Диана Джонсон - Брак

• Название: Брак
• Автор: Диана Джонсон
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-011062-6, 5-9577-0205-6

Вы – француженка, ставшая женой американца? Уже плохо!

Ваш супруг, как оказалось, по горлышко увяз в запутанной детективной истории? Ужасно!

Вы – и только вы – можете этого несчастного спасти? Хуже и быть не может!

Впрочем, стоит вам только подумать об этом, как все мгновенно запутывается еще больше!

И уж теперь путь в лабиринте загадок и опасных связей сможет отыскать только ЖЕНЩИНА!!!

---

Он носил кольцо – значит, был женат. Как и она сама. Прежде чем окончательно забыть о вчерашнем разговоре, Клара позволила себе минуту-другую помечтать о его длинных ресницах, редко встречающихся у мужчин, о неожиданном обаянии, не сочетающемся с лысиной, о мифе (или реальности?), согласно которому у лысых мужчин возрастает потенция. Если в целом мужчина привлекателен, думала Клара, никакая лысина не испортит впечатление. Ей представилось, как он провожает ее взглядом больших серых глаз под тяжелыми веками. Опомнившись, она отмахнулась от опасных мыслей. Почему она думает обо всем этом? Этот человек из буржуазных кругов не представляет для нее никакого интереса; наверное, он служащий страховой компании или банкир.

Когда Клара думала о вчерашнем знакомом, зазвонил телефон. Как и следовало ожидать, блаженные минуты одиночества, оставшиеся до того, как проснется и спустится вниз Серж, испортила Кристал. По привычке она звонила Кларе рано утром, и это означало, что сама Кристал еще не ложилась спать – из-за бессонницы или очередного кризиса. Клара ощутила знакомый прилив страха.

– Самой мне не справиться со злостью, – объясняла Кристал. – Такое редко, но случается. Она душит меня.

– Почему вы злитесь? Из-за мамы? Понимаю, она бывает невыносимой. С ней все в порядке?

– Ваша мать – сущий ангел, воплощенное обаяние. Мы прекрасно проводим время вдвоем, я считаю ее лучшей подругой.

– Тогда я ничего не понимаю. – Клара вдруг заметила, что Кристал стала еще более раздражительной.

– Понимаю, я чересчур эмоциональна, слишком чувствительна, но виной тому прошлое. Ваша мать тут ни при чем. Видите ли, Сью-Энн принимает новое лекарство, но оно не помогает, и…

Сью-Энн, дочь Кристал, страдала маниакальной депрессией и часто ложилась в больницу. И Клара понимала, что нервы Кристал натянуты до предела. Сама она из-за Ларса постоянно ощущала ком в груди, беспокоилась за сына, но знала, что помочь ему нечем. И все-таки Кристал ныла и жаловалась слишком часто. А ведь Клара регулярно высылала ей деньги.

– Кристал, скажите, чем я могу помочь? Вы же знаете, я помогу вам. Может быть, Сью-Энн следует показать другому врачу?

– Я больше не могу швырять деньги на ветер – ваши деньги, между прочим. Ее уже осматривали лучшие врачи, и, насколько я поняла, из нее сделали подопытного кролика. Так что давайте не будем об этом. – И она принялась рассказывать о миссис Холли, которая уже спала.

– Хорошо, – с облегчением отозвалась Клара и охотно сменила тему.

– Врач назначил ей новое лекарство, теперь она, слава Богу, засыпает рано. Я имею в виду вашу маму.

– А вы до сих пор на ногах.

– Что поделаешь – привычка, – вздохнула Кристал.

Как только Клара положила трубку, Серж вошел в комнату, сжимая в руке пачку газетных вырезок.

– Вот, – сказал он, показывая ей статью, только что вырезанную из «Геральд трибюн». Эти вырезки он складывал в металлическую коробку, которая была заполнена почти доверху. – Четверо мужчин, взлом, оружейный магазин в Канзасе. Дальше на восток, чем прежде, – сказал он.

Клара прочла статью и положила ее поверх стопки вырезок. Речь шла о месте действия по сюжету гипотетического фильма. Наверное, в ту ночь Серж обсуждал этот вопрос с Уоли и сотрудниками студии. Такие разговоры он вел уже несколько лет, заполнял коробку вырезками, притворялся, что работает над сценарием, но дело продвигалось медленно.

– Канзас? Пшеничные поля, фермы… это было бы неплохо, – ободряюще отозвалась Клара.

– Если просмотреть вырезки за последние полгода, станет ясно, что там у гражданского населения скопился настоящий арсенал, – продолжал Серж, – причем не только в Оклахоме!

Америка представлялась ему страной мятежей, отчаянных школьников, бойскаутов, ведущих подрывную деятельность, ренегатов из торговых палат, тайно вооружающихся членов разных клубов – страной на грани революции. Это Серж никогда не обсуждал с женой, считая, что она, как истинная американка и к тому же женщина, не в состоянии заметить в поведении соотечественников что-либо подозрительное. В статьях, собранных в коробке, говорилось об ограблениях оружейных магазинов, бомбах, подброшенных в места скопления людей, о вспышках насилия, привлекших пристальное внимание журналистов, – в Уэйко, Руби-Ридж. Да, Клара признавала, что эта череда трагедий настораживает. Серж воображал себе фильм грандиозного размаха, запечатлевший весь гнев, накопившийся у жителей прерий, отражение внутреннего протеста всех патриотов всех стран, безнравственности любых притеснений.

Ибо кино, при всем его ограничении в том, что касается передачи идей, присуще преимущество движения и широты. Кадр, или экран, казался Сержу бесконечно широким, безграничным, как разум; оставалось лишь найти подходящие визуальные образы, чтобы заполнить это пространство. Существовали образы для таких абстрактных понятий, как свобода, природа, потенциальные возможности, мало-помалу перерастающие в реальные, и задачей режиссера было найти и передать их наряду со всей комедией, красотой и прелестью жизни. Серж неизменно представлял себе эту «жизнь» как человека, удовлетворенно прислонившегося спиной к освещенной солнцем стене, в сомбреро, надвинутом на лоб, с улыбкой на лице, завернутого в синий плащ, с прищуренными внимательными глазами. Кадры выстраивались в определенном порядке, как ходы в игре. Какая красота – по сравнению с путаницей и сбивчивостью сюжетов в книгах с их желтоватой бумагой и заляпанными корешками; впрочем, книги он тоже любил. Он любил их как предшественников кино, неуклюжих, двухмерных, лишь отдаленно напоминающих человеку о долге, желаниях и страсти.

– Не забудь, что сегодня приедет тот журналист. Его зовут Тим Нолинджер, – сказала Клара.

Глава 16 МАНУСКРИПТЫ

Тим взял машину Анны-Софи, чтобы успеть выполнить все намеченные на сегодня дела. Едва он сел за руль, как зазвонил телефон. В трубке послышался сбивчивый, испуганный голос Делии.

– Вчера ночью кто-то пытался вломиться ко мне в комнату, – затараторила она. – Я точно знаю: кто-то охотится за мной, кто-то свел счеты с Габриелем…

Тим постарался успокоить ее как мог и попросил дождаться его в кафе рядом с отелем, предупредив, что сможет приехать только к часу дня.

Встреча с Сержем Креем была назначена на утро. До замка Тим добрался, следуя указаниям, которые предоставили ему в парижском офисе студии «Манди Бразерс». Замок располагался близ Этан-ла-Рейна, совсем рядом с Марн-Гарш-ла-Тур и деревушкой Валь-Сен-Реми, где жила бабушка Анны-Софи; он стоял в стороне от дороги, среди чахлых, посаженных рядами деревьев и кустов рододендронов. Живописный большой особняк, или, если угодно, маленький замок XVIII века, стоял посреди запущенной рощи, занимающей несколько гектаров; ближе к дому был разбит цветник в английском стиле, где еще цвели астры. Подъехать к дому можно было либо по длинной аллее, начинающейся за внушительными воротами, либо со стороны стоянки у дороги, проложенной еще в том же XVIII веке. Тим решил подъехать к дому по аллее.

Дверь открыла не горничная, а сама Клара Холли, хотя откуда-то из глубины дома доносились шум пылесоса и голоса. Сегодня утром, в джинсах, Клара выглядела еще эффектнее, чем предыдущим вечером. Ее красота казалась естественной, полученной в дар от природы, а не приобретенной благодаря наряду и макияжу: большие глаза с поволокой, яркие и без помады губы, чуть припухшие, роскошная свежая кожа. Тим так и не смог определить, помнила ли Клара о его приезде.

Она провела гостя в превосходно обставленную гостиную со стенами, просто выкрашенными белой краской – наверное, когда-то их украшали панели и позолота, – и оставила у камина. Несмотря на внушительные размеры, комната выглядела уютной, будто здесь по-прежнему витал дух исчезнувшей мебели XVIII века. Ее заменили классические, но довольно банальные современные вещи – кожаные кресла от Имса, журнальный столик от Миса, лампа от Ногучи, неизбежный Уорхол у стены и яркая голубизна «Венеры» Ива Клайна.

При виде Клары Тиму вспомнились события минувшего дня. Как ни странно, он был потрясен, увидев, что Клара Холли так беспечно сидит в баре, словно уличная девка, пусть даже в баре респектабельного теннисного клуба, в котором она, вероятно, состоит. Мысленно он вернулся к этой сцене; она не имела ровным счетом никакого значения, но своевольно вторгалась в его размышления. Когда тот француз заговорил с Кларой, она вспыхнула, словно юная девушка. Давний друг? Нет, наверняка незнакомец – это ясно по тому, как осторожно оба вели разговор, и по тому, какой сдержанной была Клара. Тиму вспомнилось, как она пила джин и смеялась, как ее лицо, теперь такое вежливо-непроницаемое, оживилось во время разговора с незнакомцем. При этом у нее на щеках появились детские ямочки. Все это напоминало сцену из фильма. Тим вообразил, как кто-то сказал «стоп!» и Клара мгновенно надела на себя привычную отчужденно-вежливую маску.