Лен Дейтон - Берлинские похороны

• Название: Берлинские похороны
• Автор: Лен Дейтон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0119-X

---

Засвистел чайник. Я открыл банку кофе «Блю маунтин» и высыпал солидную порцию во французскую кофеварку. По кухне поплыл густой аромат, в гостиной затрещало разгоревшееся полено. Я включил электрическое одеяло и постоял немного у окна спальни. Мусорщики выгружали содержимое баков в кузов большого грузовика, мистер Боутмен чистил окна бара Дальше по улице молочник хлопал себя по животу и смеялся, беседуя с почтальоном. Я задернул занавеси, и все исчезло. Я вернулся на кухню и налил себе кофе.

Солнце едва пробивалось сквозь плотные тучи, мужчина через пять домов от меня пытался разжечь костер из старого садового мусора и готовил свой маленький садик с голыми деревьями к суровым испытаниям зимы. Дым от костра поднимался прямо вверх — ветра не было совсем. В садах лежали приготовленные к сожжению кучи мусора, на одну из них водрузили сломанную куклу в цилиндре.

«Пятое ноября», — подумал я. Вот почему, видимо, смеялся молочник. Из соседнего дома вышел маленький мальчик и бросил охапку сучьев на кучу.

Я вернулся к своему камину, поправил полено носком ботинка и отхлебнул крепкий черный кофе. На столе лежал третий том «Решающих сражений западного мира» Фуллера. Я открыл его и убрал закладку.

С полчаса почитал. Начался небольшом дождь со снегом, улицы опустели. На кофейном столике стояло несколько бутылок. Я налил себе большую порцию солодового виски и засмотрелся на пламя камина.

Запах солода вернул меня к прошедшим событиям. Я снова был в маленьком грязном темном гараже среди бензиновых испарений и разобранных моторов. Запах виски щекотал ноздри и будоражил память. Джонни лежал в луже бензина и розовой пенистой крови, я затаскивал его тело в гроб в каком-то фантастическом кошмаре. Меня закружило вихрем, в котором смешались Вальпургиева ночь и Валкан, запахи бензина и виски. Четыре часа спустя я проснулся в поту перед потухшим камином. Сил моих хватило только на то, чтобы раздеться и лечь в постель.

Глава 46

Если шахматист не уверен в своих силах, то ферзевый гамбит — дебют с жертвой пешки лучше не применять.

Лондон, вторник, 5 ноября

— Документы, — сказал Хэллам. — ДОКУМЕНТЫ.

— Подождите, — сказал я. — Я только что проснулся, работал всю ночь, не вешайте трубку. — Я положил трубку, выпил полчашки холодного кофе и умылся в ванной холодной водой. Часы показывали полшестого вечера. Смеркалось. В окнах соседних домов зажигали свет. На синем фоне лондонского вечера свет выглядел очень желтым. Я вернулся к телефону. — Теперь все в порядке, — сказал я в трубку.

— Тут все с ума сошли, — сказал Хэллам. — Речь идет о документах Брума. Где они? — Не дожидаясь моего ответа, он продолжил: — Мы во всем помогали вам, так что рассчитываем...

— Подождите минутку, Хэллам, — сказал я. — Вы сами настояли на том, чтобы я уехал из Берлина, оставив документы у Валкана.

— Все верно, старина. Так где Валкан и где документы?

— А я откуда знаю?

— У вас их точно нет?

— Нет, — соврал я. Документы мне были не нужны, но причины переполоха узнать хотелось.

— Вы не хотите прийти ко мне выпить по стаканчику? — предложил Хэллам, резко меняя тему. — Вы знаете, что сегодня ночь фейерверков. Приходите, выпьем. Мне необходимо кое-что спросить у вас.

— Хорошо, — согласился я. — Когда?

— Через час, — сказал Хэллам. — Бутылку вы с собой не захватите? Вы же знаете, каковы эти фейерверочные гулянья. В темноте каждый норовит выпивку стащить.

— Ладно.

— Отлично, — сказал Хэллам. — Простите меня за резкость Заместитель министра устроил мне головомойку за эти бумаги.

— Все в порядке.

— Благодарю вас, — сказал Хэллам.

— Не за что, — сказал я и повесил трубку.

Глава 47

Сила ферзя такова, что часто он действует в одиночку. Но без поддержки других фигур ферзь может и не справиться с умело управляемыми пешками противника.

Лондон, вторник, 5 ноября

На город опустился туман. Не такой, чтобы остановить движение автобусов и заставить полицейских надеть специальные маски, но достаточный, чтобы время от времени отбрасывать свет фар на собственное лобовое стекло. Прохожие прятали подбородки поглубже в шарфы и откашливали сажу, оседающую на бронхах, словно накипь на кухонном чайнике.

На Парламент-сквер с шумом горели две зеленые ацетиленовые лампы. В центре стояли двое полицейских в белых плащах; когда туман рассеивался, их белые руки выделялись как на экране, когда сгущался, они совсем пропадали. Рядом, со станциями метро дети клянчили деньги для своих кукол, большая часть которых представляла собой набитые старьем мешки с маской и нахлобученной шляпой. Правда, около станции «Саут-Кенсингтон» попался превосходный экземпляр — ростом с огородное пугало, одетый во фрак, белую сорочку, галстук-бабочку и помятый котелок. Рядом сновало четверо ребятишек, которым прохожие охотно бросали мелочь. Я нашел место для парковки прямо напротив дома Хэллама. Машин вокруг стояло больше, чем обычно, поскольку молодые чиновники, которые любят играть с огнем, облюбовали район Глостер-роуд для устройства гуляний с выпивкой и пусканием фейерверочных ракет.

— Прекрасно, — сказал Хэллам. Глаза его немного блестели. Я понял, что он уже приложился к бутылке до моего прихода. Он впустил меня в гулкую прихожую. Сверху доносился голос Фрэнка Синатры со старой пластинки. — Кого я по-настоящему люблю, так это животных, — произнес он на ходу, в коридоре было так темно, что я едва различал его. Когда он открыл дверь в свою комнату, я заметил, что вокруг кота сияет ореол. — Они боятся, — объяснил он.

Комната Хэллама выглядела иначе, чем в мой первый визит. На стене висела новая картина, а пол устилал роскошный ковер. Хэллам стоял, улыбаясь, у двери.

— Нравится? — спросил он. — Правда, красиво?

— Должно быть, ваш банковский счет существенно уменьшился.

— Ну, вот, — сказал Хэллам. — Вы всегда только о деньгах и говорите.

Я снял пальто. Хэллам пояснил:

— Моя тетка умерла.

— Ничего себе, — сказал я. — Надеюсь, не от чего-нибудь заразного?

— К счастью, нет, — быстро проговорил он и издал короткий смешок. — Она умерла, оставив много денег.

— Это самая заразная штука, — сказал я, — и, что самое печальное, со смертельным исходом.

— Вы невозможный человек, — сказал Хэллам. — Никогда не знаешь, серьезно вы говорите или шутите.

Не помогая ему решить загадку, я бросил пальто на диван. Развернув бумагу, я поставил бутылку рома на комод между полупустой коробкой мармелада «Тинтри» и вустерским соусом.

Стопка туристских проспектов выросла. На верхнем из них была видна фотография океанского лайнера на рассвете. В иллюминаторах горел золотой свет, обещавший прекрасный воздух. На переднем плане женщина прижимала маленького пуделя к своему норковому манто, как бы доказывая правоту рекламного призыва: «Роскошные круизы для тонких ценителей».

— Ром, — сказал Хэллам, — это очень здорово. Я сам только что принес бутылку алжирского вина. — Он пододвинул завернутую в бумагу бутылку алжирского вина к рому «Лемон Харт»; мгновение мы оба смотрели на бутылки. — А не выпить ли нам? — спросил Хэллам.

— С удовольствием, — сказал я.

Хэллам просиял.

— Как насчет рома?

— Какого? — спросил я.

— Вот этого, — ответил Хэллам. — Который вы принесли.

— Идет, — сказал я.

Хэллам засуетился, принялся выжимать сок из лимонов и кипятить воду на маленькой газовой горелке в камине.

— Как поживает Бабуся Доулиш? — спросил он, склоняясь над чайником.

— Стареет.

— Мы все стареем, — сказал Хэллам. — По-своему, Доулиш — очень неплохой человек. — Я промолчал. Хэллам продолжал: — Прав да, немного важничает. Как это принято в верхних эшелонах Уайтхолла, но все равно парень он неплохой.

— А я и не знал, что вы знакомы, — сказал я.

— Доулиш работал недолго в министерстве внутренних дел. Он занимал кабинет рядом с лифтом на моем этаже. Он сказал, что шум его совершенно замучил, а иначе я бы сам переехал в его кабинет. — Хэллам распрямился, держа в руках два бокала дымящейся жидкости. — Попробуйте-ка.

Я попробовал. Напиток являл собой сладкую жидкость, какую-то смесь горячей воды, лимона, гвоздики и масла.

— Алкоголя не чувствую, — сказал я.

— Его там и нет. Я же еще ром не наливал. — Он откупорил бутылку и плеснул немного в оба стакана. На улице раздался треск взорвавшейся шутихи.

— Я в принципе всегда был против, — сказал Хэллам.

— Чего? Алкоголя?

— Фейерверочной ночи, — сказал Хэллам. — Каждый год пугают животных и калечат детей. Случаются ужасные несчастья, хулиганы бросают горячие фейерверки в почтовые ящики, бутылки с молоком, привязывают их к несчастным животным. Отвратительно. Пожарные в этот день всегда несут потери, отделения «скорой помощи» в больницах переполнены. Кому это выгодно?