Иванович недовольно глянул на коллегу, но промолчал.

— Здесь? — спросил Саша, разворачивая лодку бортом к берегу.

— Да-да, благодарю вас. А скажите, можно проехать вон туда, метров сто-двести?

— Проехать — нет, а проплыть можно, — все еще сохраняя спокойствие, кивнул Саша.

Через полкилометра Василий Иванович протер пенсне кусочком замши и стал уже тревожнее всматриваться к очертаниям берега.

— А что бы вы сказали, милейший кок, если бы я попросил вас проехать… нет, пройти, виноват, проплыть от нашей исходной, так сказать, точки А метров сто-двести в другую сторону?

— Пока я не дошел еще до своей точки, — с холодной любезностью ответил Перстенек, — вы можете приказывать, как вам угодно!

Профессор демонстративно молчал, а я, не желая сеять раздор, сделал вид, что меня это не касается, и стал замерять линейкой, сколько осталось горючего в маленьком, как дамская сумочка, бачке.

Нам попадалось, по крайней мере, с десяток укромных бухточек, но Василий Иванович смущенно смотрел то на скалы то на нас, то на облака.

— Уж не вверху ли вы отсыпались? — сердито спросил Александр Иванович, перехватив его взгляд.

— Во-первых, я не уверен, что мне удалось вздремнуть, — совсем смутился Василий Иванович. — Во-вторых, мне показалось, что вы немного раздражены. Между тем как только уравновешенность…

— Ну хорошо, — согласился Егорин, — допустим. Хотя я убежден, что совершенно спокоен! Но, скажите на милость: сколько мы еще будем здесь челночить? У меня уже в глазах рябит.