Александр Золотько - Пехота Апокалипсиса

• Название: Пехота Апокалипсиса
• Автор: Александр Золотько
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0193-2

Патрульные были уверены, что защищают человечество. Свободные агенты думали, что из двух зол можно выбрать меньшее. Политики полагали, что цена за власть не может быть слишком высокой. Все они ошибались.

Десять лет пришельцы контролировали Землю, регламентировали каждый шаг. И вдруг – свобода. Свобода убивать своих. Свобода обманывать. Свобода драться за наследие оккупантов и власть над миром. И лишь немногие знают, что срок, отпущенный человечеству, подходит к концу. И что главное сейчас – не выжить. Главное – остаться человеком.

---

Это Гриф понял, уже когда добрался к Маше Быстровой. И времени больше не было ни на что. Нужно было принимать решение. Нужно было брать на себя ответственность.

Но и тогда все казалось достаточно простым.

Гриф смог себя убедить, что все будет простым. Он просто передаст Машу в руки лучших специалистов по братским болезням. В Адаптационную клинику.

Не получилось. Большие люди затеяли свои игры, основанные, как всегда, на жажде наживы, на крови, на стремлении к власти, и из Клиники пришлось бежать.

Машу нельзя было оставлять.

А теперь ее не получалось вылечить.

Оказалось, что теперь никто не мог ее вылечить. У Грифа были деньги, но они ничего теперь не решали.

Маша Быстрова уже пересекла границу.

Маша Быстрова еще оставалась человеком, еще улыбалась, двигалась, разговаривала и мечтала, но времени на все это у нее оставалось все меньше и меньше.

И еще с полгода, услышал вчера Гриф.

...Потом девушка начнет умирать. И будет умирать еще два–два с половиной месяца. Нехорошо умирать. И Грифу нужно будет понять – хочет он за этим наблюдать или гуманнее будет дворняжку усыпить...

Гриф замер. Ему показалось, что эти слова произнес кто-то рядом. За спиной. Или не за спиной...

Голос прозвучал откуда-то сверху... И одновременно – в голове Грифа.

Но никого рядом не было.

Крымское небо. Крымские горы. Море. Ветер с настойчивостью дебила тщетно разглаживает кусты.

Но голос был. Гриф слышал эти страшные слова.

Или гуманнее будет дворняжку усыпить...

Вчера долго обдумывать услышанное не получилось – у Маши начался приступ. На этот раз – затяжной, почти до самого утра.

Первый такой приступ настиг Машу неделю назад, Гриф не ожидал, испугался, сидел всю ночь рядом с кроватью девушки и, кажется, плакал.

Вчера приступ повторился. И снова перед закатом.

Из Сети Гриф вытащил информацию и теперь знал, что это называется ночными приступами и действительно как-то связано с солнцем.

Тело Маши во время приступа больше не била дрожь, не сводила судорога. Девушка лежала неподвижно. Еле заметное дыхание. Почти неощутимый пульс.

Грифу хотелось выть в эти минуты от бессилия.

Зачем ему это? Чувство долга? Жалость? Желание хоть как-то отвлечься от постоянных мыслей о произошедшем в Клинике, о том странном чувстве, возникшем тогда, месяц назад, о том всезнании и всемогуществе, которые накатились на Грифа и вывернули ему душу...

Этого не могло быть на самом деле, но он помнил, как в его ладонях сминался металл и рвалась плоть.

В его огромных ладонях.

Он чувствовал угрозу, понимал, что ее нужно устранить, что так он спасает не только себя, но и тысячи-тысячи-тысячи жизней... и не мог стереть из своей памяти отвращение к самому себе в тот момент.

Он мог не убивать. Мог. Если бы смог разобраться в себе, в том, что с ним происходит, мог действительно захотеть стать и всезнающим, и всемогущим.

И действительно стать всемогущим и всезнающим.

Просто.

Просто захотеть. Просто признать, что именно он... тогда, десять лет назад... неподалеку отсюда... сделал выбор... неправильный выбор... или все-таки...

Гриф плохо спал по ночам. И сегодня только под утро забылся в кресле, напротив Машиной кровати, перед самым рассветом. И проснулся, когда Маша сказала:

– Снова дождь.

– Дождь,– подтвердил Гриф, не открывая глаз.

– А мне сегодня снился сон,– сказала Маша, присела на стул перед зеркалом, взяла расческу и стала расчесывать волосы.

Вода текла по окну сплошным потоком, в комнате стало темно, и Маша включила свет над столиком.

– Мне приснилось, что я...– Маша замолчала на мгновение, словно вспоминая,– я падаю... или нет, я лечу... Вокруг меня какие-то сполохи, искры, вспышки... но они не обжигают меня... я их не боюсь... я опираюсь на них и лечу... или все-таки падаю... И мне казалось, что я знаю, куда лечу, знаю, зачем и когда достигну своей цели... А проснулась и забыла.

– Наверное, ты растешь. Все еще растешь,– сказал Гриф.

– Мне и папка так говорил. Только тогда я не так летала. Я парила, скользила над домами, деревьями... И с каждым годом я летала все ниже и ниже, и вот я уже еле могла подняться над травой, летела и понимала, что это в последний раз, что больше никогда уже не смогу... Я плакала, подошел папка, спросил, что случилось, а я могла только плакать...– Маша медленно расчесывала волосы, плавными движениями, и говорила тоже медленно, еле слышно.– А сегодня я... просто летела. Не над чем-то, не сквозь что-то – просто летела.

Маша отложила расческу и посмотрела на Грифа.

– А когда приедет папка?

Маша не помнила, как попала сюда, в замок Грифа. Приступ начался у нее дома, в Клинике ее держали на химии... Она очнулась здесь, в замке.

Гриф сказал, что дружит с ее отцом. Сказать «дружил» – язык не повернулся. Сказал, что отец скоро приедет. Он сейчас занят, у него очень важная работа.

– Хорошо,– сказала Маша.

Время от времени она спрашивала снова. Об отце. О Петрухе Иванове, о ребятах из Понизовки. Только о матери не спрашивала Маша.

Оно, наверное, и лучше.

Тут Гриф мог и не сдержаться, а девчонке незачем слышать о матери такое. Не виновата девочка, что мать у нее стерва, сука...

– Он скоро приедет? – спросила Маша.

– Не знаю,– ответил Гриф, вставая из кресла.– Он сказал – позвонит, когда сможет. Свяжется со мной. Я даже не знаю, где он. А нам пора завтракать.

Гриф вышел в коридор, свернул направо, к кухне, и вдруг замер. Закрыл глаза, сжал ладонями виски.

Море. Не серые волны на поверхности, а давящая темнота глубины. И страх. Глухие удары по металлу. Тускло освещенное помещение. Холодно, капли воды стекают по стенкам, как пот. Как холодный пот. От страха. В помещении-комнате-отсеке все пропитано страхом. Люди, их почти два десятка в тесном темном помещении-комнате-отсеке, дышат страхом, вдыхают и выдыхают его.

– Десятиминутная готовность,– сказал один из них, голос прозвучал глухо и бесцветно, словно и он пропитался влагой и страхом.

Люди зашевелились, звякнул металл – чистый, спокойный звук, не то что те удары, которые доносятся снаружи, сквозь толщину корпуса, все чаще и чаще.

Тот, что предупреждал о десятиминутной готовности, спрятал в карман бронекостюма пластину кадропроекции, которую только что показывал остальным, и сказал:

– Он – основная цель. Если не будет его – девушка. Зовут – Мария Быстрова, восемнадцать лет...

– Что с вами? – спросила Маша.

Она никак не называет Грифа. Гриф не представился, она не спрашивала. Наверное, это ей даже нравилось своей необычностью и загадочностью.

– Вам плохо?

Голос у Маши дрожит, она только что видела, как Гриф медленно валился на пол. Она попыталась удержать его, но не смогла, только чуть затормозила падение.

– Что с вами?! – крикнула Маша.

Гриф открыл глаза.

– Десять минут,– сказал Гриф.

Он видел Машу, видел ее испуганные глаза, но одновременно видел замок откуда-то сверху, темное море, с отчаянием бьющееся о берег...

Пена и вода становятся прозрачными, будто расступаются, открывают его взору металлическую сигару метров тридцати в длину и чужерыб, с остервенением, но безуспешно атакующих эту сигару...

Вот прозрачной стала сама сигара, и Гриф увидел людей, сидящих в ней.

– Восемь минут,– сказал Гриф, слепо глядя перед собой.

В темном коридоре его глаза светились, зрачков не было, только радужные сполохи на перламутровом фоне.

Маша встряхнула Грифа, замахнулась, но ударить не смогла.

– Ну что с вами,– простонала она,– ну ответьте, пожалуйста.

Металлическая сигара под водой остановилась, медленно накренилась на корму. Люди внутри пристегнулись к креслам...

– Пять минут,– сказал Гриф.

Он понимает – нужно что-то предпринять. Подводный аппарат и люди в нем опасны. Они угрожают Грифу. Чужерыбы не смогли повредить бронированный аппарат, а чужекрысы, которые уже собираются у берега, чтобы встретить незваных пришельцев, могут их не остановить.

Здесь мало чужекрыс. Гриф старался, чтобы они не попадались на глаза девушке. Возле замка были только те, что обеспечивали чистоту и непосредственную безопасность.

Три минуты.

Вес аппарата... размеры... водоизмещение... пятнадцать человек на борту... четырнадцать из них вооружены и одеты в бронекостюмы... оружие... суммарная плотность огня...

Минута.

Контейнеры с ракетами...

Время замедлилось – секунда растягивается, и ей не видно конца... Гриф знает, что сейчас он видит будущее – то, что может произойти. То, что произойдет, если он...

Выстреливаются контейнеры, вылетают из воды, раскрываются, и из них вылетают ракеты... по полсотни малокалиберных осколочных ракет из десяти контейнеров ковром накрывают берег...

Взрывы-взрывы-взрывы-взрывы бегут от моря вверх по склону, превращая в щебень лестницу, скульптуры, камни, разнося в щепы деревья, перемешивая с землей и песком чужекрыс, собравшихся у берега...