Андрей Мартьянов - Эпоха бедствий

• Название: Эпоха бедствий
• Автор: Андрей Мартьянов
• Жанр: Научная Фантастика

Мало кто знал, что в вихре Последней войны столкнулись меж собой не политика и сила оружия, а интересы всего сообщества людей с жестокой волей чуждого миру существа, прибывшего в Среднюю Сферу вместе с Небесной горой. И не будь нескольких человек, до конца осознавших, какую угрозу представляет это чудовище, и начавших самостоятельно бороться с иномирным злом, гибель человечества была бы неизбежной.

Примечание:

Роман Андрея Мартьянова и Марии Кижиной «Эпоха бедствий» в издании 2001 года (книга «Время беды») был напечатан в переработке Павла Молитвина под названием «Скольжение к краю».

---

Как известно, любой город имеет жизнь дневную, о которой знают все, и ночную - скрытую от непосвященного глаза.

Хрустальный мыс был именно городом, поселением, выстроенным для одного человека - властелина Великолепного Острова. Каждый камень, каждое дерево, цветок, животное, все, созданное человеческими руками или природой, служило для услады аррантского кесаря. Только его одного. Однако прочие обитатели пышной и огромной резиденции басилевса тоже были не прочь урвать свою часть гигантского мраморно-золотого пирога, выпеченного лучшими архитекторами, строителями и скульпторами Аррантиады. Потому ночью на Хрустальном мысе наступало время, когда призванные охранять, кормить и развлекать Тибериса люди могли отдохнуть сами.

Красотки из амфитеатров встречались с друзьями-военными, подозрительные личности за сущие гроши покупали у служителей кухонь дворца отменные припасы, перепродавая их затем в Геспериуме и других городах побережья, совершались странные сделки, в результате которых на конюшнях оказывались отнюдь не породистые лошади, а какие-то заморенные одры. Понятно, что коней басилевса никто не трогал, а подменные довольно быстро списывались со счетов как повредившие ногу или больные. Казна, разумеется, отпускала средства на покупку новых, но если бы прокуратор Хрустального мыса в кои веки заинтересовался, с какой стати на обслуживание конюшен уходят столь огромные суммы, то вскрылись бы такие злоупотребления, что воровство провинциальных эпархов, присваивающих выделяемые метрополией средства на прокорм орд плебеев и налоговые сборы, показалось бы невинными шалостями детишек, таскающих друг у друга фрукты и сладости.

Но все молчали. Каждый, начиная от рядового воина стражи до верховных жрецов храмов или сотников двух расквартированных на мысе легионов, так или иначе был вовлечен во всеобщий круговорот воровства: одни за сравнительно небольшую мзду закрывали глаза на подъезжающие к хозяйственным воротам повозки перекупщиков, другие сами входили в долю с нечистыми на руку дельцами, в светлое время суток носившими пышные титулы наподобие "первого смотрителя Большого амфитеатра" (этот потихоньку продавал редкий мрамор с золотистыми блестками, заменяя его на более дешевые каменные блоки из очень похожего материала) или "богоизбранного понтифика святилища Громовержца" (жрец приторговывал рабами, а заодно присваивал часть пожертвований храму). И так далее. Хрустальный мыс заслуживал наименования идеальной кормушки, ибо гром и молнии на головы приближенных к трону предприимчивых аррантов могли обрушиться в единственном случае: если что-либо вызовет неудовольствие и разочарование Тибериса. Василеве ничего не замечал до времени, пока дело не касалось его самого.

...Агрикул славился тем, что его нельзя было купить, умаслить или запугать, - центурион не видел в жизни иных радостей, кроме преданного служения басилевсу (посему в резиденции Тибериса поговаривали, будто Агрикул слегка повредился рассудком). Он понимал, что начинать войну против армии населивших Хрустальный мыс воров и развратников бесполезно - их тотчас сменят другие, - и почти всегда закрывал глаза на мелкие и крупные прегрешения обитателей полуострова. Но не сегодня. Нынешней ночью кесарисса Вале-рида Лоллия нанесла удар по его репутации и чести, а значит, злопамятный центурион обязан был оправдаться хотя бы перед самим собой, заодно показав несносной распущенной девице, кто командует на полуострове: басилевс, а с его позволения и милости - Агрикул.

Поиски не принесли никаких результатов, если не считать того, что за время поднятой Агри-кулом тревоги вскрылись некоторые малоприглядные стороны ночного бытия Хрустального мыса. Легионеры захватили полдесятка своих собратьев, отправившихся без разрешения командиров к прелестным служительницам дворцовых терм и кухонь поискать ласки и любви. Надзиравшего за зверинцем смотрителя поймали во время продажи одного из привезенных только вчера гепардов: клетку со зверем поспешно грузили на повозку возле используемых служками запасных ворот-резиденции. Задержали и смотрителя и покупателей, хотя последние попытались оказать сопротивление, понимая, что обвинение в ограблении самого кесаря приравнивается к богохульству, "оскорблению величества действием" и влечет самую жестокую кару.

Самая невероятная находка ожидала легионеров в доме для содержания рабов: военные появились там в момент, когда некий невзрачный молодой человек, оказавшийся одним из помощников надзирателя, увлеченно проповедовал невольникам Слово Богов-Близнецов. Он даже не побоялся одеть принятую у почитателей варварского культа багрово-зеленую хламиду, означавшую посвящение в сан "учителя веры". Разумеется, смутьяна арестовали, а Агрикул только подивился втихомолку - каким, интересно, образом привезенная с Толми зараза сумела проникнуть аж на Хрустальный мыс? Придется провести тщательное расследование и выявить все очаги этой омерзительной гнили, поражающей душу! Рабы, впрочем, пялились вслед уводимому стражей адепту Близнецов туповато и безучастно.

Обшарили все - бани, хозяйственные пристройки, конюшни, храмы; осмотрели каждый закоулок дворца, казармы и зверинец, парк, допросили стоявших у ворот охранников. Тщетно. Беглец как в воду канул. Ну не прячется же он в спальне басилевса?!

Нерадение подчиненных обозлило Агрикула, и он принял решение: изловить поганца любой ценой и любыми средствами! За кесариссой с утра будет установлен строжайший надзор - куда пойдет, с кем будет разговаривать, что делать. И конечно же, центурион обо всем доложит Тибе-рису. Пока следует увеличить вдвое число патрулей, усилить охрану стен и ворот, а также задерживать любых подозрительных личностей, не знакомых легионерам в лицо.

"Где эта мерзавка могла спрятать своего нового дружка? - размышлял Агрикул. - Куда закрыт доступ простым смертным? Конечно, в личные покои Тибериса, сокровищницу, библиотеку... Мужчины не имеют права входить в храм Ясноокой, никто, кроме посвященных в таинства обрядов жрецов, не смеет ступать за алтари храмов, а святилище Покровителя Ратников вообще закрыто до ближайшего праздника... Неужели Лоллия сумела пробраться в одно из запретных мест? Их последний раз видели как раз неподалеку от храмов... Там я и поставлю лучшую стражу. А когда сбежавший самозванец проголодается и выползет, я наглядно покажу ему, как обращаются с преступниками на моем полуострове!"

Утром не произошло ничего необычного. Басилевс изволил почивать до полудня, и потревожить сон царственного из-за столь пустякового дела центурион не решился. Виновных в ночных происшествиях примерно наказали: некоторых плетьми, других палками, а проповедника Богов-Близнецов после весьма пристрастного допроса незамедлительно казнили, - эдикт Тибериса предписывал уничтожать разносчиков сектантского учения скоро, беспощадно и максимально жестоко. Бывшему младшему надзирателю выкололи глаза, отрезали язык, чтобы не орал, и отправили в садок с муренами. Для острастки туда же пригнали внимавших речам жреца невольников. Пусть знают, что происходит с отступниками, и впредь чтут лишь Царя-Солнце и обитателей Киллены.

После рассвета Агрикулу доложили, что Валерида Лоллия пробудилась, отправилась освежиться в бассейн, где нескучно провела время с одним из телохранителей Божественного (любвеобильность кесариссы для жителей Хрустального мыса давно стала привычной и само собой разумеющейся, и Агрикул даже бровью не повел, услышав рассказ наблюдавшего за госпожой стража), затем позавтракала, заказав почему-то не обычную пищу наподобие медовых булочек или салата из фруктов, а плохо прожаренное мясо, и отправилась с двумя наперсницами на море.

К храмам Лоллия даже не подошла и только во всеуслышание посмеивалась над Агрикулом, поставившим минувшей ночью всю резиденцию кесаря на уши из-за ничем не примечательного сбежавшего вояки. После супруга Тибериса взяла колесницу и отбыла в лежащий неподалеку Гес-периум - надо полагать, развлекаться.

Когда центурион пришел с докладом к баси-левсу (а случилось это только во второй половине дня), Тиберис, в точности подтверждая предсказание Лоллии, и думать забыл о вчерашнем легионере - ныне его более интересовали дела поэтические, ибо Божественный полагал себя пиитом, порождая бездарные стихи и излишне натуралистические пьесы для лицедейных фарсов. На публичных аренах Арра комедии Тибериса освистывали, но басилевс не отступался, заставляя разучивать эти шедевры актеров своего собственного театра. А вечерами изводил гостей и приближенных костюмными представлениями. Нынче Тиберис сочинял очередной опус под названием "Терзания Климестины", посвященный фаворитке смуглой подруге кесаря отводилась там главная роль.

Повелитель Острова, желая вернуться к своему возвышенному занятию, выслушал Агрикула невнимательно и нетерпеливо, пообещал непременно пожурить Лоллию за возмутительное самоуправство, небрежно сообщил центуриону, что дает ему полную свободу действий, и тотчас позабыл об этом глупом случае, погрузившись в серебристую реку высокого искусства. В драматической пьесе приближалась кульминационная сцена: героиню Климестины хором насиловали семеро разбойников, а аллегорически изображавший Тибериса герой с волшебным мечом в руке спасал возлюбленную от навалившегося неприятеля. На сцене сие действо должно было выглядеть впечатляюще и захватывающе. Басилевс не мог пока уяснить одного: какую мораль провозгласят певцы в финале? Пьеса без надлежащего моралистического наставления лишена нравственного стержня и положенной назидательности, чего никак нельзя допустить в нынешние распущенные времена. Владыка Острова не может стать создателем безнравственного произведения, ибо он обязан служить образцом во всем. Но сколь же сложно заключить неуловимую мораль в жестко выверенные по размеру и ритмике строчки!..