Елена Прудникова - Берия, последний рыцарь Сталина

• Название: Берия, последний рыцарь Сталина
• Автор: Елена Прудникова
• Издательство: Литагент «ОЛМА»f74bd35c-4e12-102b-94c2-fc330996d25d
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-00948-5

Перед вами сенсационное журналистское расследование известного петербургского журналиста Елены Прудниковой, автора нашумевших книг «Двойной заговор» и «Сталин. Второе убийство». Автор пытается обозначить истинную роль и значение Лаврентия Берии, человека, усилиями пришедших после него правителей вычеркнутого из советской истории.

Книга в совершенно новом свете представляет историю СССР, начиная с середины 30-х и до середины 50-х годов XX века.

---

Более того, на следующий день Берия еще и приехал в лабораторию, чтобы успокоить физика – мол, все с его братом будет в порядке, не только самим ученым, но и их родственникам гарантирована абсолютная безопасность.

Серго же Берия рассказывает историю посерьезней.

Один из ведущих ученых проекта, Юлий Харитон, в свое время работал в Англии и, естественно, по ведомству МГБ проходил как «английский шпион».

«В свое время Юлия Борисовича дважды пытались отстранить от работ, связанных с созданием ядерного оружия, и даже обвиняли в шпионаже. Были люди, которые с самого начала не хотели, чтобы Харитон занимался научной деятельностью… К счастью, тогда все обошлось, и академик Харитон продолжил работу. А спустя несколько лет, отец к тому времени уже не имел и косвенного отношения к органам безопасности, его вызвал Сталин:

– Это материалы на Харитона… Убеждают меня, что английский шпион… Что скажешь?

Не берусь точно утверждать, кто именно возглавлял тогда госбезопасность – Абакумов или Игнатьев, – но “дело” было состряпано в этом ведомстве. Материалы на Харитона были собраны и представлены Сталину. А коль ядерный проект курировал отец, Сталин вызвал его.

Отец хорошо помнил предыдущие попытки “убрать” Харитона и не особенно удивился, что вновь зашел разговор о его работе на английскую разведку.

– Все люди, которые работают над этим проектом, – сказал отец, – отобраны лично мною. Я готов отвечать за действия каждого из них. Не за симпатии и антипатии к советскому строю, а за действия. Эти люди работают и будут честно работать над проектом, который нам поручен.

Разговор происходил в кабинете Сталина, дело на академика Харитона лежало на столе Иосифа Виссарионовича, и можно только догадываться, что там было написано.

– А насчет Харитона могу сказать следующее, – доложил отец. – Человек это абсолютно честный, абсолютно преданный тому делу, над которым работает, и на подлость, уверен, никогда не пойдет.

Отец изложил свое мнение в письменной форме и отдал бумагу Сталину. Иосиф Виссарионович положил ее в сейф:

– Вот и хорошо, будешь отвечать, если что…

– Я головой отвечаю за весь проект, а не только за Харитона, – ответил отец.

Бумага, написанная отцом, так и осталась у Сталина».

Этот случай не единственный. Таким вот способом создавалась «зона, свободная от арестов». Кстати, по поводу репрессий: когда речь шла о людях, занимающих достаточно высокие посты, то на их арест требовалось согласие вышестоящего начальника. Если б все наркомы вели себя, как Берия, то никаких «шарашек» бы не понадобилось…

Академик Андроник Петросьянц оставил воспоминания, где подробно характеризовал Берию как руководителя проекта:

«Среди всех членов Политбюро и других высших руководителей страны Берия оказался наиболее подготовленным в вопросах технической политики и техники. Все это я знал не понаслышке, а по личным контактам с ним, по многим техническим вопросам, касавшихся танкостроительной и ядерной тематики. В интересах исторической справедливости нельзя не сказать, что Берия, этот страшный человек, руководитель карательного органа нашей страны, сумел полностью оправдать доверие Сталина, использовав весь научный потенциал ученых ядерной науки и техники, имевшийся в нашей стране. Он придал всем работам по ядерной проблеме необходимые размах, широту действий и динамизм. Он обладал огромной энергией и работоспособностью, был организатором, умеющим доводить всякое начатое им дело до конца. Часто выезжал на объекты, знакомился с ходом и результатами работ, всегда оказывал необходимую помощь и в то же время резко и строго расправлялся с нерадивыми исполнителями, невзирая на их чины и положение. В процессе создания первой советской ядерной бомбы его роль в полном смысле была неизмеримой…»

После уничтожения Берии Спецкомитет был ликвидирован со стремительностью, достойной лучшего применения – 26 июня 1953 года, а его аппарат передан во вновь образованное министерство среднего машиностроения СССР. Казалось бы, какая разница? Но разница была – и существенная. Дело в том, что к тому времени отношение Берии к своему ведомству несколько изменилось. Об этом рассказал на памятном июльском Пленуме ЦК член комитета, а ныне замминистра среднего машиностроения А. П. Завенягин:

«Берия слыл организатором, а в действительности был отчаянным бюрократом… Американцы строят новые большие заводы по производству взрывчатых атомных веществ. Тратят на это огромные средства. Когда мы ставили вопрос о новом строительстве, Берия нам говорил: “К черту, вы тратите много денег, укладывайтесь в пятилетку”. Мы не могли с этим мириться, государство не может мириться. Берия же повторял нам: “К черту, укладывайтесь в утвержденные цифры”».

Что означал этот выпад? А означал он очень простую вещь. В самом начале работы над бомбой, когда шла невероятная гонка, для ПГУ Спецкомитета был установлен особый финансовый режим – неограниченное финансирование, оплата всех смет «по произведенным затратам». Но задача была выполнена, гонка на выживание закончилась, а строители и все прочие по-прежнему хотели тратить деньги, не считая. Берия же этому воспротивился. ЦК пресек его «вражескую деятельность», так что оборонка, как и раньше, могла тратить денег сколько влезет. Люди старшего поколения хорошо помнят результат – оборонная промышленность становилась все более раздутой и неэффективной, пока не превратилась в чудовищную «черную дыру», куда со свистом улетали миллиарды. В этой ситуации американцы приняли совершенно грамотное решение и стали изматывать СССР гонкой вооружений. И измотали.

И все же созданная Берией гигантская структура была настолько мощной, что продержалась до самого начала перестройки и выжила даже после ударов, нанесенных экономической реформой. Юрий Мухин пишет: «Чем бы ни занимался Берия, он всегда строил». Добавим: не только строил, но и умел строить…

Глава 12 Сто дней Лаврентия Берии

О личных отношениях Сталина и Берии известно мало. Сплетен – много, а реального… Есть некоторые «штрихи к портрету», позволяющие думать, что Берия стоял достаточно близко к вождю – например, известная фотография со Светланой на коленях. Или то, что в 1941 году Сталин, разъезжая по Москве, мог запросто завернуть к нему домой выпить чайку. А в последние месяцы жизни вождя Берия нередко оставался у него на даче, когда все остальные разъезжались. О чем они говорили? На каком языке?

Мы еще поговорим подробно о последних днях жизни Сталина и в том числе обсудим версию, согласно которой Берия приезжал на дачу в то роковое воскресенье. А пока, забегая вперед, скажу лишь одно: все это ерунда. Можно с точностью до часа установить время, когда ему стало известно о несчастье: в пределах часа до того момента, когда на даче появились медики. Узнав, что произошло, он тут же прислал врачей и примчался сам. Было это утром, в понедельник, 2 марта 1953 года.

«Как только Сталин свалился, Берия в открытую стал пылать злобой против него. И ругал его, и издевался над ним. Просто невозможно было его слушать! Интересно впрочем, что как только Сталин пришел в чувство и дал понять, что может выздороветь, Берия бросился к нему, встал на колени, схватил его руку и начал ее целовать. Когда же Сталин опять потерял сознание и закрыл глаза, Берия поднялся на ноги и плюнул на пол»

Н. Хрущев. Воспоминания.

«Только один человек вел себя неприлично – это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были – честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть… Он так старался в этот ответственный момент, как бы не перехитрить и как бы не недохитрить! И это было написано на его лбу. Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, – отец иногда открывал глаза… Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза, он желал и тут быть „самым верным, самым преданным“ – каковым он изо всех сил старался казаться отцу и в чем, к сожалению, слишком долго преуспевал…»

«…Когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: “Хрусталев! Машину!”»

С. Аллилуева. «Двадцать писем к другу»

Ну, что касается Хрущева, тут все ясно. С мемуарами же Светланы Аллилуевой дело иметь непросто. В них слишком много места занимает демонстрация ненависти к Берии, и очень трудно отделить зерна от плевел. С другой стороны, должна же она была как-то оплатить свою безбедную жизнь после смерти отца и право выехать за границу.

А вот незаинтересованные свидетели – в первую очередь, врачи – рассказывают совсем иное.

Вспоминает профессор Мясников: