Борис Седов - Правила боя

• Название: Правила боя
• Автор: Борис Седов
• Жанр: Боевик

По всему миру прокатывается волна жестких и кровавых террористических актов, но на этот раз их целью становятся Аль Каида, итальянская мафия, японская якудза, колумбийский наркокартель… Спецслужбы вынуждают Кастета взять ответственность за эти акции на себя. Но беда не приходит одна. Любимая женщина Кастета оказывается заложницей у маньяка…

---

– Конечно нет, давно в отставке, но вот приоделся, чтобы встретить тебя.

Карлито любовно разгладил парадный полицейский мундир со множеством значков, жетонов и медалей, которые ничего не говорили обычному человеку.

– А ты, – спросил он старого дона, – все еще крестный отец, гроза порядочных налогоплательщиков и честных полицейских?

– Ухожу в отставку. Сегодня, – с грустью ответил Падре.

– И кто сядет на твой трон?

– А вот этого я тебе не скажу, – рассмеялся Чинквента. – Узнаешь из газет.

Полицейский тоже рассмеялся и спросил:

– Здесь? – и ткнул большим пальцем через плечо.

– Здесь, – кивнул Падре. – Тебя не приглашаю, извини.

Теперь уже кивнул полицейский:

– Понимаю. Ладно, поеду я. Удачи тебе. Может, свидимся еще.

– Может и свидимся.

Старый полицейский тяжело пошел к сверкающей огнями машине, у которой курили два молодых копа, черный и белый, курили и с любопытством разглядывали Падре Чинквента, такого же знаменитого, как главный герой фильма «Крестный отец».

Приглашенные долго входили, долго, не спеша рассаживались, ожидая, когда подъедут остальные участники прощального ужина дона Луиджи, а тот, когда уже все собрались, еще разговаривал о чем-то с синьором Джованни. В углу, у кухонной двери, тихонько перебирал струны, наигрывая что-то итальянское, смуглый гитарист в длинном, до пола, плаще.

– У тебя уже свой оркестр? – спросил дон Луиджи.

– Ну что ты, пригласил специально для тебя.

– А ты его проверял?

– Да что его проверять, такие парни играют на каждом углу, этот мне понравился больше других, вот и все.

– Да, ты прав, хорошо играет…

* * *

У входа в мясную лавку, ту самую, куда вел длинный темный коридор из ресторана «Стромболи», остановился большой солидный лимузин, и из него вышли трое крупных, под стать автомобилю, мужчин.

Они вошли в холодный полумрак лавки.

– Хозяин! – зычно позвал самый большой из них.

В открытых дверях подсобки появился хозяин, высокий, жилистый, в жилете на голое тело. Длинными рельефными мышцами, сухим впалым животом и выступающими ребрами он сам напоминал только что освежеванную тушу какого-то животного.

– Чем могу, господа? – спросил он, поигрывая узким разделочным ножом.

– Хотелось бы мяса, синьор хозяин, – по-итальянски, но с акцентом сказал один.

– Свежего мяса, – сказал второй.

– Много, – добавил третий.

Хозяин отложил нож, вышел из-за прилавка.

– Сколько?

– Четырнадцать тел, – с акцентом сказал третий.

– Мы говорим – не тела – туши, – улыбнулся мясник.

– Пусть будут туши, – согласился третий, – но только свежие.

– Насколько свежие, синьоры? Вы же знаете, что убоина должна немного полежать, чтобы набрать достойный мужчины вкус.

– Самые свежие, с кровью.

– Увы, синьоры, у меня не бывает такого мяса, и, уверяю вас, что в Чикаго мясо с кровью можно найти только на бойне.

– Хорошее слово – бойня, – сказал третий, – очень хорошее. Что ж, тогда мы сами позаботимся о свежем мясе.

Лавочник схватился рукой за шею, в которую впилось какое-то насекомое, и так, не отрывая руки, опустился на пол.

Первый заглянул за прилавок, нашел там табличку с надписью «Chiuso» – «Закрыто» и повесил ее на дверях лавки, а двое других оттащили спящего торговца за прилавок, после чего странная троица скрылась в подсобке.

Плетеные бутылки с молодым кьянти наполовину опустели, фирменное блюдо синьора Джованни – телячьи зразы по-римски – нашло достойное место в желудках мужчин, и наступило то приятное состояние, которое итальянцы называют dolce far niente – сладкое ничегонеделанье, когда люди сидят, наслаждаясь самим фактом своего существования, пьют хорошее вино, курят хороший табак, молчат или разговаривают о чем-то незначительном, не будящем страсть к спору.

Кто-то из гостей вполголоса подпевал перебиравшему струны гитаристу.

В это время из кухни донеслось пронзительное кошачье мяуканье, сытые расслабленные мужчины с улыбкой переглянулись, а музыкант неожиданно отложил гитару, распахнул полы своего плаща и извлек небольшой, похожий на детскую игрушку, автомат.

В дверях кухни возникли трое мужчин.

Двое из них, с автоматами в руках, опустились на одно колено, третий продолжал стоять, держа, как герой боевика, в каждой руке по пистолету. Все четверо открыли огонь одновременно.

Люди не кричали, потому что пуля быстрее крика, люди не стонали, потому что мертвые не стонут, только бутылки с кьянти не желали молчать и со звоном рассыпались на стеклянные блестки, смешивая молодую кровь винограда со старой кровью людей, да глухо крякали дубовые панели, принимая в свою плоть маленькие кусочки свинца.

Гитарист медленно обошел зал, внимательно вглядываясь в лежащих на полу людей, лишь однажды остановившись, чтобы исправить ошибку пули, после чего достал из кармана конверт, положил его на ближайший столик и придавил стаканом с вином.

Он вернулся к своему стулу, взял стоявшую у стены гитару, и мужчины скрылись в изломанных коридорах с пыльными лампочками, редко висящими на кривых, свернутых косичками шнурах. Табличка «Chiuso» – «Закрыто» уже висела на дверях ресторана.

Полчаса назад ее повесил сам синьор Джованни.

Глава вторая Мандарины с тротилом

В воскресенье утром мы с Пашей поехали в гамбургский аэропорт Фульсбюттель встречать Петра Петровича Сергачева.

А в субботу мы купили машину.

До этого дня я прекрасно перемещался на своих двоих, во-первых, потому что мне интересно было посмотреть город Гамбург – первый иностранный город в моей жизни. А во-вторых, Паша, исполнявший не только обязанности переводчика и телохранителя, но и экономного кота Матро скина, решительно против машины протестовал.

– Куда нам машина? – недовольно бурчал он. – Чего, ехать куда надо далеко? Так не надо ведь, стоять будут деньги, в железо вложенные, а то еще угонют, знаешь как русская мафия здесь лютует!

А я и не настаивал, машина действительно была не нужна.

Теперь – другое дело, приезжает Сергачев, какие у него планы на гамбургский визит – неизвестно. Во всяком случае, нужно, чтобы машина всегда была наготове и стояла если не у подъезда, то на ближайшем паркинге.

Я настаивал на «фольксвагене гольфе», к которому привык в Питере, и который мне было особенно жалко, когда он геройски погиб в деревне Пепекюля, а Паша уперся на самом дешевом, из третьих рук, «опеле». Объяснял он свой выбор тем, что ты, мол, Кастет, с машинами обращаться не умеешь, ты их бьешь, жжешь и уничтожаешь. Поэтому машина тебе нужна самая плохонькая, какую и пожечь не обидно, лучше всего было бы тебе, «Запорожец» купить, но его в Федеративных Германских Землях фиг купишь. Он долго еще так гундосил, пока я не включил командирский голос старшего лейтенанта Советской Армии и не распорядился покупать только «фольксваген гольф», только цвета «металик» и только новенький, прямо с конвейера.

– И чтобы в салоне резедой пахло, – буркнул под нос Паша и пошел исполнять приказание старшего офицера.

Вообще-то, насчет своего старшинства были у меня большие сомнения, потому что я всего лишь старлей, комиссованный двадцать лет назад по состоянию здоровья, а Паша, хоть годами и моложе меня, но из армии, или где он там еще служил, ушел всего пару лет назад, так что до майора вполне мог дослужиться.

И еще смущало меня в пашиной военной биографии, что уж больно прытко говорит он по-немецки, и не просто говорит, а на каком-то хитром диалекте, который только природные немцы понимают, и постоянно его спрашивают, когда, мол, герр Пауль, выехали из мест, где этот диалект общеупотребителен.

Да и в Гамбурге он ориентируется лучше, чем я в своем родном Ленинграде-Петербурге…

Петр Петрович Сергачев прилетел утренним рейсом, на «Люфтганзе».

Мне вдруг вспомнился приснившийся на днях «боинг», в котором я занимался непотребством сразу с тремя стюардессами, и понял, что давненько уже холостякую, а потому пора бы возобновить тесные контакты с противоположным полом. И я решил, что как только представится случай, непременно поговорю с господином Сергачевым и потребую вызвать сюда Светлану, потому что любовь и здоровый безопасный секс жизненно необходимы нестарому, еще крепкому мужчине.

За всеми этими размышлениями я чуть не пропустил появление Сергачева, который был одет, как всегда, скромно и неприметно, словно для того, чтобы надежнее затеряться в толпе.

От своего неизменного плаща андроповских времен он, правда, отказался, но то, что было надето на нем сейчас, было явно не от Версаче, Гуччи или Дольче и Габбана – нечто неяркое и бесформенное, явно производства артели «Москошвея».

Поздоровавшись со мной, Сергачев извинился, отвел Пашу в сторону и долго с ним о чем-то говорил. Паша молча слушал, кивал головой, пару раз взглянул в мою сторону, а потом куда-то ушел, не на улицу, а вглубь вокзала, может быть, пошел сергачевский багаж получать.