Серж Жданов - Письма Президента

• Название: Письма Президента
• Автор: Серж Жданов
• Жанр: Политический детектив

---

И только тогда Стерн пришёл в себя и содрогнулся. Ни за что бы на свете он не пожелал столкнуться с этим парнем на узкой дорожке. Телохранитель «гасил» людей, словно насекомых: спокойно, без всяких эмоций и даже как будто лениво. Такое было ощущение, что это не человек, а механическая кукла, одухотворённая злобным колдуном. Или зомби. Хрен, как говорится, не слаще!

С той поры Стерн стал побаиваться парня. К счастью, Гарнич пересекался с журналистом редко – и, следовательно, встречи с телохранителем были эпизодическими.

Алиса Сергеевна жила на окраине города, в обыкновенной хрущобе. Лет тридцать назад этот район был центральным. И поселиться здесь почитал за счастье каждый второй горожанин. Но в конце семидесятых, когда массовое строительство стало раздвигать рамки областного города – почему-то не равномерно, а в одну сторону, центр постепенно переместился южнее. А вместе с ним – и большинство его обитателей. Что до бывшего центра, то он – увы! – превратился в окраину. Ничего не поделаешь, издержки современной урбанизации!

Вопреки устоявшейся традиции, район не стал городским «дном». Как ни странно, но всё отребье предпочитало селиться поближе к центру. Этому способствовала и близость к промышленной зоне города, и огромный торговый порт, один из крупнейших в России, до которого от центра города было рукой подать.

Несмотря на то, что местные именовали свой район «Лабиринтом» – из-за хаотичности застройки и почти полного отсутствия номеров на домах, нужный адрес нашли быстро. Помог Стерн, хорошо знавший дорогу.

«Лексус» вкатил во двор и остановился неподалёку от детской «песочницы». «Телохран» тут же открыл глаза и тихо поинтересовался:

– Мы на месте?

Получив утвердительный кивок журналиста, тут же выпрыгнул из салона. Быстро огляделся по сторонам, оценивая обстановку – и только после этого открыл дверь, помогая Стерну выбраться из машины.

– Мне – с вами? – деловито осведомился водитель – та ещё горилла! Туп, как обезьяна, но исполнителен и могуч, почти как Терминатор! Однако Стерну он нравился куда больше телохранителя!

– Не помешает, – солидно кивнул ему Стерн и зашагал к нужному подъезду. У двери телохранитель обогнал его – и первым шагнул в тёмноту.

Ещё два дня назад вся эта перестраховка ничего, кроме усмешки, у Стерна бы не вызвала. Но после того, как он узнал о письмах – в душе поселилась осторожность. Как говорится, лучше быть трижды предусмотрительным – и жить долго, чем плевать на всё – и не увидеть рассвета!

В подъезде не горела ни одна лампочка, и ощутимо воняло кошачьей мочой.

Стараясь не дышать носом, Стерн поднялся на второй этаж и остановился у знакомой двери.

– Пришли! – почему-то шёпотом сказал он и потянулся рукой к звонку.

Телохранитель вдруг резко толкнул журналиста в сторону и вжался в стену. Водитель, поднимавшийся последним, ничего не понял, но тоже среагировал мгновенно. Стремительно повалился прямо на грязные ступеньки и затих. Только в выставленной вперёд руке грознул блеснул пистолет.

У Гарнича непрофессоналов не держали. На любую, быстро меняющуюся ситуацию, его люди реагировали адекватно: с той же неумолимой скоростью.

– Всем – тихо! – приказал телохранитель. Дипломат, до этого мирно болтавшийся в его левой руке, быстро раскрылся, превращаясь в защитную кевларовую накидку. Такая неплохо держит пистолетный выстрел в упор. Прикрываясь накидкой и держа перед собой неведомо откуда появившийся пистолет-пулемёт, кажется, «мини-узи», телохранитель стал осторожно подкрадываться к двери.

Только сейчас, очнувшись от ступора, Стерн увидел, что она была приоткрыта. Сердце сразу сжалось от тревоги. Алиса Сергеевна никогда не держала двери открытыми – даже когда к ней приходили гости и она выгоняла их курить на лестничную клетку.

Осторожная была женщина. И крайне осмотрительная. Поэтому открытая дверь в её квартиру могла означать только одно – у Алисы Сергеевны начались неприятности. Из тех, что чреваты летальным исходом.

Среда, 7 июля 2000-го года. Москва, Новый Арбат, утро. Художественный салон «Эпицентр Росы»

Фотовыставка Амалии Ройзман, откровенно говоря, не произвела на Анатоля Дейча того шокирующего эффекта, на который рассчитывала художница. Да и гости разглядывали творения «мировой знаменитости», как скромно именовала Амалию бульварная пресса, со сдержанным любопытством. Будь их воля – они бы сюда ни за что не заглянули. Но салон в последнее время стал местом модным, как в кругу окололитературной и политической тусовки, так и среди деловых кругов Столицы, и не посетить его, значило потерять «лицо». Во всяком случае, выпавшим из её обоймы завидовали мало.

А постоянно устраиваемые здесь вернисажи, выставки и прочие авангардные изыски известных творцов служили всего лишь красивой упаковкой всему происходящему. А творцам – ещё одним способом напомнить народу о себе. Здесь, так сказать, совмещали приятное с полезным.

Несмотря на излишнюю эпатажность фотоэкзерсисов Амалии, сдержанность посетителей можно было найти и иное объяснение.

По мнению Анатоля, хотя и не высказанному вслух, дабы никого из присутствующих не обидеть, русский человек настолько свыкся с насилием за последние десять – пятнадцать лет, что лицезрение обугленных тел и выколотых глаз на снимках Ройзман не способно было вызвать у него ничего, кроме равнодушия и вежливого цинизма. Это тебе не благополучные страны Евросоюза, готовые рыдать над мало-мальски крупной слезинкой какого-нибудь заморыша из африканской провинции.

О чём атташе по вопросам культуры посольства Израиля в Москве (сам в прошлом – её житель в четвёртом поколении) в весьма деликатной форме не преминул сообщить Амалии.

Однако мировая знаменитость только руками на него замахала:

– Господин Дейч, вы глубоко ошибаетесь! В Европе люди рыдали над этими шедеврами! А уж в России – этой стране страданий, моё искусство, как никогда понятно широкой публике! Да вы полюбуйтесь сами! – и она картинным жестом, словно Ильич с броневика, показала на молоденькую девицу, застывшую возле одной из фотографий. Девушка моргала, пытаясь что-то вытащить из правого глаза. По её щекам потоком текли ручьи слёз.

– Видите? – торжествующе воскликнула Ройзман. – Какие сильные эмоции! Нет, так чувствовать мои картины могут только по-настоящему ранимые натуры, к тому же, сильно разбирающиеся в искусстве!..

«Скорее, линза у девули полетела, – подумал Дейч, – или соринка под веки попала…»

Но, не желая обидеть соотечественницу, дипломатично признал: – Вообще-то, некоторые ваши вещи – это что-то! Признаться, они тронули даже мою суровую натуру чиновника!

– Какие именно? – сразу оживилась Амалия, и Анатоль только вздохнул про себя. Ох, уж эти творцы!

Любая критика – даже конструктивная, действует на них, как красная тряпка на быка. А вот от лести становятся милыми – ну что твой Санта Клаус накануне рождественских праздников!

Однако, чтобы не расстраивать Ройзман, пришлось наугад ткнуть пальцем в первые попавшиеся фотографии. Благо висели они рядом.

Художница расцвела:

– У вас тонкий вкус, господин Дейч! «Перцепция» и «Опус номер шесть» – мои самые лучшие работы! Вы не представляете, сколько времени и сил они у меня отняли!.. – Амалия ещё что-то говорила, но атташе её уже не слушал. Его глаза внимательно перебегали по лицам посетителей галереи, ища нужного человека.

Ага, вот и он!

Человек тоже заметил Дейча, и едва заметно кивнул.

Атташе ещё раз оглядел присутствующих. Вроде бы, агента НЕ ПАСЛИ.

Впрочем, а почему, собственно, его должны были пасти? Не такая он, в сущности, фигура, чтобы за ним бегала местная «наружка»! Да и маскировка продумана неплохо, сегодня у Ройзман целая толпа околотворческой «тусовки», в которой кого только нет: здесь и непризнанные гении местного андеграунда, бизнесмены, клерки из Минкульта, скучающие жёны «новых русских»… Даже ПЯТЕРО КОЛЛЕГ Анатоля из европейских КОНТОР затесались!

Вполне вероятно, что тоже по СВОЕЙ ОСНОВНОЙ РАБОТЕ, как и он.

Тем и хороши бывают подобные мероприятия, что на них очень удобно выходить на связь со своей агентурой. Идеальнее варианта придумать трудно.

Анатоль поприветствовал проходившего мимо британского коллегу и, воспользовавшись моментом, тут же представил его Амалии.

Пока Ройзман с энтузиазмом юной пионерки, впервые отправленной на сбор макулатуры, пыталась разговорить опешившего от такого напора англичанина, Дейч быстро ретировался.

Не спеша перемещаясь сквозь толпу ценителей прекрасного, он успел по пути перекинуться парой слов с каким-то бородачом, вполне сносно говорившем на иврите, но при этом почему-то откликавшимся на вполне русское имя Игнат. Выпил по бокалу шампанского с двумя очаровательными студентками из МГИМО.

Обменялся мнением о только что вышедших дневниках Жоржи Амаду с пожилым мужчиной явно преподавательского вида – и наконец-то пересёкся со СВОИМ ЧЕЛОВЕКОМ. Всё вышло естественно и непринуждённо.