Люси Монтгомери - Энн в Инглсайде

• Название: Энн в Инглсайде
• Автор: Люси Монтгомери
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб; «Александр Корженевский»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000

В шестом романе Энн уже мать шестерых детей. Подросшие дети Блайтов зачастую попадают в различные переделки. Но они знают, что мама всегда придет на помощь…

---

— Мамочка, мне всегда будет так больно?

— Нет, милый, не всегда. — Энн не сказала сыну, что он скоро забудет Джипа, вернее, что тот останется просто дорогой памятью. — Не всегда, сынуля. Постепенно тебе станет легче… рана заживет… Помнишь, как у тебя зажила обожженная рука, которая поначалу так очень болела?

— Папа сказал, что купит мне другую собаку. Мама, я не хочу другую собаку… я никогда не захочу другую собаку!

— Я понимаю, родной.

Мама все понимает. Ни у кого нет такой мамы, как у него. Джиму хотелось сделать для нее что-нибудь очень приятное, и тут его осенило. Он купит ей жемчужное ожерелье — из тех, что продаются в магазине мистера Флэгга. Он однажды слышал, как мама сказала, что ей ужасно хочется иметь жемчужное ожерелье, а папа ответил:

— Потерпи, девочка. Вот придет в порт наш корабль с сокровищами, и будет у тебя жемчужное ожерелье.

Только вот где взять деньги? Конечно, родители каждый месяц дают ему определенную сумму на карманные расходы, но все эти деньги уходят на нужные вещи, в число которых не входит жемчужное ожерелье. Кроме того, Джиму хотелось самому заработать деньги на ожерелье. Тогда это будет действительно его подарок. У мамы в марте день рождения — осталось всего шесть недель. А ожерелье стоит целых пятьдесят центов!

Глава семнадцатая

Заработать деньги в Глене было нелегко, но Джим был настойчив. Он делал волчки из старых катушек и продавал их товарищам в школе по два цента. Он продал три драгоценных молочных зуба по центу за штуку. Каждую субботу он продавал Берти Друку свою порцию хрустящего пирога. Заработанные деньги он клал в бронзовую копилку, которую Нэнни подарила ему на Рождество. Такая красивая блестящая свинка с щелью на спине, куда бросают монеты. Когда наберется пятьдесят центов, он откроет свинку, повернув ей хвостик, и достанет свое богатство. Наконец, чтобы заработать последние недостающие восемь центов, Джим продал Маку Ризу свою коллекцию птичьих яиц. Ему было очень жаль с ней расставаться — такой коллекции не было ни у кого в Глене, — но день рождения приближался, и деньги требовались срочно. Как только Мак с ним расплатился, Джим бросил восемь центов в щель на спине свинки и долго сидел, глядя на нее с глубоким удовлетворением.

— Покрути ей хвост — посмотрим, откроется ли она, — сказал Мак, который не верил, что свинка откроется. Но Джим отказался — он вынет деньги только когда соберется идти покупать ожерелье.

На следующий день в доме Энн собрались члены Общества помощи миссионерам. Это было памятное собрание. Посреди молитвы, которую читала миссис Тейлор, — а миссис Тейлор считалась замечательной чти-Цей, — в комнату с отчаянным криком ворвался Джим:

— Мама, моя свинка пропала!

Энн быстро увела его, но миссис Тейлор считала, что ее молитва была безнадежно испорчена, а поскольку она хотела произвести впечатление на приехавшую к ним в гости жену пастора, она много лет не могла простить Джима и отказывалась пользоваться услугами его отца.

Когда собравшиеся разошлись, Энн с детьми обыскали Инглсайд сверху донизу, но копилки нигде не было. Джим, которого сильно отругали за то, что он ворвался на собрание, не помнил себя от горя и никак не мог вспомнить, где и когда он видел свинку в последний раз. Когда позвонили Маку Ризу, он сказал, что он в последний раз видел свинку на комоде в комнате Джима.

— Сью, ты не думаешь, что это Мак?..

— Нет, миссис доктор, голубушка. Я уверена, что он ее не брал. У Ризов есть свои недостатки… они очень уж любят деньги… но только деньги, полученные честным путем. И куда подевалась эта окаянная свинья?

— Может, ее крысы съели? — предположила Ди. Джим пренебрежительно отмел это предположение, но в глубине души забеспокоился. Конечно, крысы не могут съесть бронзовую свинку с пятьюдесятью центами внутри! Или могут?

— Нет, милый, не могут, — заверила его Энн.

На следующий день, когда Джим пошел в школу, копилка все еще не нашлась. Известие о пропаже достигло школы раньше, чем туда пришел Джим. Ему много чего наговорили одноклассники, и во всем этом было мало утешительного. Но на перемене к нему со льстивым видом подошла Сисси Флэгг. Ей нравился Джим, а она не нравилась Джиму, несмотря на свои белокурые волосы и огромные карие глаза — а может быть, именно по этой причине.

Даже в восемь лет возникают проблемы в отношениях с противоположным полом.

— А я знаю, кто взял твою свинку, — шепнула Сисси.

— Кто?

— Вот если выберешь меня в игре в хлопалки, тогда скажу.

Это была горькая пилюля, но Джим мужественно ее проглотил, готовый на все, лишь бы найти свинку. Мучительно краснея, он сидел рядом с Сисси во время игры, а когда прозвенел звонок на урок, потребовал свою награду.

— Алиса Палмер сказала, что Вилли Друк сказал ей, что Боб Рассел сказал ему, что Фред Эллиотт знает, где твоя свинка. Иди и спроси Фреда.

— Это жульничество! — вскричал Джим, с негодованием глядя на Сисси. — Надувала!

Сисси надменно засмеялась. Ругайся-ругайся! А рядом со мной все-таки сидел.

Джим пошел к Фреду Эллиотту, который поначалу сказал, что знать не знает, где его свинка, и его это не касается. Джима охватило отчаяние. Фред Эллиотт был на три года старше его и обожал дразнить младших. И вдруг Джима осенило. Он ткнул пальцем в огромного краснорожего Фреда и четко проговорил:

— Ты — транссубстанционалист.

— Нечего обзываться, Блайт!

— Это не ругательство, — ответил Джим. — Это колдовство. Если я еще раз так тебя назову, тебе не поздоровится. Может, у тебя отвалятся пальцы на ногах. Считаю до десяти, и если не скажешь, я тебя заколдую.

Фред не верил этой угрозе. Но вечером он должен был участвовать в состязании на коньках и не хотел рисковать. Кроме того, пальцы на ногах тоже вещь нужная. И он сдался.

— Ну, ладно, ладно. Не повторяй свое колдовство — язык сломаешь. Мак знает, где твоя свинья. Так он, по крайней мере, говорил.

Мака в школе не было, но, выслушав рассказ Джима, Энн позвонила его матери. Через полчаса та прибежала в Инглсайд. Ее лицо пылало, и она бросилась оправдываться.

— Мак не брал свинку, миссис Блайт. Он просто хотел посмотреть, откроется ли она, если ей покрутить хвостик, и когда Джим вышел из комнаты, он повернул ее хвост. Копилка развалилась на две половинки, и он никак не мог их соединить. Тогда он положил обе половинки и деньги в один из ботинков Джима, что стоят в стенном шкафу. Конечно, ему не следовало ее трогать… и отец его как следует вздул… но он ее не украл, миссис Блайт.

— А каким это словом ты припугнул Фреда Эллиотта, Джим? — спросила его Сьюзен, после того как нашли свинку и пересчитали деньги.

— Транссубстанционалист, — гордо сказал Джим. — Уолтер нашел это слово в словаре на прошлой неделе — ты же знаешь, что он любит длинные слова, Сьюзен, — и мы оба выучили, как оно произносится. Чтобы не забыть, мы повторили его друг другу двадцать один раз перед сном.

Джим купил ожерелье и спрятал его в среднем ящике комода в комнате мисс Бейкер, которую он посвятил в свой секрет. Теперь ему казалось, что мамин день рождения никогда не наступит. Мама и не подозревает, что спрятано в комоде Сьюзен… какой подарок она получит на день рождения.

В начале марта Джильберт заболел гриппом, который чуть не перешел в воспаление легких. Несколько дней все в Инглсайде жили в большом страхе.

Энн, как всегда, решала споры, утешала обиженных, наклонялась над залитыми лунным светом кроватками, чтобы поправить одеяла, но она совсем перестала смеяться, и дети это остро переживали.

— А что, если папа умрет? — спросил Уолтер белыми от страха губами.

— Нет, милый, не умрет. Он уже вне опасности.

Энн и сама не раз задумывалась, что станется с маленьким мирком бухты Четырех Ветров, если… если что-нибудь случится с Джильбертом. Все так привыкли полагаться на него. Многие верили, что он чуть ли не мертвых может воскрешать и не делает этого лишь потому, что не хочет препятствовать Божьей воле. А однажды он это все-таки сделал… Дядя Арчибальд Макгрегор со всей серьезностью заверил Сьюзен, что Сэмюэль Хьюлетт был мертвехонек, когда явился доктор Блайт и оживил его. Как бы ни обстояло дело с мертвыми, живые очень обрадовались, увидев похудевшее лицо Джильберта, который опять смотрел на них дружелюбным взглядом и весело говорил: «Да ничего у вас не болит!» И они верили его словам — и у них и в самом деле не переставало болеть. И скольких же мальчиков в ту зиму окрестили Джильбертом — бухта Четырех Ветров буквально кишела юными Джильбертами. Была даже одна крошечная Джильбертина.

Ну вот, папа выздоровел, мама опять смеется и… и наступила ночь перед днем ее рождения.

— Если пораньше ляжешь, Джим, то завтра наступит скорее, — посоветовала Джиму Сьюзен.