Лидия Арабей - Мера времени

• Название: Мера времени
• Автор: Лидия Арабей
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Повесть «Мера времени» рассказывает о рабочей молодежи, о трудностях, с которыми встречается она на своем пути, об ответственности каждого за свои поступки.

---

Зоя поднялась, походила по квартире, подошла к окну, стала смотреть на улицу.

В комнату вошла Антонина Ивановна, увидела, что Зоя смотрит в окно.

— Вон какое солнышко на улице, и морозик слабенький. Шла бы хоть подышала воздухом, — принялась она за свое.

Зое и самой вдруг захотелось на улицу, на солнышко, на мороз. Она надела пальто, серую пуховую шаль, выбежала во двор, вдохнула свежий морозный воздух.

Во дворе играли дети. Бегали, кричали, гонялись друг за дружкой. По мерзлой земле, слегка присыпанной снегом, двое мальчишек таскали санки, в которых сидел третий. Полозья скрипели на непокрытой снегом земле, тащить санки было нелегко, и мальчишки старались изо всех сил.

Двое других возились посреди двора, отбирая друг у друга ржавое колесо. Рядом стояла девочка в белой шубке, подпоясанной красным ремешком. Под шубкой у нее, наверно, было надето еще немало одежек, и девочка была неповоротливая, толстая, как куль, на мальчишек с их колесом она смотрела равнодушно.

— Иди, поиграй с ними, — услышала Зоя у себя за спиной насмешливый голос.

Оглянулась. На скамейке у подъезда сидела тетя Маша, нянька из четвертой квартиры. Она держала на коленях завернутого в одеяло ребенка и ехидно поглядывала на Зою.

Ничем не ответила на насмешку. А та завела, будто имела право поучать: «Такая большуха, а не учишься, не работаешь… Тунеядка ты, что ли…»

Настроение было испорчено, вернулась домой, разделась, швырнула пальто, платок.

— Что ж так скоро? — удивилась Антонина Ивановна. Она стояла перед Зоей с засученными рукавами, руки ее были в муке, и лицо у нее было в муке, но Зоя даже не стала говорить, чтобы мать вытерлась. Снова улеглась на диван, но поднялась, подошла к столу, взяла газету.

Требуются бухгалтеры… старшие бухгалтеры… инженеры-электрики… техники по отоплению… Ага, завод имени Кирова набирает учеников по специальностям: токари, слесари, шлифовщики… Шлифовщиком работает Коля Силицкий и никак не может отмыть руки от мазута… Ромео… Бросила газету. Вспомнилось, как еще в десятом классе ходили с экскурсией на завод имени Кирова. Огромные, грохочущие цеха пугали Зою, боялась близко подойти к станку, казалось, сейчас что-то свалится на нее, ударит в лицо стружка или деталь упадет на голову. Как же она пойдет учиться на токаря или шлифовщика, если боится станка, боится громадного цеха, в котором все грохочет и дрожит.

К вечеру Зоя совсем не находила себе места от скуки и одиночества. Что-то ее угнетало, куда-то тянуло и в конце концов, совершенно неожиданно для себя, она решила пойти к девчатам в общежитие.

Сначала, когда Зоя открыла дверь, ей показалось, что она не туда попала. Если бы не Валя, словно на пружинах подскочившая с дивана, Зоя повернулась бы и ушла.

— Зойка! — бросилась к ней Валя. — Каким ветром тебя занесло? Иди, иди, — тащила она Зою за руку.

— Что это у вас за перемены? — оглядывалась Зоя. — Еще одна кровать. И шкаф как будто не здесь стоял.

— И не говори, — махнула рукой Валя. — Перемена декорации. Знаешь, кто теперь с нами живет? Инка Горбач!

Это и в самом деле была новость.

— С чего это? У нее же родители в Минске.

— Раздевайся, раздевайся, — тащила ее Валя за рукав. — Ну, у нас тут вообще… Ты же ничего не знаешь… Дурочка, почему бросила завод?

Сели на диван. Зоя все оглядывалась. Хотя и появилась здесь четвертая кровать, в комнате, как и раньше, было уютно, чисто и пахло антоновкой. Валя стала выкладывать новости.

— Началось все с того собрания, помнишь? Тогда еще Инку Ольга Николаевна и начальник цеха песочили. С того собрания за нее и взялись. Сам директор вызывал к себе. И что ты думаешь выяснилось? Оказывается, все мы были виноваты, никто даже не поинтересовался, как она живет. А как пошли к ней домой, сразу стало понятно. У нее не отец, а отчим, да такой пьяница! И мамочка тоже хороша, вместе с отчимом пьют. Соседи нам много чего про них рассказали. Отчим с мамашей Инкиной все деньги у нее отбирали, били еще, по целым ночам пьют да гуляют, Инка спать не может. Они и ее заставляли с ними пить… Одним словом, решили Инку устроить в общежитие. А мы взяли в свою комнату. Она так обрадовалась! Теперь, ты знаешь, совсем другой человек. Правда, мы ее тут воспитываем. Сначала она, бывало, и постель не уберет, и посуду не вымоет, ну так мы, знаешь, деликатно, но строго… — И на работе она теперь совсем другая. Уже не спит у конвейера. Ой, а ты ж не знаешь, что у нас на работе делается! — всплеснула руками Валя. — Прислал нам Пензенский часовой вызов на соревнование. Игорь Борисович так прямо хохотать стал. «Куда им, — говорит, — пускай хоть брак перестанут выпускать, — передразнила Валя начальника цеха. — И зря, потому что в последнее время у нас брака почти нет… — Так вот, он говорит «куда им», а Ольга Николаевна говорит: «Им туда, куда и всем…» И что ты думаешь? Приняли мы вызов. И еще, у нас устанавливают автоматику. Это так интересно. Ты же знаешь, во всем мире сборка часов происходит вручную. Таких автоматов еще нигде не придумали, а у нас уже начинают устанавливать. Но тебе, может, все это не интересно? — спохватилась Валя.

— Что ты, — возразила Зоя, — рассказывай.

Ей и в самом деле было интересно. Она завидовала Вале. Вот, все у нее в порядке, никакого нет у нее горя, ей весело и жить интересно. Да и не только Вале, всем девчатам. Даже Инне Горбач сейчас завидовала Зоя. И живет и работает вместе с девчатами. Неужели одна она, Зоя, хуже всех?

— Я тебя сейчас яблоками угощу, — вскочила с дивана Валя.

Она подбежала к Любиной кровати, вытащила из-под нее ящик. Там в тонких белых стружках лежали большие желтые антоновки, Валя взяла несколько яблок и положила на стол.

— Бери, угощайся, — сказала она. — Это Любе родители из дому прислали, но у нас же здесь все общее… Ешь…

Зоя взяла большое желтое яблоко, обтерла ладошкой мелкую пыльцу от стружек, надкусила.

— А где Реня?

— Она сегодня в институте, — задвигая ящик обратно под кровать, ответила Валя. — Ты подумай, вот уже на третий курс переходит, а я такая глупая — и в медицинский не прошла, и на вечернее не захотела. А время так летит, сейчас и я бы уже на третий переходила. — Она снова села на диван, с хрустом надкусила яблоко. — На будущий год буду поступать. И Люба тоже. Обязательно, вот увидишь, — с полным ртом говорила она. — Ну, а ты как? Что-то похудела. — И, не дожидаясь ответа, снова заговорила. — А знаешь, к Женьке жена приезжала, беременная… Дней пять побыла и уехала, и он с ней, взял отпуск и уехал.

Говорила Валя об этом будто между прочим, будто ей и в голову не приходило, что Зою это может интересовать. Так, попутно с другими новостями. Она даже сделала вид, что не заметила, как покраснела Зоя. Ну, и Зоя притворилась, будто вся эта история с Жениной женой и его отпуском ее совершенно не касается.

— А как ты? Работаешь где-нибудь? — перевела Валя разговор на другое.

— Нет, нигде не работаю, — опустила Зоя глаза.

— Глупенькая, зачем же бросила завод? — с сожалением сказала Валя.

Возле дома Зою встретил Михаил Павлович.

— Где ты была, Зоенька, я давно тебя жду.

— Ждешь? Здесь? Что-нибудь случилось? — испугалась Зоя.

— Мама заболела. Приезжала «скорая».

— Мамочка! — бросилась в подъезд Зоя.

— Подожди, — придержал ее за руку отец. — Не ходи пока домой. Там с мамой тетя Маша, а мне с тобой надо поговорить.

— А что, что с мамой? — заплакала Зоя.

Михаил Павлович обнял дочь за плечи.

— Не плачь. Ничего страшного. Ты же знаешь ее сердце. Еще с войны больное. Доктор сказал, что придется с неделю полежать в больнице, анализы сделать, кардиаграмму… А тут… понимаешь…

Зоя ничего не понимала. Она не верила, что болезнь матери не опасна. Почему тогда отец так взволнован, зачем дожидался ее на улице?

— Послушай, дочка, что я тебе скажу, — обнял он Зою за плечи. — Хотел я все сделать сам. Хотел до времени не говорить вам ничего, но не могу больше выдержать, да и помощь мне твоя понадобиться… Вот, — Михаил Павлович вынул из кармана пальто синий конверт. — Видишь? Пойдем сюда, на скамейку.

Они сели прямо на снег, укрывавший скамейку.

— Слушай, что я тебе прочитаю. — Он вынул письмо из конверта, развернул его, отыскал глазами нужные строчки. — Вот, слушай: «В документах значится, что Юра Новаторов поступил в наш детский дом 30 июня 1941 года. Привел его младший лейтенант Новаторов Борис Степанович, 1920 года рождения, белорус. Младший лейтенант Новаторов сказал, что мать мальчика погибла во время обстрела эшелона немецкими самолетами. На лейтенанта Новаторова мы Юру и записали, потому что своей фамилии он назвать не мог, был очень испуган. Из вашего письма видно, что мальчик, которого привел младший лейтенант Новаторов, потерялся при обстоятельствах, похожих на те, в которых потерялся ваш сын. Однако утверждать наверное, что Юра ваш сын, пока не могу. В то время к нам таким же образом попало немало детей. Многих из них мы переводили в другие детские дома. Возможно, возникла бы большая ясность, если бы мне удалось отыскать письма, присланные нам младшим лейтенантом Новаторовым. А то, что он писал, я хорошо помню. Помню даже, что он собирался усыновить Юру, но потом к нам пришло извещение, что старший лейтенант Новаторов (к тому времени он уже был старший лейтенант) погиб при обороне Сталинграда. Если письма Новаторова сохранились, они должны быть где-то в нашем архиве. Я обещаю вам при первой возможности заняться поисками. Не знаю, скоро ли пришлю ответ, потому что архив у нас большой. Понадобится порядочно времени, чтобы его просмотреть. Но главное — найти письма. Прошло так много времени, и они могли просто потеряться…