Михаил Волконский - Два мага

• Название: Два мага
• Автор: Михаил Волконский
• Издательство: Издательство «Logos»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-87288-237-8

Действие романа «Два мага» происходит во время русско-турецкой войны. События разворачиваются вокруг наделенного магической силой золотого медальона, за которым охотятся сразу несколько человек.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей.

---

– Но ведь это весело! – сказала Надя.

– Конечно, даже слишком весело; и этого-то я и боюсь...

– Давно ли? Вы прежде никогда не боялись веселья!

– Да, пока я был уверен, что оно не отвлечет вас от меня. Веселье, которое вы знали до сих пор, не могло повредить вам, но теперь... вы можете забыть меня...

Надя звонко, весело рассмеялась.

– Так вот вы чего боитесь! Нет, такая боязнь напрасна, совершенно напрасна, я не забуду вас. Чем больше людей увижу, тем вы больше выиграете от сравнения с ними. Я знаю это. Николай Семенович, голубчик, ведь вы же веселились и видели всех этих людей, которых я увижу, однако не забыли меня.

– Я – другое дело.

– Нет, то же самое. Когда я увидела сегодня в первый раз настоящие наряды дам и девиц, у меня так и сжалось сердце. Они поразили меня своим великолепием, и я невольно подумала: насколько они лучше меня! Я должна показаться между ними жалкой, по крайней мере, я чувствую себя жалкой между ними. До сих пор вы видели меня одну, а теперь в сравнении с остальными я вам могу показаться хуже. Вы можете подумать, что ошиблись...

– Надя, не говорите так и не думайте! Да разве существует на свете кто-нибудь лучше вас?

– Ну, а для меня никого не может быть лучше вас, Николай Семенович!

– Надя, милая! – повторил он ей в ответ, поднял ее руку и припал к ней губами. – Милая моя, так не забудете?

Она, улыбаясь, покачала головой.

– Вот что, – проговорил Николай Семенович, – у меня есть медальон, который я с детства всегда ношу на себе. Это единственная дорогая мне вещь; возьмите его и, если только... если случится, что вы изменитесь ко мне, отдайте его мне назад...

Он быстро расстегнул две пуговицы своего мундира, достал с груди медальон, висевший у него на цепочке, снял его и подал Наде. Она спрятала медальон и проговорила:

– Никогда я не отдам вам его, теперь вы мой! Сами будете назад спрашивать – не отдам!

В это время грянула музыка, молодые люди вздрогнули: они задержались слишком долго. Музыка означала, что полонез уже тронулся из дома по направлению к столу и беседке.

– Ничего, мы проберемся как-нибудь, – сказал молодой адъютант Наде, – и станем в задние пары.

И они убежали из беседки.

Кулугин стоял возле графа сам не свой: лица на нем не было.

– Вы слышали? – спросил он. – Несомненно, она любит его.

– Ничего нет несомненного на свете. Сомневаться всегда и во всем можно. Сколько подобных слов говорилось с тех пор, как существует мир, и затем они не оправдывались... Но вот что: вы видели медальон, который он дал ей?

– Видел.

– Этот медальон, во что бы то ни стало, я должен получить.

– Вы, граф?

– Да. Мне нужен медальон князя Бессменного во что бы то ни стало!

– Как, вы даже знаете и его имя?

– Не в этом дело; я вам говорю, что мне нужен этот медальон. Если хотите моей помощи – вот вам условие: достаньте медальон. Только торопитесь, потому что я могу и без вас обойтись и медальон легко может попасть в мои руки помимо вашей помощи... Торопитесь!

С этими словами граф Феникс поклонился Кулугину и спокойно направился опять окольной дорожкой, чтобы присоединиться к гостям, шедшим уже из дома в размеренном темпе под плавные звуки полонеза.

Объяснение

Оказалось, напрасно ждали светлейшего Потемкина, – он не приехал, прислав сказать, что не будет. Елагин поморщился, узнав эту новость. Он был слишком видный человек, но Потемкин давно привык не церемониться, когда впадал в находившую на него временами без всякой видимой внешней причины хандру. Обыкновенно он уходил в таких случаях к себе в спальню или запирался у себя в кабинете, сидел безвыходно целыми неделями, запускал бороду, не носил парика и не чистил ногтей. К Елагину он еще прислал нарочного, что не будет, а к другим просто не являлся, заставляя прождать напрасно и хозяина, и гостей.

Елагин сделал вид, что вполне удовлетворен вежливостью светлейшего, и просил гостей идти к столу, стараясь показать всем, что отсутствие Потемкина ничуть не должно помешать общему веселью. Но все-таки это происшествие расстроило расположение духа многих, чаявших повертеться на глазах у человека, от которого многое могло зависеть для них.

Вследствие этого явилась вялость. Однако она продержалась недолго. Когда застучали ложки о тарелки и стаканы наполнились вином, общество под звуки разудалой песни, которую грянул хор, сменив музыкантов, быстро оживилось; завязался разговор, потом он стал громче, послышался смех, и ко второму уже блюду обед вышел хоть куда.

Надя сидела рядом с Бессменным, робела слегка, но искренне наслаждалась, принимая участие в обеде с настоящими гостями, то есть с людьми мало знакомыми ей. Это было ее первое появление в свете.

Кулугин следил за ними издали, мало пил и ел и был мрачен и неразговорчив. Граф Феникс сидел среди почетных гостей, вблизи хозяина, и вел не спеша рассказ об Индии с такими подробностями, как будто сам жил там долгое время. Он говорил о факирах, которые доходят до того, что впадают в совершенно особенный сон, ничем не отличимый от смерти. В таком состоянии их зарывают в землю на довольно продолжительное время, а затем отрывают, дают несколько капель эликсира, и пролежавший под землею, похороненный и отрытый факир приходит в себя и становится затем опять вполне здоровым и нормальным человеком.

– А вы знаете, граф, в Петербурге у нас появился индус, – обратился Елагин к графу Фениксу. – Я все хочу призвать его как-нибудь к себе... Очень интересно.

– Среди них есть много шарлатанов, – ответил граф. – В особенности" этим разъезжающим по Европе я не доверяю... А впрочем, может быть, он и знает что-нибудь...

– Но вы, граф, наверное, знаете много, – вдруг обратилась к нему сидевшая рядом полная дама не первой уже молодости, – я думаю, вы знаете все... и настоящее, и будущее...

– И вас это удивляет? – спросил Феникс.

– Знать будущее! – воскликнула дама. – Разве это не удивительно?

– В сущности, не более прошедшего...

– Ну, прошедшее знать немудрено!

– Даже, например, хотя бы то, что происходило в Риме?

– Да ведь это в книгах написано!

– И будущее в книгах тоже написано, и по ним так же легко читать о грядущем, как и о прошлом. Вся разница в том, что читать о будущем умеют немногие, а о прошлом – доступно большинству.

– И вы... вы, наверно, умеете?

– Может быть.

Сидевшие вокруг графа притихли, слушая, что говорит он; затем водворилась тишина и за всем столом. Всем было интересно послушать Феникса, говорившего не совсем обыкновенные вещи.

Граф, чувствуя общее внимание на себе, нисколько не смутился, видимо, давно привыкнув к такому вниманию.

Вызвавшая его на разговор барыня, очень довольная, что отчасти и она замечена, стала смелее.

– Ну, а если мы усомнимся в вашем уменье читать будущее, граф? – проговорила она, играя веером.

– Я вас разуверять не буду.

– Однако... Я думала, вы дадите другой ответ – предложите показать свое искусство...

– Если вам угодно – я не отказываюсь.

– Тогда скажите...

– В самом деле, – сказал Елагин Фениксу, – скажите, граф, как вы думаете, что ожидает вот самую юную нашу собеседницу? – показал он на Надю. – Кстати, сегодня ее первое появление в свете...

Надя вдруг смутилась и густо покраснела под этим общим, обращенным на нее взглядом. Граф прищурился слегка и с расстановкой произнес:

– Ей надо в будущем беречь свой медальон!..

Надя, никак не ожидавшая этих слов, тихо ахнула и закрыла лицо руками... Ей показалось, что она лишается чувств. Неожиданность поразила ее.

Все заметили, хотя, разумеется, не могли понять причину того, что с Надей при словах графа произошло что-то особенное и что эти слова имели для нее значение, которое она тщательно скрывала от других и о чем, по-видимому, знал граф Феникс, впервые видевший в глаза девушку. И все почувствовали нечто вроде благоговейного удивления перед ним и перед его всеведением и проникновением в чужую душу.

В самом деле, вышло как будто сверхъестественно, что Феникс сразу отгадал чужую тайну. Никто не знал, какой именно медальон был у Нади и почему он важен для нее, но каждый видел, что сделалось с нею, и с некоторым страхом глядел на графа: а вдруг как ему известно тоже, что и у всех остальных на душе?

Один только Бессменный отнесся совсем иначе к Фениксу. Он видел и понял одно лишь, что граф смутил на глазах гостей его Надю, ни в чем не повинную, и счел это дерзостью.

– Ради Бога, не выдавайте себя! – быстро сказал он ей, чтобы она очнулась.

Девушка сделала над собой усилие и оправилась.

Бессменный видел, какого труда ей стоило сделать это, и почувствовал непримиримую ненависть к дерзкому, по его мнению, графу, который стал его врагом с этой минуты. Он хотел сейчас же громко ответить Фениксу, что, в свою очередь, тоже и ему может предсказать будущее, что он размозжит ему голову, если он осмелится еще раз, но, разумеется, удержался, подавив свою злобу и решив все-таки не оставлять этого дела так и переговорить с графом после обеда. Но, когда встали из-за стола, граф Феникс был так тесно окружен любопытными, ловившими уже каждое его слово, что пробраться к нему не было никакой возможности. Да и Елагин все время не отпускал от себя интересного гостя и нянчился с ним.