Владимир Романовский - Год Мамонта

• Название: Год Мамонта
• Автор: Владимир Романовский
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12236-2

Версия с СИ от: 12/05/2008.

* * *

Аннотация автора:

Историко-приключенческий роман, притворяющийся романом жанра «фентези». Данная версия — авторская, без издательских купюр и опошляющих повествование «поправок». Версию, которую можно в данный момент купить в магазинах, автор НЕ РЕКОМЕНДУЕТ. Мягко говоря.

* * *

Аннотация издательства:

Прошли годы, минули столетия, но жизнь в Троецарствии продолжается. Ушли в предание времена Придона, Иггельда и Скилла. Но по-прежнему отважны славы, дерзки артане, хитры куявы.

Пришли новые герои.

И снова кипят страсти, и снова льется кровь…

---

В конце концов какой-то подвыпивший мужлан принял ее за проститутку и подсел, навалившись потным телом. Дыша перегаром, он сказал:

— А не порз… порвз… лечься ли… нам, крррррасавица?

Зря он это, зря. Ну ладно бы он один — ошибся, получил в морду, пошел домой. Но другие-то точно не были ни в чем виноваты! О них следовало подумать!

Рита пошла вразнос. Подвыпивший корчился и метался. Тычки, удары и захваты следовали один за другим. Он моментально забыл, где он, кто он, и зачем. Пораженные зрелищем, остальные посетители кабака, весьма подозрительные типы, спохватились и кинулись удерживать Риту. В последствии многие из них думали, что нужно было ее не удерживать, а убивать. Думали они так совершенно зря.

Не обладая мужской мускульной силой, Рита не крушила стулья, не опрокидывала столы, не толкалась и не буянила. Все это она предоставила мужчинам, лишь направляя, контролируя, ослепляя и оглушая их, используя их вес и энергию. Минут десять подряд, рыча от боли, а потом и от страха, они кидались из стороны в сторону, молотя мебель и кувшины с вином, терзая стойку, лупя кулаками и ногами друг в друга. Они совершенно отрезвели, но это им не помогло. Рита даже не очень напрягалась, не искала эффектных комбинаций, не прыгала через себя, не вскакивала на столы. Она просто флонировала между мужчинами, войдя в не очень спешный ритм, и действовала только ладонями, локтями, и правым коленом, пока они все не легли без памяти на пол. Холодная ярость не унималась. Рита стала методично снимать со стен масляные светильники и поливать маслом стойку, пол, и стены. Потянув на себя горящий факел над стойкой, она оторвала его от стены вместе с креплением и бросила в масляную лужу на полу. Не торопясь, она вышла из кабака на улицу.

Кто-то получил ожег, у кого-то были сломаны ребра, но, удивительно, пострадавшие спаслись все до единого. А кабак сгорел до тла.

Рита шла к дому пешком по темной улице. Кто-то был нужен ей, с кем можно было бы провести остаток ночи, все равно, мужчина или женщина. Выбор годящихся в дело мужчин не велик на славских улицах в четыре утра. Свернув в переулок с очень плохой репутацией, не чета Улице Святого Жигмонда, Рита окинула взглядом строй девушек и выбрала себе стройную симпатичную молодую проститутку, явно артанских кровей. Сунув ей в ладошку золотой, Рита взяла ее за предплечье и повела с собой. Когда проститутка проявила склонность к независимости, хватка на ее предплечье стала стальной, и девушка поняла, что ее дело последнее, и нужно исполнять то, что велят.

Рита привела ее к себе в дом. Они взошли по лестнице на второй этаж. Зайдя в помещение, Рита задвинула засовы, зажгла свечу, и оглядела проститутку тяжелым взглядом. Проститутка и так была напугана, а тут и вовсе стала плакать и скулить. Рите нисколько не было ее жалко. Присев на кровать, она поманила девушку пальцем.

— Встань на колени, — сказала она. Девушка тотчас повиновалась. — Раздень меня. Только помедленнее. И поласковей. А то шею я тебе сверну. Будешь со свернутой шеей ходить, клиентов пугать.

Проститутка сняла с Риты туфли. Потянула вниз шелковый чулок. Догадалась и чуть привстала, ведя руку к бедру суровой женщины. Найдя ремешок подвязки, расстегнула пряжку. Теперь чулок съехал легко. Девушка принялась было за второй, но Рита взяла ее за волосы и не очень больно, но звонко, ударила по щеке.

— Помедленнее.

Девушка вынула руки из-под платья и засомневалась, не зная, что делать. Голая ступня Риты коснулась ее бока. Сейчас ударит, подумала девушка, не смея сжаться, защищаясь.

— Поласковей.

Девушка поняла и коснулась губами голого колена своей мучительницы.

— Правильно, — сказала Рита.

Артанское происхождение, частичное или полное, спасло девушку. Рита, сама, несмотря на блондинистость и подданство, вполне славских кровей, ненавидела в ту ночь этот город и эту страну. Будь у девушки волосы каштановые, а не черные, будь ее глаза светлее и менее раскосые, будь ее ступни чуть больше — лежать бы ей утром на куче отходов с перерезанным горлом. А так — ей очень щедро заплатили. Настолько щедро, что если тратить с умом, можно безбедно прожить год, ничего не делая и не выходя замуж.

Утром Рита полностью владела собой. Быстро собравшись, она постучала в квартиру хозяина дома и заплатила за два года вперед, прибавив несколько золотых в виде премии. Хозяин ее боготворил за щедрость и ненавязчивость.

Направляясь в карете на юг, к ниверийской границе, Рита прикидывала, уже спокойно, сколько из увиденного ей следует рассказать и как преподнести с максимальной для себя выгодой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КОНЕЦ КОЛОНИИ

Лето в Колонии Бронти выдалось небывало жаркое. Фермеры сокрушенно качали головами, жалуясь на засуху, и поднимали цены. Все остальные ремесленники и торговцы последовали их примеру, хотя к засухе не имели никакого отношения, да и засухи-то не было никакой.

За почти сорок лет своего существования Колония разрослась, окрепла, приобрела традиции и устои, и демонстрировала начатки независимой культуры. Костяк населения по-прежнему составляли ниверийцы, но и славская прослойка давала себя знать.

Появились сложные социальные отношения между различными группами. Аборигены не любили приезжих, кроме самых богатых, не любить которых было невыгодно. Были трения между ниверийцами и славами. Были также трения между славскими наемниками, обеспечивающими на крепостном валу негласную автономию Колонии, и ниверийскими призывниками, обеспечивающими тоже самое там же. Центр Колонии, разросшийся за последние двадцать лет благодаря проэктам Зодчего Гора, можно было смело назвать городом. Улицы мощеные, два театра, восемнадцать таверн, три нелегальных ночных клуба, шесть публичных домов, масляные фонари, фонтаны, парки, ратуша. Неподалеку от ратуши возвышался храм, все еще строящийся, но давно функционирующий. Местная аристократия посещала храм только по большим праздникам и средств на постройку не выделяла. Зодчий Гор строил храм на свои собственные сбережения и, как всякий, большой художник, не связанный сроками и не подгоняемый заказчиками, менял и додумывал проэкт по ходу дела, что очень замедляло постройку, а отдельные части храма приходилось ломать и строить заново. Иногда строительство останавливалось на долгое время из-за нехватки рабочих рук.

Брант лежал на крыше храма у основания одного из контрафорсов, заложив руки за голову. Солнце заползло в зенит и надолго в нем зависло, отдыхая. Голый до пояса, Брант с удовольствием подставлял солнцу живот и плечи. Он очень любил загорать. Бранту было двадцать шесть.

Час назад двое строителей подрались по какому-то глупому поводу, и их пришлось разнимать. Остальные рабочие, ссылаясь на жару и усталость, разошлись по кабакам обсуждать произошедшее и явно не собирались сегодня возвращаться. Брант знал, что получит от Гора нагоняй за простой, но не очень переживал. По нескольким причинам, Гор ценил Бранта.

— Брант! Слезай!

Брант повернул голову и скосил глаза. Брун, широко расставив ноги и уперев руки в пухлые бока, смотрела на него снизу, от второго портика, раздраженно.

— Слезай, тебе говорят! Тебя Нико ищет. Если не слезешь, он обязательно чего-нибудь натворит!

— Дай ему денег! — крикнул Брант.

— А? Чего?

— Дура, — проворчал Брант, перекатываясь на живот. — Никакого покоя нет. На солнышке полежать не дают.

Он пошел вдоль контрафорса и высокому изящному окну, шагнул внутрь на примыкающие к стене леса, ухватился за один из свисающих до самого нижнего уровня канатов, и съехал вниз. Брун ждала его под сенью левого портика. Была она конопатая и рыжая, и загорать не любила. Она вообще не любила лето. Летом она часто потела, и это ее раздражало. А когда Брун раздражалась, она непременно закатывала кому-нибудь бессмысленный и бессвязный скандал. Второй муж бежал от нее три месяца назад к чертовой бабушке. По слухам, нанялся в славские войска.

— Где он? — спросил Брант.

— Кажется, в часовне.

— В новой?

— Да. Кажется.

Это было опасно. В новой часовне лежало много стройматериалов и инструмента, и теперь там был Нико, и все это могло сильно пострадать, включая Нико.

Брант поспешно двинулся в часовню. Первое, что он увидел, был длинный и тощий Нико, примеривающийся киркой к штабелю известняковых плит.

— Пошли выпьем, — сказал Брант.

Нико тотчас положил кирку, но тут же поднял ведро с известкой, намереваясь оценить его вес.

— Пойдем, пойдем, — сказал Брант встревожено.

— Да, — согласился Нико, ставя ведро на пол.

В Крабьей Клешне, одной из лучших таверн Колонии, им принесли ледяное пиво, копченого лосося с овощами и блюдо с хрюмпелями. Нико залпом отпил половину высокой кружки, отер рукавом рот, запихал туда кусок рыбы, прожевал, проглотил, снова вытер рот, прикончил кружку, и глубокомысленно произнес: