Сергей Алексеев - Скорбящая вдова [=Молился Богу Сатана]

• Название: Скорбящая вдова [=Молился Богу Сатана]
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-224-04593-2

Двенадцать лет писал Автор этот роман. Непросто проникнуть писателю во времена минувшие. Какая она была, Россия времен раскола? Страшная, пугающая или вызывающая сочувствие, загадочная? Могло ли случиться так, что мы никогда не узнали бы имени Феодосьи Морозовой? Автор создал образ женщины – живой, страстной, истово верующей, которая не ждет прощения и сознательно выбирает смерть за веру.

Скорбящая вдова – так нарекли в Москве боярыню Морозову. Семь лет после смерти мужа она не снимала траур и носила власяницу. Господь послал ей Аввакума, который стал ей духовным отцом, укрепил тем, что наставил не о горе думать, не себя жалеть – страдать за нищих и убогих.

Однажды ночью в ворота боярского дома постучался странник и попросил приют…

---

Скорбя и негодуя, она оделась в рубище, плат повязала и собрала остатки власяницы – веревки конские с узлами.

– Прости меня, слепую! Не разглядела я… И даже в миг сей глазам своим не верю: ты чудишься, подобно ангелу? Иль тоже прелесть бесов?..

Духовник не внимал, слезами обливаясь, каялся со страстью и взор его мертвел.

– И не овца в грехах погрязла, но пастырь грешен! Я блуд творю! Геенна огненная мне! Меня казни, Господь – ее помилуй!

– Ну, полно, батюшка! Мой грех – мне и ответ держать. Я беса не признала, смутилась светлым образом, пастушьей дудкой… Ну, полно убиваться! Встань… Да встань же, наконец. Я недостойная и червь земной. И ведомо: отец духовный дочерние грехи возьмет на свою душу… И замолит. Но мне позволь! Сама очиститься желаю. Не разглядела искуса – мне наказанье должно. Приму… По тысяче поклонов еженощно, суровый пост, вериги новые сплету… Все, что положишь мне.

– Гордыня мучает…

– Не скрою… Случается, болит. В сей миг мой нрав щекочет, жалит… Не забывай, я суть – боярыня, и род мой древний уходит вглубь веков…

– Известно мне! Соковнины! Бояре!.. – тут Аввакум привстал. – Когда-то были во славе, в соку… да ныне кто? Простолюдины…

– Не смей меня порочить, – глас ее жестко зазвучал. – Да, я вдова… Но чья – не забывай. И кто мой деверь был – кормилец государя!

– Сие я слышал…

– Ты хоть и поп, и мой духовник, да место знай!

– Не поп я ныне, а расстрига, – вновь всхлипнул Аввакум. – Насилие свершили, крест сняли и лишили сана… Лютуют дети блядины! Жену, того гляди, заморят с голоду, детей моих в узилищах запрут…

Скорбящая смирила нрав, откликнулась с душой:

– Уж слышала, отец… Да зрит Господь! Мучителям воздастся!.. Скажи-ка мне, к добру ли к худу ты приснился?

– Я не приснился, а пришел. Из Пустозерской ссылки!

– Ужели государь вернул?

– Отай бежал и по своей охоте! Все более лесами, без дорог. Тонул, чуть токмо не замерз, зверями дикими едва не съеден был. К разбойникам попал и чудом токмо спасся. Духовник мой, блаженный Епифаний, остался в срубе. Горюю я о нем, молюсь, дабы свершилось чудо. Сему святому старцу отсекли язык и два перста…

– Ох, Матерь Пресвятая! Чего во имя сии муки? И страсти лютые?

– Сие ли муки, дочь? Все страсти впереди, крепись, страдалица. Мне было откровенье. Россия на краю стоит, разверзлась бездна! Да ты сама позри! Где видано, чтоб в государстве православном отай молились, по пещерам, как первые наследники Христа? Сие в Святой Руси?! Суть, в Третьем Риме, при государе православном?!.. Иль имя ему – Ирод? Навуходоносор?

– Молва идет – тишайший…

– Мне жаль царя. Так грех велик, что лучше в не умирать ему. Не будет вечной жизни ни в этом мире и не в том… Погубит Третий Рим!

– Да Бог с ним, с Римом. Хоть нас бы не сгубил…

– Безмудрая овца! – застрожился духовник. – А ведаешь ли ты, что есть суть Третий Рим?

– Я слышала, красот необычайных сей град и государство. Когда читаю в книгах, бывало, мыслю – вот бы позреть!..

– В свое окно позри! После паденья Византии Москва суть Третий Рим!

Она смутилась ненадолго.

– Добро, коль так. Должно, ты лучше знаешь, чем я… Весьма прелюбопытно узнать бы вот, зачем ко мне явился? Сижу, гадаю… Кормилица все сны мне толковала, а ныне нет Агнеи и некому утешить… На что ты мне приснился? Ну, ежели в образе твоем и в самом деле сатана пришел? Чтоб искусить?.. Кормилица моя в узрела и распознала сразу, а я не вижу, должно, душа слепа.

– Да как ты смеешь?! – ахнул Аввакум. – Подозревать меня?.. Ума куриного, а спеси и гордыни!.. Старуха темная в узрела! Да ты и впрямь слепа и растеряла ум! Отверзни очи: се есть я!

– Что есть во мне – все от тебя: вериги, разум, крепость веры, – покорно молвила она. – Агнея лишь вскормила млеком и взрастила плоть. Она не книжница, однако же мудра и сведома. Поставить рядом – вот бы потягались… Далече ныне все, все бросили меня: Агнея в Кострому ушла, тебя услали в Пустозерск… Добро, хоть дух твой иногда приносит с дымом. И коли принесло, что тут ворчать на дочь? Сердечною беседой бы потешил…

Он стал послушным и блаженным.

– И впрямь! Ты уж прости меня. К царю бежал, замыслил упредить и слово ему крикнуть, а прокричал тебе… Уж не сердись, а лучше расскажи, как сын твой, Глебович Иван?

– Помалу подрастает…

– Который год ему?

– Тринадцатый пошел…

– Да, мал еще, чтоб оженить… А часто ль в сенях, при дворе бываешь? Зовут иль не пускают?

– Зовут, да что мне сени? Как Марфа примерла, там суета. Всяк норовит сродниться с государем. Княжен, боярышен полно, по дням стоят…

Духовник на минуту замер, и четки в пальцах задрожали.

– Невесту ищет царь?.. И что, нашел? Избрал кого?

– Избрал, да сие держит в тайне.

– И знаешь, кто она? – духовник чуть дышал. – Известно имя?

– Нет тайны на дворе, кою в придворные не знали… Известно всем, Нарышкина Наталья, суть, Кирилла дочь.

Согнулся Аввакум и опустил главу.

– Увы, увы мне! Опоздал! – стащил шапчонку и заплакал. – Коли избрал, то не отступит. Беда, беда идет! Скончанье света! Ой, лихо!

– Но в чем беда?

– Слепая ты, не зришь – царь ведьму выбрал!.. И женится теперь… Жена ему родит… – навзрыд духовник плакал. – Наследника престола – отродье сатаны!.. Врожденная болезнь корежить будет тело. И изверг сей!.. Сам назовется император! И станет править Русью… Заморский утвердит порядок, все обратится в тлен. И рухнет Третий Рим!

– Свят-свят-свят! – ей сделалось знобливо. – Чудно ты говоришь… И страшно.

– Провидцу и моему духовнику было видение…

– А кто твой духовник?

– Да старец Епифаний.

– Чудно… Мне мыслилось, духовник твой, суть, сам Господь. А вышло – смертный…

– Прости ее, – распоп перекрестился. – Хоть и боярыня, но баба!.. Ужель о старце не слыхала? Воистину святой!

– Коль ты сие изрек, знать так и есть, – покорно молвила она. – И что же сему старцу привиделось?

– Руины зрел и басурман. Московия в огне… Ужель не чуешь дым?

– Да право, чую… Но сказывают, се болота горят окрест.

Не удостоил взглядом, лишь слезы вытер и тяжко так вздохнул:

– Увы, увы мне… Адский пламень! Покуда он в земле, дымок один курится… Но час придет, и вырвется наружу…

– Избавь от сих речей! Я вдовая жена и мать – не богослов и не философ. Мне сына следует растить, боярина и мужа государю. Вот мой удел. Сие и подвиг.

– Прости же, Господи ее! Не ведает, что рещет, – он к образам пошел и крикнул гневно. – Сейчас же прикуси язык поганый! Антихрист в дверь стучится! – он поднял перст. – Ужель не слышишь и не зришь? Дверь отворят и впустят… Кому растишь ты сына? К кому служить пошлешь? Какому государю?.. Помысли же, боярыня: бывая при дворе, кого ты чаще зришь? Боярство думное? Стрелецких воевод? Мужей, прославленных на деле государя?.. Или попов заморских? Митрополитов греческих и прочих? Кто ныне по утрам толчется в царских сенях? Кроме невест для государя?

– Пожалуй, что попы с иных земель…

– Или своих не вдосталь? Приходы оскудели, монастыри, и некому молиться в алтарях и требы воздавать?

– К чему ты клонишь?

– Годи, Скорбящая, поймешь… Есть среди них митрополит один, с копытом и рогами. А именем Паисий Лигарид…

– Знавала… Богообразный он и кроткий нрав. Тремя перстами крест кладет… Иного же не зрела.

– Поелику слепая!.. Да в том ли суть, как сложены персты? Что два, что три… Коль вера истинна, сие не важно! Хоть мысленно крестись, как старец Епифаний… Я о другом толкую. А ведомо тебе, какой товар привез сей кроткий старец и чем торгует?.. Тебе, наперснице придворной, должно бы знать. Травою бесовскою – табаком! Сам зелье в трубке жжет и дымом дышит… вот эдак-то пускает – фу да фу!.. И паству учит! Суть, причащает огнем и смрадом!

– О, Господи, прости!..

– Ты же глаголишь – сей огнь и дым с болот… А это знак! Нам, слепошарым и в грехах погрязшим! Да кто же ныне внемлет? – отец духовный затворил окно и обернулся. – Все разбрелись. Кто смерть принял, дабы не ведать мук, кто предал, с сатаной смирившись, а иные многие в пустынях спрятались, уединились… Нас двое ныне – ты и я.

– Авось минет беда, – без веры и надежды произнесла она. – Случалось, басурмане набегали, шведы, шляхта… И Никон! Да где все ныне?

– Се были слуги, коих сатана послал. Виденье старцу было, скоро сам придет! Недолго ждать осталось, коль царь невесту выбрал. Во чреве девы сей антихристово семя! Кто у нее родится?.. И помянуть грешно. А скажут – император!.. Детей от Марьи изведет, кого во гроб, кого в обитель…

– Помилуй, Боже!.. Но что же делать нам?

– Сразиться с супостатом. Мы ж воины Христа! И должно нам свершить духовный подвиг. След силу сатаны отнять! А сила его в Приданом, что к нам пришло из Византии. Слыхала ли о нем?