Жорж Арно - Плата за страх

• Название: Плата за страх
• Автор: Жорж Арно
• Жанр: Прочие приключения

«Плата за страх» — одно из лучших произведений современного французского писателя Жоржа Арно Поставленный по этому роману фильм пользовался большим успехом. Но, как это нередко бывает, фильм не исчерпал всей глубины произведения. Картины жизни подрубленного под корень американской нефтяной компанией «Круд» портового городка Лас Пьедраса, новые грани характеров действующих лиц, авторские размышления найдет читатель в публикуемых главах романа.

Страсти, надежды, поражения незадачливых авантюристов в схватке с жизнью, трагическая участь человека незаурядных способностей, который в иных условиях мог бы стать героем, а в обстановке капиталистического хищничества идет по пути нравственного опустошения, — вот содержание романа.

---

— Разбудите меня в половине десятого и подайте завтрак.

«Ты в довольно странном отеле, бедный мой Джонни». Зато Штурмер окончательно пришел в себя. Нельзя сказать, чтобы это было к лучшему, скорее наоборот: он тотчас вспомнил, под каким грузовиком они оба укрылись от солнца и что за груз у них над головами… Сколько времени им еще осталось? Когда температура для данной массы достигнет критической точки?

Попробуй догадайся, что там творится в этих бочонках, в этом дьявольском месиве, коварном, как злой дух «вуду», всегда поражающий внезапно, врасплох… Его ни о чем не спросишь, сиди и гадай на кофейной гуще. Да это и не гаданье. Только в блатном жаргоне, только в языке заключенных, давно привыкших подчиняться обстоятельствам, никак от них не зависящим, есть подходящее выражение: «чет или нечет». Вот и Жерар играл в «чет или нечет»: может быть, сейчас, через мгновенье, а может быть — уже, и он не успеет додумать… А может, позднее, может быть, никогда… Или в тот самый миг, когда вторично произнесет слово «никогда»… Нет, это невозможно, невыносимо!

Ухабы дороги в тысячу раз надежнее.

«Ехать!» — говорит себе Штурмер. Но губы его произносят: «Ярость». Почему?

Придется снова волочить этого по всем ямам и кочкам. Надо бы натянуть на него хоть что-нибудь, чтобы камни не раздирали мясо. А потом еще втаскивать его в кабину. Искушение овладело Жераром. Нет, все-таки не это!..

Он продумал все движения, которые придется совершить. Повторил их про себя: прислонить его к подножке. Нет, сначала принести ему брюки. Натянуть их, дотащить его до кабины. Прислонить к подножке. Самому влезть в кабину. Подхватить его под руки. Сесть попрочнее и поднять его. Нет! Ничего не выйдет. Слишком много хлопот. Нельзя же столько требовать от одного человека! Несправедливо! Да, да, именно несправедливо. Да еще, если вспомнить, как этот Джонни вел себя ночью, — такого и приятелем не назовешь.

Штурмер пожал плечами и кое-как выбрался из-под грузовика на солнце.

Уже почти тронувшись с места, он переменил решение. Вылез, подошел к Джонни, лежавшему рядом с задним колесом. Он валялся на солнце, как труп. Прежде чем бросить раненого, Жерар его все-таки одел: по крайней мере хоть с этим теперь не придется возиться. Осталось самое трудное…

Он напряг все тело. Кровь стеклянными колокольчиками вызванивала в висках Жерара, гулким эхом разносясь по всей голове. Такая дохлятина, но до чего же он тяжел, скотина! И все-таки он справился. Вот она, эта куча трепещущей от боли плоти, на полу кабины. Втащить его на сиденье у Жерара не хватило мужества. Ничего, хорош будет и так…

Когда грузовик тронулся, солнце уже завершило свой путь над равниной. Спускались сумерки, которые длятся здесь не более четверти часа. Они победили! — жаре не удалось взорвать их груз. Знай Жерар об этом заранее, он мог бы спокойно проспать весь день. И тут же до него дошло, что на это у него все равно не было бы времени.

Победили… Казалось, целая вечность лежала перед ними, когда они выезжали из Лас Пьедраса. И лишь теперь будущее, прежде затянутое дымовой завесой от пылающей вышки, это будущее вновь замаячило впереди. Но едва сердце Жерара начало входить в новый радостный ритм от этой мысли, как настала ночь, поглотившая облако, которое заслоняло ту часть горизонта, к которой они стремились. Купол неба над их головами окутала непроглядная чернота. И казалось чистой случайностью, что впереди, над влекущей их целью, не сияет ни одна звезда.

В принципе они победили. Но только в принципе. Пожалуй, все-таки рановато было отдаваться течению радости, мечтаний, надежд. Ехать еще предстояло целую ночь. Конечно, можно было считать, что все трудности позади. Теперь надо только без спешки вести машину, избегая малейшего риска. При средней скорости семь километров в час часов за двенадцать они вполне успеют добраться до места. Кроме того, у них в запасе будет еще два часа после восхода солнца, пока жара не так опасна. В любом случае, даже если попадется ровный участок дороги, незачем гнать. Пока в этом нет никакой нужды, газовать было бы безумием. К тому же Жерар был не в форме. Единственное, на что он еще был способен, — это аккуратненько, потихоньку вести грузовик посередине дороги все прямо да прямо…

Со Штурмером творилось что-то неладное. Временами он чувствовал себя отлично и заранее смаковал каждую крупицу счастья в случае удачного исхода поездки. Мысленно он уже останавливал грузовик в ста метрах от буровой и спрыгивал на землю, оставив дверцу широко раскрытой. Скрывая поспешность, он отходил подальше, а к машине бежали те, кто должен был теперь заботиться о смертоносном грузе. Санитары забирали Джонни. Внезапно — как щелчок в голове, — и он опять на земле и опять ведет грузовик, начиненный мгновенной смертью. Значит, он уже не контролирует себя…

Грузовик заглатывает дорогу потихоньку, с неизменным ровным аппетитом. Уже хорошо виден пожар. Высокие светлые языки пламени вздымаются от самой земли, но это случайные вспышки, изредка прорывающиеся сквозь клубы дыма. А постоянно перед глазами дрожит лишь необычно красное зарево; и его отблески играют в черных складках траурных кулис — пожар нарочито расставил их, чтобы скрыть дверь в глубине сцены, дверь, через которую войдет герой.

Нет, решительно в голове Жерара не все в порядке. Все походило на сон с предчувствием катастрофы: пока еще ничего не случилось, но скоро и неотвратимо… Виски Жерара стали влажными, он искал, искал и не находил. Щелчок, второй, третий — на обочине дороги последовательно, один за другим, возникают реальные предметы, выхваченные из темноты светом фар. Значит, грузовик еще движется, значит, еще не все кончено, не все пройдено, не все преодолено? Значит, они еще не победили?

От усталости путаются мысли, мельтешит в глазах. Сон и бред избрали личность Штурмера, чтобы выяснить отношения, чтобы объясниться. Им не скажешь — уйдите! Они не поймут.

Рефлексы шофера, приобретенные за долгие годы вождения в самых трудных условиях, подменяют сознание водителя. Он в полусне, но продолжает путь. Скорость минимальная — после теплового удара быстрее вести он не может. Лучше бы он свалился без сознания. И его ноги соскользнули бы с педалей газа, и машина остановилась бы… Но он не имеет права остановиться: утром он должен быть на месте. Утром или никогда.

Грузовик тащится по неровной дороге. Гофрированное железо подставляет ему свои канавки, он погружает в них огромные колеса, втискивает черную, твердую и эластичную резину шин, вылезает и катит дальше мерной слоновьей поступью. Так это представляется в сознании Штурмера.

Между человеком и машиной образуется неразрывная связь, общность ощущения. Если шофер на повороте срывается в кювет и гробится, значит он потерял это чувство. Впрочем, в наши дни у людей не осталось ни чувств, ни чуткости. Распускать нюни — вот это они умеют. Но чувствовать? На это у них не хватает мужества.

— Черт, я же отключаюсь!..

В термосах — ни капли кофе. Коньяк тебе не поможет — только сильнее захочется спать. Ты, брат, совсем один против всесильного сна и всех его чар. Защищайся. Не поддавайся. Сон постарается нарисовать тебе на стене тьмы придуманный мир — не верь его фокусам. Борись! Борись! Вцепись в рычаги и борись. Эта женщина, рожденная из вихрей пожара и идущая тебе навстречу, мутноглазая, влекущая, непристойная и восхитительная, — ее нет, все это выдумка, все — ложь. А если она существует, это — смерть, знай это. Как только ты поставишь ее на место, как только поймешь, что она — мираж, привидение, бессильный, бесплотный, а следовательно, бездушный призрак, ничего не бойся. Лишь бы руки твердо держали руль, была врублена первая скорость и педаль газа утоплена наполовину.

Не поддавайся мрачным увещеваниям сна, Жерар, иначе ты пропал. Нахмурь брови, зажмурься, открой глаза, встряхнись, откажись от мыслей о сне, гони их, гони прочь…

Но женщина сильнее. Она не открывала дверцу кабины, и все же она здесь, сидит рядом со Штурмером, поставив обе ноги на тело Джонни, по-прежнему распростертое на полу. У нее нет лица, но она очень красива; когда она затягивается сигаретой, губы ее хищно изгибаются, как от предвкушаемого наслаждения А ведь рта у нее тоже нет. Он отсылает ее обратно в пламя пожарища, откуда бы ей лучше было не выходить. Он давит на тормоз — слишком резко — осторожно, Жерар, осторожно! Грузовик замирает, заметно вздрогнув. Штурмер трет глаза, пожимает плечами. Ощупью ищет на сиденье сигареты и натыкается на руку Джонни, судорожно сжимающую пачку. Как он в нее вцепился, скотина! Не вырвать! Да ладно, в сетке над головой есть другая.

Женщина вернулась. У нее по-прежнему нет лица, но ведет она себя все более вызывающе.

— Ты, убери свои ноги с моего приятеля!

Даже эта совершенно нелепая фраза, произнесенная вслух громким голосом, не разбудила Жерара. Нет, на самом деле он вовсе не спит. Просто сейчас на его месте сидят два человека.