Александр Маслов - Звезды без пощады

• Название: Звезды без пощады
• Автор: Александр Маслов
• Жанр: Научная Фантастика

Цивилизация, родившая Гомера и Платона, Эйнштейна и Да Винчи, великих гуманистов, поэтов, художников и мыслителей, цивилизация построившая тысячи огромных городов, подчинившая ядерную энергию, вышедшая в космос, вдруг рассыпалась карточным домиком. От человеческого единства, милосердия и воспетой в веках любви не осталось ничего. В один миг будто обнажились самые страшные язвы общества; и везде только паника, только сумасшествие и страх. Каждый готов продать душу дьяволу за призрачный шанс на спасение. Преисподняя вопреки увещаниям духовных географов оказалась не под землей, а в небе.

---

Сергей не видел, что эти образины сделали с бунтовавшим переселенцем и пареньком, от страха подавившегося воплем. Сначала заскрипела одна обертка, затем другая, и наступила погребальная тишина. Только слышалось шипящее дыхание двух неземных чудовищ и припахивало какой-то дрянью вроде помета на птичнике. Они прошли вдоль ниши дальше, несколько раз шелестели целлофановые пеленки. Чей возглас оборвался, едва начавшись. Прошли и исчезли в багровом сумраке за аркой.

Покрывшись испариной, Лугин так и лежал, закрыв глаза, осторожно втягивая носом воздух, просачивающийся между слоями обертки. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя, приготовленной к закланию овцой. Овца-то хоть до последних минут не понимает, какой выверт приготовила ей судьба, а человек, он к несчастью устроен сложнее, и муки в ожидании кончины всегда невыносимее самого последнего мгновенья. Эх, Климыч, тебе повезло, ведь пока сердце твое не остановилось, ты и не думал, что умрешь. Все верил, что рана плевая, и очухаешься, и поедешь к своей Лизе, к родителям. Климыч… Помоги, а? Вытащи из этого дерьма… Тут Лугин вспомнил: пальцы его до сих пор сжимают Дениски нож. Как схватили возле карьера, когда собирался Ирку Красину от жгута освободить, так и держат до сих пор, крепко, будто нить жизни. А что, острый тесарь вполне попрет против целлофана, пусть даже инопланетного! От такой блистательной и простой идейки, у мичмана аж дыханье сперло.

Он попробовал шевельнуться. Правая рука лежала неудобно: сзади, крепко прижатая чертовой упаковкой. Напрягся, что хватило сил, протискивая ее между бедром и пленкой. После нескольких тягостных попыток удалось продвинуть предплечье сантиметров на пять. Чуть передохнув, Лугин развернул кисть руки так, что острие ножа уперлось в пленку.

— Дениска, помоги! — прошептал он с той же страстью, с которой обращался к другу в пещере при столкновении с зеками. Ведь тогда тоже казалось без шансов.

Рывок — острая сталь проткнула инопланетный материал, пробилась наружу. Рука почувствовала свободу. Теперь оставалось просто резать. Резать к гребаной матери пеленки живодеров. Так и сделал: стараясь издавать меньше шелеста, в пять-шесть приемов рассек упаковку до подбородка, затем освободил голову. Распутать ноги, когда тело свободно, совсем просто. Одна только странность заставила Лугина задержаться, пощупать прозрачные лоскутки. Раньше эта дрянь казалась ничем неотличима от земного целлофана, а теперь стала будто липкой, мутноватой, тягучей на разрыв. Местами она словно въелась в одежду. Странно… Сергей вспомнил тело мужика, висевшего в коконе, едва узнаваемо повторявшем цвет и форму одежды и обуви. И следом пришло в меру разумное предположение: может кафравские пеленки — экзотический способ раздевания? Нанотехнологии, блин. Пленка как бы спекается через определенное время с одеждой, поглощает и преобразовывают в другую структуру все, что надето на теле, оставляя лишь живую органику. Вот вам и кокон. Потом, шлеп — зерна от плевел. И тут же вспомнилась еще одна деталь: человек, висевший вниз головой… он же лысый как колено, и без растительности на лице, хотя здесь мало кто из мужиков бреется. Лугин схватил себя за щеку: щетина будто свалялась и стала мягче на ощупь, но торчала на положенном месте. Наверное, пленка не успела подействовать.

Тихонько покинув нишу, он огляделся. Кафравцев в проходе не наблюдалось. В соседнем зале за широким проемом в стене вновь появилось человеческое тело пятками вверх. Та же процедура: рывок, и кокон из одежды, преобразованной в какую-то аморфную массу, падает вниз. Голого человека уносит в багровый сумрак.

— Хрен с горчицей откушаете, — прошептал мичман и лезвием ножа принялся тщательно счищать с бушлата и брюк кусочки прилипшей пленки.

Теперь нужно скорее найти Ирину, тщательно осмотреть остальных завернутых: нет ли среди них Лисичкиной. Ведь Свету могли сцапать уже потом, после как его вырубило. Стоп! Не Ирину и не Светку. Лугин вспомнил о дружиннике с АКСом. Если вернуться кафры, то калаш дает хоть маленький шанс снова не попасть в целлофан или хотя бы погибнуть мужчиной.

Не церемонясь, он вспорол прозрачную обертку на Перцевом сподвижнике и потянул автомат из скрюченных рук. Только фиг что вытянул: хозяин оружия неожиданно открыл глаза, дернулся как припадочный и едва не заорал, раззявив редкозубый рот.

— Ни звука! — злым шепотом пожелал мичман, приставив лезвие к его горлу.

Несколько секунд дружинник с шумом всасывал ноздрями воздух. Глянул на Лугина, на ряд упакованных переселенцев, и с трудом сдержал, рвавшийся наружу голос.

— Здесь кафры рядом. Понял? — Сергей чуть отвел нож в сторону. — Поэтому дыши даже через раз.

Тот зыркнул на него более осознано и кивнул без уверенности.

— Нож есть? — глухим шепотом спросил мичман.

— У Дэна остался… Зачем нож?

— Тебя как звать? — поинтересовался Лугин, хотя обстановка и время к душевному знакомству не располагали.

— Кирилл. Мякушев я, участковый из Кузьмино, — протараторил нынешний дружинник. — С Перцем в одной школе учились. У нас с Матвеем…

— Слышь, ты мне, где родился, на ком женился, еще расскажи. Сейчас похрену это. Понял? — Сергей не сразу заметил, что из-под свитера Кирюхи торчит ворот серенькой ментовской рубахи, и что-то дурное шевельнулось в памяти. — Давай, калаш с предохранителя и стал в проходе. Гляди внимательно, могут кафры появиться. Только с перепугу не стреляй. Я пока буду остальных потрошить. Девку одну найти сильно надо.

— Тринадцать патронов, — предупредил Мякушев. — Много не постреляем.

Мичман махнул рукой и пошел вдоль ниши с правой стороны. Сначала Ирина и Лисичкина, потом остальное.

На тех переселенцах, что лежали ближе к проему, отделанному глянцевой плиткой, вражеский целлофан потерял прозрачность и будто сросся с одеждой. Это почти подтверждало версию Лугина о назначении странной упаковки. Тела, судя по всему, покоились здесь давно, гораздо раньше, чем «жуки» приволокли партию, в которую входил сам Сергей. Значит, Иру с Хитровой следовало искать или в нишах противоположной стены, или ближе к месту, где занял позицию Кирилл. Милиционер, выглядел молодцом, не стал высовываться, присев на корточки за пенолитовым выступом. Неотрывно пялился в проход, и заметной трусости не выказывал.

Светланы в этом зале не обнаружилось. Красину мичман нашел в средней нише между парнем в сером костюме и стариком. Лицо ее, прикрытое растрепанными волосами, цветом было нездоровее пергамента. Начав от головы, Сергей осторожно распустил пленку до кроссовок, затем взял левую руку Ирины и пощупал пульс. Слава богу, биение прослушивалось. Слабое, редкое, около тридцати, но главное — жива! На душе отлегло, даже повисшее вверх тормашками тело в соседнем зале, не вызвало бунтовских эмоций. Все-таки, правильно говорят: смерть одного человека — это трагедия. Тем более близкого. А гибель десятков и сотен — это уже статистика. Нехорошая статистика, сатанинская. Но что делать… Главное, Ирина жива.

Сергей взял двумя пальцами ее за носик и осторожно шевельнул вправо-влево. Никакой реакции. А времени, извините, на деликатность нет. Он приподнял ее за плечи и, как следует, встряхнул, так что она затылком об пенолит тюкнулась. Подействовало. Мадам — серые глазки разлепила веки, жадно, со стоном втянула воздух, прозрела. И дернулась вперед, встретившись лбом с головой мичмана. Он вовремя успел зажать ее рот ладонью.

— Только не кричи! — прошептал Лугин ей на ухо. — Это я, Ирусь! Я!

Красина, все еще глядя на него как безумная, закивала и тоненько пискнула между его пальцев.

— Ты не бойся. Слышь? Место здесь плохое, страшное по первым ощущениям. Но ты ничего не бойся, — попытался убедить он, отрывая ладонь от ее губ.

Первую минуту она только смотрела по сторонам и часто дышала, словно вымотав последние силы на стайерской дистанции. Потом позволила спросить:

— Люди в упаковках… они умерли? Говори правду, не испугаюсь.

— Живы, скорее всего. Ты тоже была в упаковке, — для наглядности мичман потрепал пленку, разрезанную на Ирине.

— Ириш, времени мало. Так сделаем, — Сергей подал ей руку, помогая вылезти из ниши. — Я режу пленку, ты помогай людям прийти в чувства. Личико у тебя не то, что моя разбитая рожа — будут пугаться меньше. Имей ввиду, из пленки некоторые вылезают в полном психе. Тут важно, чтобы не заорали. Кафры близко. Услышат — кранты нам.

— Кафравцы близко?! — Красина испуганно замерла, надломив правую бровь, каждой черточкой лица выказывая страдание.

— Не так чтобы очень, но есть, — уклончиво ответил мичман. — Вот, товарищ участковый милиционер, стережет проход, — он указал на Кирюху.

Ира глянула на спину в кожаной куртке, перевела взгляд на проем, соединявший с соседним залом. Дернулась от неожиданности и едва не заорала: там, в багровом свете, исходившем из наплывов пенолита, вверх ногами висела девчонка лет пятнадцати, совершенно голая. Руки ее безжизненно болтались, голова бритая что ли, гладкая без волос, а на лице такой ужас, что сердце вот-вот порвет на части.