Александр Анисимов - Игры богов

• Название: Игры богов
• Автор: Александр Анисимов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000

Роман «Игры богов» привлекает хитроумным сплетением сюжетных линий, динамизмом в развитии действия, ярко вычерченными характерами. Все события разворачиваются в фантастическом мире, но в то же время отдельные приметы и детали этого необычного мира поражают своей достоверностью, свидетельствуя о прекрасном знании автором средневековой истории, фортификации, военного дела…

Книга увлекает, читается легко, на одном дыхании.

---

Тем временем кормление было закончено, Маттео, не отрывая взгляда от ребенка, поинтересовался, стараясь чтобы голос его звучал как можно спокойнее:

— Ты находишься при ребенке неотлучно?

Кормилица кивнула:

— Да, господин, но изредка выхожу.

— Когда ты отсутствуешь, — продолжил допрос Маттео: — кто-нибудь может войти сюда? И входил ли?

Женщина на какое-то время призадумалась и чуть нахмурилась, а затем покачала головой:

— Насколько я знаю, нет. Гвардейцы, охраняющие ребенка короля, не пропускали никого, кроме меня. Правда, здесь был еще маг Халиок и с ним еще двое, но я не знаю их. Больше никто не входил ни при мне, ни без меня — я бы почувствовала это. И я была бы вам очень благодарна, господин, если бы вы приказали своим воинам нести службу столь же исправно, как делали это гвардейцы короля. К ребенку не следует допускать посторонних, он еще слишком маленький.

Складывалось впечатление, что кормилицу заботило лишь состояние малыша, а все остальное совершенно ее не касалось. Что ж, по крайней мере свои прямые обязанности она исполняла хорошо, женщину не в чем было упрекнуть. Впрочем, это Маттео не интересовало никоим образом — на кормилицу ему было абсолютно наплевать, а вот от ребенка нужно было избавиться.

— Ты не замечала ничего необычного в то время, когда ухаживала за сыном королевы? — поинтересовался Советник.

Женщина недоумевающе взглянула на него:

— Что вы имеете в виду, господин?

Маттео нахмурился и, протянув руку, взял кормилицу за подбородок, повернув ее голову и силой заставив смотреть себе в глаза.

— Ты прекрасно все понимаешь, — прошептал он с неприкрытой угрозой в голосе. — Ты, конечно, заметила, что Дагмар не слишком-то баловал ребенка посещениями. Вот мне и хотелось бы узнать, из-за чего он так вел себя. Что не так с этим ребенком?

— Но… я ничего не знаю. — В глазах кормилицы впервые с момента прихода Маттео промелькнул страх. — Это обычный ребенок, совершенно здоровый, разве что, когда начинает кричать, долго не может успокоиться.

Отпустив подбородок женщины, Маттео, машинально погладив все еще висящий на поясе жезл, перевел взгляд на ребенка, которого кормилица держала на руках.

— Советую тебе сделать так, — тихо и отчетливо произнес Маттео. — Чтобы этот мальчишка поскорее подцепил какую-нибудь болезнь. И умер. Я не хочу знать, как ты сделаешь это, но у тебя есть два дня. Если на третий ребенок все еще будет жив, ты пожалеешь, что родила своего щенка — за твою нерасторопность поплатится он. Ты поняла меня? Если же все пройдет так, как я сказал, и сын Кефры однажды утром не проснется — ты получишь две сотни золотых и сможешь убраться из дворца на все четыре стороны. Язык тебе, правда, придется отрезать, чтоб ты лишнего не наболтала, уж не обессудь. Но согласись, это лучше, чем смерть твоего собственного ублюдка.

Глаза женщины широко распахнулись, рот открылся, но из него не вылетело ни звука. Кормилица была так поражена, что, кажется, даже не до конца уяснила себе, что сказал ей Маттео.

— Два дня, — напомнил он, выпрямившись и потянувшись рукой к ребенку, но тут произошло то, во что Советник не смог заставить себя поверить безоговорочно. Маттео показалось, что глаза мальчишки в один миг почернели, а вместо зрачков появились два белых уголька. Советник не успел вовремя отдернуть руку, и его пальцы прошли сквозь тело ребенка. Вскрикнув, Маттео подался назад, как от прокаженного. Советник не мог точно сказать, привиделось ли ему все это, или произошло на самом деле, но сейчас ему было не до того.

Богоравный — молотом ударило в голове, но даже это не заставило Маттео изменить принятого решения. Каков бы ни был этот ребенок, ему не место в Мэсфальде и даже на изгнание, как предлагал Паррот, Советник не согласился бы. Кормилица, похоже, не заметила, что произошло, продолжая все так же потрясенно смотреть на Маттео.

— Я не стану повторять дважды, — свистящим шепотом произнес он, пятясь к дверям. Сейчас ему хотелось убраться подальше от этого дьявольского ребенка. У Маттео до сих пор перед глазами стояли пляшущие в зрачках малыша белесые угольки — такого не бывает у обычного человека.

Захлопнув за собой дверь, Советник, пытаясь скрыть боязнь, взглянул на стоящих у входа воинов и приказал:

— Не впускать никого. Понятно? Даже если скажут, что по моему поручению, — гоните в три шеи, после чего незамедлительно сообщите мне. Узнаю, что кто-то проник сюда — казню безо всякого промедления.

Развернувшись, Маттео двинулся прочь. Он знал, куда ему следует направиться теперь, и не собирался медлить ни секунды.

Паррот задумчиво сидел за столом Халиока, когда в дверях возник Главный Советник. Казначей не заметил, сколько времени прошло с того момента, как он вошел в покои мага и принялся за осмотр. Паррот также не знал, чем закончился переворот, — он не выходил из комнат Халиока уже несколько часов. Подперев подбородок кулаком, он медленно водил взглядом по разложенным на столе листам, исписанным четким и крупным почерком, который, по всей видимости, принадлежал магу. Стоящий рядом канделябр со свечами озарял комнату неярким светом.

Маттео прошествовал прямиком к столу и уселся в свободное кресло, предварительно придвинув его поближе к Парроту. Тот, мельком взглянув на Советника, пожал плечами и, вздохнув, указал на разложенные перед ним бумаги, свитки и книги. Некоторые из них, наверное, не имели к делу никакого отношения, но Маттео не стал расспрашивать, а взял лист, который изучал Паррот, и, развернувшись к канделябру, принялся читать. Да, несомненно, это писал Халиок, и притом совсем недавно, может быть даже сегодня: бумага все еще хранила запах чернил, а буквы не утратили первоначального матового блеска, который обычно сходит через несколько дней.

… Сумасшедший монах оказался прав, впрочем, я в этом не сомневался. Многое из предсказанного им сбылось или сбывается в настоящее время, и этот ребенок не исключение. Не знаю что монах вкладывал в понятие «богоравный», но сила, вселившаяся в дитя при рождении, поистине безгранична и не поддается объяснению. Если бы такая мощь оказалась в моих руках, трудно даже представить, что я бы сделал в подобном случае. Знаю только одно — мне бы удалось без труда подчинить себе не только всех Великих Змеев вкупе с Кальмириусом, но и, возможно, всю Империю. Правда, я сильно сомневаюсь, что такую силу сможет контролировать простой человек, не получится это и у мага, хотя следует попытаться зачерпнуть частичку мощи у этого ребенка и исследовать ее поподробнее. Нужно также вплотную заняться самим младенцем. Когда я осматривал его в последний раз, ничто не указывало на то, что он сознательно может использовать имеющуюся у него силу, хотя не исключено, что он подсознательно может задействовать дарованную ему мощь…

Отложив лист, Маттео потянулся было за следующим, но передумал и вопрошающе взглянул на Паррота, требуя разъяснений. Тот провел здесь гораздо больше времени и поэтому должен был прочесть куда больше, чем один только этот лист. Казначей, перехватив взгляд Маттео, невесело усмехнулся.

— Тебе мало того, что ты прочел? — осведомился Паррот. — Можешь не сомневаться: все, что находится на этом столе, касается ребенка. Халиок в последнее время только и делал, что занимался изучением королевского сына, но даже он не слишком-то в этом преуспел. Как оказалось, о рождении этого ребенка было известно уже давно — почти тысячу лет назад, но в то время никто не знал ничего конкретного, все сводилось к пророчеству, что когда-нибудь в Империи появится новый властелин и будет он величайшим из всех, кто когда-либо восходил на престол поднебесного мира. В этих текстах была скрыта даже точная дата рождения — маг нашел ее. Ребенок Кефры появился на свет именно в этот день. Наиболее четкое упоминание о ребенке обнаружилось в книге, написанной одним монахом. Но я не хочу говорить обо всем этом — поскольку младенец богоравный и с этим ничего уже не поделать.

— Может быть, может быть… — пробормотал Маттео.

— Однако неужели мы можем допустить, чтобы этот ребенок спокойно вырос? Ведь в этом случае он — и никто другой — без жалости сбросит меня, да и всех остальных, с трона. А ведь никому не захочется потерять власть, понимаешь? Я отдал приказ убить этого ребенка, точнее, настоятельно посоветовал кормилице сделать это. Если она не сможет этого осуществить — что ж, отправить в лучший мир маленького мальчика не так уж и трудно. И еще — я хочу, чтобы ты знал: лично я ничего не имею против ребенка, просто он родился не в то время и не в том месте. Я не могу оставить его в живых — от этого хуже будет всем. Не нужно далеко ходить за примером: сейчас ни одно восхождение на престол не обходится без крови. А представь себе, что произойдет, если один человек, пусть и богоравный — пусть даже сам бог — попытается подмять под себя не один город, не два, а всю Империю. Всю. Он же утопит страну в крови. Подозреваю, что один, два, может и три, города перейдут в его руки без сопротивления, но остальные добровольно не согласятся на это. Если ребенок начнет свое победоносное шествие, Империю охватит хаос. После того как ему удастся подчинить все города, порядок восстановится, но прежде пройдет далеко не один год. Не один год, полный человеческих слез и боли. Я не имею права допустить это, даже если потом станет лучше, чем было при правлении Великих Змеев. Пусть уж мир останется таким, каков есть. Я не хочу отдавать Империю богоравному. Одно существо не имеет права властвовать над целой страной. Я не стану подвергать Империю опасности. Не стану, разорви Райгар вас всех на куски!