Стивен Кинг - Танец смерти (Мрачный танец)

• Название: Танец смерти (Мрачный танец)
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Научная Фантастика

Вы знаете Стивена Кинга — «короля ужасов»? Безусловно. Вы знаете Стивена Кинга — резкого, бескомпромиссного, умного постмодерниста? Возможно. Но — есть и другой Стивен Кинг. Стивен Кинг — блестящий, живой, непосредственный автор истории «черного жанра» от самых его истоков — и до самых одиозных, масс-культурных его проявлений. Перед вами — буквально «все, что вы хотели знать об ужасах, но боялись спросить». А еще перед вами — бесконечно оригинальное литературное произведение, абсолютно и решительно не вписывающееся НИ В КАКИЕ ВАШИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СТИВЕНЕ КИНГЕ. Не верите? Прочитайте — и убедитесь сами!

---

Когда начали показывать «Триллер», Карлоффу было уже семьдесят четыре года и со здоровьем у него было неважно: из-за хронической болезни спины ему приходилось носить корсет. Болезнь началась у него еще в тридцать первом, когда снимался первый фильм о чудовище Франкенштейна. Теперь Карлофф появлялся не во всех сериях; многие случайные участники сериала «гости» — были полными ничтожествами и так и остались неизвестными (один из них — Реджи Налдер — впоследствии играл вампира Барлоу в телевизионной версии фильма Си-би-эс «Жребий»), но фэны помнят несколько ярких появлений Карлоффа (в «Странной двери», например). Прежняя магия, ничуть не померкшая, по-прежнему чувствовалась в его игре. Лагоши закончил свою карьеру в нищете, но Карлофф, несмотря на отдельные неудачи вроде «Люди-змеи» (The Snake People), сошел со сцены так же, как появился на ней, — истинным джентльменом.

«Триллер», продюсером которого был Уильям Фрай, стал первой телепрограммой, открывшей золотую жилу старых номеров «Странных рассказов» (Weird Tales), память о которых до того сохранялась преимущественно лишь в сердцах любителей, в малочисленных сборниках в мягких обложках и, конечно, в антологиях «Аркхам Хауз» — с их весьма ограниченным тиражом. С точки зрения поклонников жанра ужасов, самым замечательным в «Триллере» было то, что он все чаще и чаще брал за основу произведения писателей, опубликованные в дешевых журналах — «shudder palps», тех самых писателей, которые в 20 — 30 — 40-е годы начали выводить жанр из викторианских историй о призраках и поднимать его до уровня современных представлений о том, что такое рассказ ужасов и каким он должен быть. Роберт Блох был представлен «Голодным стеклом», рассказом, в котором зеркало старого дома скрывает ужасную тайну; использовались и «Голуби ада» Роберта Говарда, один из лучших рассказов ужасов нашего столетия; он до сих пор остается самым любимым у тех, кто с удовольствием вспоминает «Триллер».[178] Были и другие хорошие серии, например «Парик для мисс Де Вор», в которой рыжий парик волшебным образом сохраняет актрисе молодость… до последних пяти минут, когда она теряет парик — а вместе с ним и все остальное. Морщинистое, осунувшееся лицо мисс Де Вор; молодой человек, слепо спускающийся по лестнице старого поместья, а в голове у него торчит топор («Голуби ада»); парень, который, надевая специальные очки, видит, как лица мужчин и женщин превращаются в чудовищные рыла («Обманщики», тоже по рассказу Блоха), — все это, возможно, не самое утонченное искусство, но в «Триллере» мы находим те качества, которые так ценят любители жанра: крепкий сюжет и похвальное стремление напугать зрителя до спазм.

Много лет спустя некая компания, входящая в Эн-би-си — ту самую, которая выпускала «Триллер», — предложила мне написать сценарии по трем моим рассказом из сборника 1978 года «Ночная вахта». В одном из этих рассказов, который назывался «Земляничный ручей», говорится о психопатическом убийце типа Джека Потрошителя, который бродит по погруженному в туман кампусу колледжа. Примерно через месяц после того как я отослал сценарии, мне позвонили из отдела стандартов Эн-би-си (читай «отдел цензуры»). Нож, которым убийца расправляется со своими жертвами, должен исчезнуть, сказали мне. Убийца может остаться, а нож — нет. У ножа фаллическая форма. И вообще, лучше превратить убийцу в душителя. Собеседник проявил большую напористость и умение уговаривать. Повесив трубку, я почувствовал себя необыкновенно умным и превратил убийцу в душителя. Тем не менее отдел стандартов в конце концов выбросил сценарий из прожорливого желудка сети Эн-би-си, несмотря на душителя. Окончательный вердикт слишком страшно и напряженно.

Вероятно, там уже никто не помнит Патрицию Барри в «Парике для мисс Де Вор».

3

На экране — непроглядная чернота.

Потом появляется изображение — вернее, намек на него, — вначале оно безнадежно дергается, а потом сжимается по горизонтали.

Снова чернота, разрываемая лишь одинокой белой линией, по которой пробегают гипнотические волны.

Сопровождающий все это голос звучит спокойно и рассудительно:

«Ваш телевизор исправен. Мы контролируем передачу. Мы можем контролировать вертикальную разверстку. Можем контролировать горизонтальную. В течение следующего часа мы будем контролировать все, что вы видите и слышите. Вы испытаете страх, благоговение и прикоснетесь к тайнам, которые простираются от человеческого сознания до… Внешних Ограничений».

«Внешние ограничения», номинально научная фантастика, а на самом деле ужастик, вероятно, после «Триллера» — лучшая программа такого рода на ТВ. Пуристы обвинят меня в том, что я несу вздор и святотатствую: даже «Триллер» не сравнится с бессмертной «Сумеречной зоной». Не стану спорить, что «Сумеречная зона» почти бессмертна: в больших городах вроде Нью-Йорка, Чикаго, Лос-Анджелеса и Сан-Франциско она действительно, кажется, идет без конца, стиснутая в своей собственной сумеречной зоне сразу после вечерних новостей и перед PTL-клубом.[179] Возможно, только такие древние комедии, как «Я люблю Люси» (I Love Lucy) и «Моя маленькая Марджи» (My Little Margie), могут соперничать с «Сумеречной зоной» в рождении того типа призрачной, черно-белой, вампиристической жизни, которую ведут неизменно повторяющиеся передачи.

Но, если не считать десятка или около того примечательных исключений, «Сумеречная зона» имеет мало общего с тем типом произведений ужасов, о которых здесь идет речь. Эта программа специализировалась на рассказах с моралью, часто довольно слащавых (например, тот эпизод, в котором Барри Морзе покупает пианино, заставляющее его гостей раскрывать свою подлинную сущность; кончается все тем, что под действием инструмента Барри сам признается, что он мелкий эгоистичный сукин сын); задумано все, как правило, с добрыми намерениями, но серии упрощены и почти болезненно банальны (как та, где солнце отказывается вставать, потому что человеческой несправедливости в мире стало слишком много, друзья, слишком много… по радио с потешной серьезностью сообщается, что особенно темно над Далласом и Седьмой, штат Алабама…[180] Поняли, парни? Поняли?). Прочие серии «Сумеречной зоны» не больше чем легкие сентиментальные отражения старых тем, связанных со сверхъестественным: Арт Карни обнаруживает, что на самом деле он Санта Клаус; усталый пассажир (Джеймс Дейли) находит мир и покой в буколическом маленьком городке под названием Уиллоуби.

«Сумеречная зона» иногда трогает струны ужаса — и лучшие ноты отзываются холодком по спине даже через многие годы; мы еще поговорим о них до того, как покончим с Волшебным Ящиком. А пока, чтобы внести ясность: на самом деле «Сумеречная зона» не может сравниться с «Внешними ограничениями», которые шли с сентября 1963 года до января 1965-го. Исполнительным продюсером сериала был Лесли Стивене; продюсером на линии Джозеф Стефано, который написал сценарий для «Психо» Хичкока, а год или два спустя — небольшой причудливый этюд в жанре ужасов, именуемый «Кошачий глаз» (Eye of the Cat). У Стефано было очень четкое представление о том, какой должна быть программа. Он настаивал, чтобы в каждой серии был свой «медведь», который появлялся бы до получасового перерыва[181] с эмблемой телеканала. Иногда «медведь» казался безвредным, но можно было биться об заклад, что до конца серии какая-нибудь внешняя сила — обычно злой и безумный ученый — заставит его разъяриться и начать буйствовать. Мой любимый «медведь» «Внешних ограничений» буквально вышел из дерева (в серии, озаглавленной, как ни странно, «Оно вышло из дерева»), попал в пылесос домохозяйки, а там начал расти… и расти… и расти…

Есть там и другие примечательные «медведи»: шахтер из Уэльса (в исполнении Дэвида Маккаллума), который совершил эволюционную «прогулку» на два миллиона лет вперед.

Он вернулся с огромной лысой головой, на которой бледное болезненное лицо кажется карликовым, и Опустошил Всю Окрестность! Гарри Гуардино подвергается нападению «ледяной твари»; в серии, сценарий к которой написал Джерри Сол (писатель-фантаст, больше известный по «Игле Костигана» (Costigan s Needle)), угрозу людям представляют гигантские песчаные змеи. В пилотной серии «Галактическая тварь» существо, состоящее из чистой энергии, случайно, через радиоантенну, попадает на Землю и кончает тем, что погибает от обжорства (отзвуки старой мелодрамы Ричарда Карлсона «Магнитное чудовище»). Харлан Эллисон написал для сериала два сценария: «Солдат» и «Демон со стеклянной рукой»; последний составители «Энциклопедии научной фантастики» вообще считают лучшим из всего сериала, а в нем, кроме того, много сценариев Стефано и есть один, принадлежащий перу некоего молодого человека по имени Роберт Таун — того самого, который потом напишет «Чайнатаун» (Chinatown).[182]

Прекращение показа «Внешних ограничений» связано скорее с неверной политикой в сети Эй-би-си, нежели с утратой интереса к нему у публики, хотя во втором сезоне, после того как ушел Стефано, сериал стал более вялым. В каком-то смысле можно сказать, что Стефано, уходя, увел с собой всех хороших «медведей». Сериал уже никогда не стал прежним. Тем не менее многие программы сумели миновать кризисный период в Эй-би-си и не сойти с экрана (ТВ вообще довольно инертно). Но когда Эй-би-си переместила «Внешние ограничения» с вечера понедельника, когда оно ярко выделялось на фоне двух тускнеющих игровых шоу, на вечер субботы — вечер, когда молодежная аудитория, на которую рассчитаны «Внешние ограничения», либо смотрит кино, либо гуляет, — сериал незаметно сошел со сцены.