Лайан Герн - Сияние луны

• Название: Сияние луны
• Автор: Лайан Герн
• Жанр: Фэнтези

Брак Такео с прекрасной Каэдэ вызвал гнев многих властителей. Междоусобные войны захлестнули страну. Как сохранить свои владения и жизнь молодому самураю Отори Такео, приемному сыну и наследнику великого воина Отори Шигеру? Мир будет достигнут лишь ценой многих кровопролитий. Однако жизнь самурая – на острие его меча, и страх смерти ему неведом!

---

С первого корабля спрыгнул Фумио и побрел ко мне по воде. За ним последовал человек с длинным свертком и двумя корзинами. После объятий Фумио сказал:

– Я принес кое-что. Пошли в храм, не хочу, чтобы нас видели.

Моряки начали принимать на борт моих воинов, а мы их ненадолго покинули. Мужчина поставил ношу и вышел на веранду. Я сразу определил по запаху, что находится под тканью, но зачем Фумио понадобилось привозить мне чью-то голову?

Он развернул ее:

– Вот взгляни, пока не похоронили. Несколько недель назад мы захватили корабль с этим человеком, там были и другие.

Я с неприязнью посмотрел на голову. Кожа была белой, как жемчуг, волосы светлые, цвета яичного желтка. Крупные черты лица, кончик носа загибался вниз.

– Это человек или демон?

– Это один из тех варваров, что умеют делать трубку, сокращающую расстояние.

– Там трубка? – спросил я, указав на длинный сверток.

– Нет! Там кое-что поинтересней!

Фумио развернул предмет и протянул мне. Я осторожно взял его в руки.

– Оружие?

Я не знал, как правильно его держать, но был уверен, что эта вещь предназначена для того, чтобы убивать.

– Да, и полагаю, мы сможем сделать такое же. Одно уже заказал мастеру. Только вот он погиб при испытании, однако я, кажется, знаю, что мы сделали не так.

У Фумио горели глаза.

– И как оно работает?

– Идем, покажу. У тебя есть кто-нибудь, чьей жизнью можно пожертвовать?

Я подумал о двух разбойниках, взятых в плен. Их прибили к доскам на побережье, чтобы другим было неповадно заниматься неправедным делом. Поили водой, дабы смерть не наступила от жажды. В ожидании кораблей я постоянно слышал их стоны. Надо прикончить мучеников.

Фумио позвал своего человека, тот принес тарелку с углем. Мы привязали разбойников к дереву. Они то ругались, то молили о пощаде. Фумио отошел шагов на пятьдесят вдоль берега, я вместе с ним. Он зажег веревку от углей и приладил тлеющий конец к краю оружия. На нем был крючок, вроде пружины. Фумио приставил длинную вещицу к глазам и прищурился в сторону пленников. Прозвучал резкий хлопок, и от неожиданности я отпрыгнул в сторону. Облако дыма. Разбойник пронзительно крикнул. Из раны на горле лила кровь. Он умер на месте.

– Вот, – довольно произнес Фумио. – Как я приноровился, а?

– Сколько надо времени, чтобы ты выстрелил снова? – поинтересовался я.

Оружие было грубо сработанным и безобразным. Оно не обладало ни изяществом меча, ни великолепием лука, однако достигало цели лучше обоих.

Пока Фумио повторял процесс, я считал собственные вдохи. Вышло около сотни – слишком много, если идет битва. Второй выстрел попал разбойнику в грудь, проделав большую дыру. Ядро наверняка пробьет доспехи. Любопытно. И все же оружие, мне не понравилось.

– Воины назовут это оружием трусов, – заметил я.

– Мне не претит прослыть трусом, если это поможет мне выжить! – рассмеялся Фумио.

– Возьмешь его с собой?

– Только обещай уничтожить его в случае поражения. – Он улыбнулся. – Никто не должен научиться изготовлять подобные вещи.

– Нас ждет победа. Как ты его называешь?

– Огненная рука.

Мы вернулись в храм, и Фумио снова завернул огненную руку. Уродливая голова смотрела на нас пустыми глазами. Вокруг кружили мухи, запах вызывал тошноту.

– Забери, – велел я пирату. Тот посмотрел на хозяина.

– Постой, покажу тебе еще одну вещицу. Фумио достал третий сверток.

– Вот это было у него на шее.

– Четки? – спросил я, забирая белую нить.

Бусины были цвета слоновой кости, и внизу подвешен знак Потаенных – крест. Я испугался, увидев то, что привык хранить в строжайшем секрете. Как можно открыто показывать тайный символ? В доме священника в Мино окна были расположены таким образом, что в определенное время дня солнечные лучи образовывали золотой крест на стене. Тот мимолетный образ – единственный, который мне довелось видеть в жизни.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, я бросил бусы обратно Фумио.

– Странно. Некая варварская религия?

– Ты так наивен, Такео. Это знак учения Потаенных.

– Откуда ты знаешь?

– Я много чего знаю, – выпалил он. – Я не боюсь знания. Я был на материке. Мир намного больше, чем цепь наших островов. Варвары разделяют верования Потаенных. Забавно, правда?

– В битве от четок никакого толку!

Мне это казалось не столько забавным, сколько тревожным, словно дурной знак от бога, которому я более не поклонялся.

– Интересно, чем еще они смогут нас удивить, эти варвары. Такео, когда ты станешь правителем Хаги, пошли меня к ним. Давай вести с ними торговлю. Давай учиться у них.

Мне было сложно представить такое будущее. В тот момент я мог думать только о предстоящей битве.

Когда все люди были на кораблях, Фумио сказал, нам надо поймать вечерний отлив. Я посадил на плечи Таку и ступил в воду, направляясь к кораблю Фумио вместе с Кенжи и Зенко. Нас подняли на планшир* (*Планшир – деревянный брус или стальная продольная полка по обводу корпуса судна для придания жесткости и прочности и для укрепления такелажа). Флот отчалил, желтые паруса ловили ветер. Я смотрел на берег, постепенно он скрывался в вечернем тумане. Шизука обещала прислать весточку, но, видимо, не успела. Неизвестность прибавила тревоги за нее и за Каэдэ.

10

Риэко была на взводе, тайфун встревожил ее не меньше землетрясения и привел в состояние, близкое к обморочному. Несмотря на грозу, Каэдэ благодарила судьбу за свободу от постоянного присмотра женщины. Однако через два дня ветер стих, установилась ясная осенняя погода, и к Риэко вернулись здоровье и силы, и опять ее назойливое внимание досаждало Каэдэ.

Каждый день Риэко находила повод пристать к Каэдэ: выщипывала ей брови, терла кожу рисовыми отрубями, мыла и чесала волосы, пудрила лицо до противоестественной белизны, мазала кремом руки и ноги, пока кожа не становилась гладкой и словно полупрозрачной, как жемчуг. Риэко сама подбирала для Каэдэ одежду и наряжала вместе со служанками. Временами она проявляла особое расположение – читала вслух или играла на лютне, что якобы делала с высочайшим мастерством.

Раз в день приходил Фудзивара. Риэко научила Каэдэ искусству заваривания чая, и девушка готовила его для господина, молча выполняла весь ритуал, чувствуя, как он следит за каждым движением, слушая замечания. В ясные дни женщины сидели в комнате с окнами на небольшой закрытый сад. Среди азалий и пеонов росли две крученых сосны и старое сливовое дерево.

– Цветы порадуют нас весной, – отметила Риэко, поскольку кусты по-осеннему потускнели.

Каэдэ представила, какая долгая зима ждет ее впереди, а потом еще и еще. Со временем она превратится в бессловесное сокровище, на которое любуется только господин Фудзивара.

Такой же сад был в замке Ногучи, где она однажды встретилась с отцом, чтобы узнать о собственной свадьбе, назначенной с господином Отори Шигеру. Тогда он гордился ей, радовался, что так удачно выдает дочь. Никто не знал, что тот брак будет обманом, ловушкой для Шигеру. Глядя в сад, она снова и снова вспоминала события прошлого и наблюдала за изменениями в медленном течении дней.

Со сливового дерева уж опадали литься. Вот пришел старик и стал поднимать их по одному со мха. Ему нельзя было смотреть на Каэдэ, как и всем мужчинам, а она следила за ним из-за ширмы. С неподражаемым терпением он поднимал каждый листок большим и указательным пальцами, чтобы не повредить мох, и клал в бамбуковую корзину. Затем причесал, словно волосы, мох, убрал все ветки, траву, взрыхленную червями землю, перья птиц, кусочки коры. Оставшуюся часть дня мох выглядел безупречно, а потом как-то незаметно природа вновь подчинилась законам жизни, и следующим утром весь процесс повторялся заново.

На сучковатом стволе и на ветвях сливового дерева рос зеленый и белый лишайник, Каэдэ каждый день наблюдала и за ним. Любые мелочи приводили ее в восторг. Однажды утром на мху возникла светло-розовая мраморная плесень, похожая на цветок, высеченный из плоти. Как-то на верхушку сливового дерева села птица и завела трель, и сердце Каэдэ забилось в такт.

В былые времена даже управление владением не могло полностью поглотить беспокойный голодный разум, а теперь ей было совсем нечем заняться, она умирала от скуки. В уединенное жилище Каэдэ почти не проникало посторонних звуков, и она не знала, что происходит вокруг. Однажды она уловила каденцию* (*Каденция – гармонический оборот, завершающий музыкальное произведение или его часть) флейты, подумала, а вдруг это Макото? Ей не терпелось узнать хоть какие-нибудь вести.

Кроме скуки, самым страшным было полное неведение. Где-то шли битвы и сражения, власть захватывали и теряли, и все это хранилось от нее в тайне. Она успокаивала себя тем, что Фудзивара не преминет рассказать ей о смерти Такео, чтобы помучить и получить удовольствие от ее страданий.