Автор неизвестен - Азюль

• Название: Азюль
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Современная проза

---

Экс-кооператор, экс-бизнесмен и экс-звезда в своем кругу, лечу рейсом Москва-Франкфурт из идиотского прошлого в темное будующее. Настоящим был шоколадный дессерт, который я сосредоточенно уничтожаю, стараясь быть полностью поглощенным этим процессом. Ложка со знанием дела скользит по стенкам банки, схватывая податливую кашицу.

Что меня ждет, я не знаю. Думать о том не хотелось…

Вскоре самолет окутала белая пелена облаков, и по заложенным ушам стало понятно, что мы снижаемся. Впереди — Франкфурт и судьба, которая призвана изменить жизнь. Мы приземлимся, и в нашей биографии откроетсяновая страница! В самолете я еще искренне уверен, что это будет борьба. Драка, война руками, ногами, зубами и головой за маленькую штучку, этакую небольшую зеленую картонку с черным отштампованным орлом, имя которой — немецкий паспорт!

Нужно начинать волноваться? Вглядываться в новые дали? Спешить выяснить, что же бывает там впереди? Ау! Посмотрел в иллюминатор, но увидел лишь сплошное белое ничего — просто как в жизни.

Наш клуб идиотов начинал собираться.

Глубокая декабрьская ночь в Польше с сильными заморозками врядли располагает к прогулкам по лесу. Морозец прихватывает за разные части тела. Лес застыл и угрюмо молчит, обиженный на холод. Казалось все замерло до ближайшей весны, сжавшись от страха перед неприветливостью зимы. Но вот, размеренное зимнее раздумье сбросивших листву деревьев прервал треск хрустнувшей под неуклюжими ногами хрупкой ветки.

Людей была целая группа. Они ставили ноги так осторожно, будто передвигались по хрусталю и явно направлялись в сторону той речки, что уже сорок семь лет надежно разделяет Польшу и Германию.

Большинству из них на вид лет двадцать-двадцать пять. Лишь поджатые губы выдают детскую отчаянную решимость нашкодить, а ангельские глаза полны пустоты. В руках почти нет груза и одеты они заметней легче, чем нужно в это время года. На них, согласно последним всхлипам российской моды, напялен джентельменский прикид современного молодого человека: польские джинсы и китайские кросовки с куртками. Вещи не очень затрепанные, точнее, они даже почти новые. До сегодняшнего дня их использовали только на выход.

Среди идущих выделяются двое парней, с ними три девушки с бледными лицами, на которых застыло безразличие. Высокая блондинка несет на руках ребенка лет трех.

В полном молчании: прохлада, видать, рот сковала, подошли они к реке и остановились. Один, которого можно принять за главного, сказал по-русски, но с легким южным акцентом:

— Здесь! Дальше мокро! Снимайте с себя ботинки. Стягивайте юбки, брюки, кофты. Всю одежду нужно в узел вязать и держать над головой. — В голосе звенела сталь «настоящэго мужчины». — Вика, давай Юлю сюда.

Широким и наигранно деловым жестом парень вытянул из-за пазухи бутылку водки и налил девочке в рот немного жидкости. Она встрепенулась и пронзительно завизжала, но Вика ее быстро успокоила. Та почти немедленно уснула, опьяненная алкоголем. Хотя температура воды на первый и на второй взгляд и не лучшая для купания, но все начинают раздеваться с явным намерением искупаться. В душе каждый уже проклял себя и мысленно побился головой о стенку за то, что решил поддаться на уговоры Альфреда старшего, и поехать сюда из самого Владикавказа, из Осетии, через Россию и Польшу, а теперь еще и лезть по воде в такой холод.

Непосвященный может искренно подумать, что это — группа контрабандистов или сумасшедших. Но не стоит зря переживать и утруждать свои мозги. Они ни те и ни эти. Определение таких людей хорошо известно и жителям и полиции по обе стороны Вислы, потому что в этих местах они порядком поднадоели. Это — азюлянты! По слогам: а-зю-лян-ты — те, кому эта история и посвящена.

Идут они в Германию искать лучшей жизни. Пограничники придумывают всякие ухищрения, чтобы не дать им пройти, буквально из себя выходят. Но те, гонимые не только мечтой увидеть Запад, но и примером других, ухитряются обходить все препоны и прорываются в страну их мечты.

Дрожа от холода на другом берегу так, что вокруг отчетливо слышен перестук молодых крепких, еще не искусственных зубов, все быстро натягивают на себя одежду, которую, правда, уже успели подмочить. По кругу идет бутылка водки, открытая еще на той стороне. Ее весело приветствуют. Даже девушки глотают так, как только и можно пить этот истинно русский бодрящий напиток: из горла. Палящая горло жидкость, согревает все тело и, главное, душу от страха и холода.

— Ну, теперь все! — громко и уверенно говорит Альфред. — Нас могли только поляки остановить. Немцев здесь нет, — он подергал лицом, пытаясь сотворить выражение собственного убеждения. — Да и, вообще, они ночью спят, эти немцы. Чтобы днем хорошо работать, нужно ночью хорошо спать закон капитализма. У них по ночам границу нелегально переходить пограничник запрещает, так как он спать должен и ловить не может.

Ему ответили дружным смехом и отправились в путь быстрым шагом, стараясь согреться на ходу. Через полчаса компания добралась до маленькой деревеньки. Белые домики выглядели ухожено. Улочки стояли в тишине.

— Ой как красиво! Все прибранно! — воскликнула восхищенно Лена, широко открыв глаза от восторга.

Альфред махонул рукой.

— Да нет. Здесь ГДР еще. Вот на западе, там и вправду все класс! — он в Германии уже в шестой раз и во всех «немецких» вопросах известный авторитет. — Теперь я еще повторю, что к чему. Мы отсюда на поезде доезжаем до Геры, там у меня стоит машина. Оттуда на ней мы доедем до Франкфурта. Если нас в дороге где-то остановит полиция, то мы просим азюля. Повторяю для идиотов: А-ЗЮ-ЛЯ! В поезде ведите себя спокойно, не дергайтесь и не трепыхаетесь, делайте вид, что вы — туристы. Эдик, где деньги?

— В подошве, — пробухтел второй, толстый увалень, с плоским, как блин лицом и с посаженными где-то близко к затылку глазами.

— Вытаскивай! — Альфред посмотрел на него пренебрежительным взглядом. — Мы за дорогу башляем. Если нас поймает контролер, то нехорошо будет.

Группа тронулась к вокзалу. Часы показывали четыре утра, и они старались идти тихо, не разговаривая. Если услышат шум или русскую речь, то позвонят в полицию. Местные бюргеры знают, кто в этих местах говорит по-русски в подобное время суток. Естественно, они считают своим долгом выдавать искателей приключений полиции.

Поезд отправлялся в пять. Они купили билеты и сели в вагон, притихнув, как испуганные куры на насесте. Их никто ни о чем не спрашивал. Через час контролер посмотрел талоны и ничего не сказал.

— Теперь, — важно выступал Альфред, приняв победно-величественную позу и покачивая головой в такт своим философствованиям — у нас все будет! Никаких проблем! Германия — это не Россия! Здесь в магазинах столько товара, что никто не обращает внимания, когда воруешь! Мы себе еду только так доставать будем. А что дадут пособия или если заработаем, так отложим: потом на машине назад поедем!

Компания слушала, недоверчиво-очарованно глядя ему в рот. А он дальше рассказывал о том, как вскоре будет круто.

— Да и это все ерунда! Если повезет, так мы еще и по видику вытащим! Да что там по видику! Нормальные люди здесь на одежду не тратятся. Только немцы-дураки деньги платят. А так — нет проблем! Пошел в магазин, там в примерочной под одежду засунул что или просто новое на свое старое поменял и пошел.

Рассказы ни для кого новостью не были. Но теперь, когда Германия лежала не в туманной дымке, а катилась под колесами поезда, романтика предстоящих приключений сжимала сердце и будоражила мозги…

Поезд шел вперед. Впереди — Франкфурт.

Рига — независимая столица независимого государства, свободного стараниями своих граждан. Независимые латыши заслуженно считают своим подлинным достижением закрытие ОВИРов и открытие турагенств, которые всего лишь за мизерную плату, долларов этак за 160, делают паспорт, визу в Германию и билет на автобус до Берлина. От нее, от столицы, автобусный рейс Рига-Берлин медленно, но верно продрался через молодую, но уже крепкую лато-литовскую границу, и теперь второй день стоит перед Польшей.

Объединенные общим несчастьем — счастьем поездки в Германию, пассажиры мирно сидели весь первый день, не высказывая неудовольствия. Но уже на вторые сутки, когда радость путешествия за границу померкла с окончанием продуктовых запасов, люди стали роптать. Смертельно уставшая старшая группы, лет пятидесяти, в девятый раз объяснила, что уже заплатила двести долларов, и пограничники обещают вечером приступить к досмотру.

— За двести долларов нас только в Белоруссию пустят, — прозвучал звонкий, но срывающийся голос в середине салона.

Сидевшие засмеялись. Замечание пришло от худощавого, светловолосого парня лет восемнадцати… Он сидел рядом с другим, высоким с копной черных волос. И тот и другой одеты в похожие и давно отжившие свой век левисовские джинсы и пуховые куртки. Они едут из Риги и успели познакомиться. Высокий, которого звали Леня, по пути к своим знакомым, живущим уже два года во Франкфурте, а второй хочет куда-то в Гамбург.