Дэвид Бартелл - Проверочный сигнал

• Название: Проверочный сигнал
• Автор: Дэвид Бартелл
• Жанр: Научная Фантастика

Его звали Джимми, а её Тина. У него была пара лишних рук, а у неё — гигантская бородавка на шее. Они оба работали в корпорации «Счастливый случай», где изучали трансгенные организмы, созданные случайным образом.

fantlab.ru © Ank

---

— Нет, я серьезно. Если с тобой обращаются как с частью организации, то не заботятся о тебе самом. Если же с тобой обращаются как с организмом — тогда другое дело.

— Похоже на правду, — сказала Тина, улыбнувшись мне. Свами просиял.

— Конечно, это правда. Если не верите мне — сходите взгляните на наш совет директоров.

— Ладно, ладно, — сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти, и складывая руки на манер молящегося Ганди. — Увидимся, Свами.

— Одно Дерево, — отозвался тот и, помахав мне рукой, откатился к своему столу.

— Спасибо тебе, — кивнула ему Тина и последовала за мной, шепнув: — Господи Боже, пошли уже отсюда.

* * *

Если проверить хотели Тину, то почему этот объект походил именно на меня? Может, изначально он был предназначен для моей проверки? А продвижение Тины по службе, как оно со всем этим связано? Свами направил нас по верному руслу, но знали мы по-прежнему немного. И все же, черт возьми, я собирался докопаться до сути.

В словах Свами промелькнула еще одна дельная мысль, и, вернувшись к своему столу, я решил взглянуть на совет директоров нашей компании. Собственно говоря, его не существовало. Акционеры проголосовали за то, чтобы заменить его компьютером.

Смысл заключался в том, что современная деловая среда, включающая в себя местную политику, местные и федеральные законы, контроль разнообразных агентств, огромные инвестиционные издержки, высокую степень риска, кошмары страхования и много чего еще, — слишком сложный лабиринт. Человек не в состоянии преодолевать его достаточно быстро, чтобы получать прибыль. Высокоадаптивная компьютерная программа, которая отслеживает мириады вариантов создает и моделирует стратегии, сделала нашу компанию в четыре раза более доходной, чем у ближайших конкурентов. Владельцы загружали в нее широкие бизнес-цели и предоставляли машине самой высчитывать, каким образом их достичь. Именно так, например, появилась существующая плановая система. Виртуальный совет директоров вычислил, что наилучший способ увеличить прибыль — сосредоточиться на конкретных показателях, как продуктивность работников, измеряемая количеством отобранных объектов в месяц. И не имело значения, что мы никак не можем повлиять на создание этих объектов — просто это позволяло держать руку на пульсе.

Существовала команда управленцев, которые реализовывали на практике решения машины. И здесь свободы действий у них было предостаточно, но если компания нуждалась в сокращении штатов, то увольняли эту команду, а не компьютер. Учитывая все это, слова Свами о том, что с нами обращаются, как с деталями машины, не были лишены смысла.

Это был один из тех редких случаев, когда я вошел в кабинет моего босса и задал ему прямой вопрос. Дейв Дил был симпатичным парнем, темноволосым, с седеющими висками. Низкий командный голос. Тот типаж, который безотказно действует на клиентов, но вовсе не обязательно — на подчиненных. Он был широк в плечах и мускулист, но прихрамывал после какой-то футбольной травмы — как будто он заслонил ворота своей задницей, и мяч оттуда так и не вытащили.

— В конечном счете, — сказал Дейв, когда я спросил его насчет совета директоров, — наша компания — это просто очередной вкус мяты.

— Что-то я не понял.

Он улыбнулся собственной шутке. Некоторым людям это нравится: они веселятся сами, и если, кроме них, не веселится никто, их это радует еще больше.

— В смысле, тот вкус мяты, который делает деньги. Конечно, мы их не печатаем, это всего лишь цифры. Но мы — не что иное, как очередной аппарат по изготовлению денег. В общем, очередной вкус мяты. Ясно?

— Да, Дейв, теперь все ясно. А ты от этого не чувствуешь себя винтиком?

— Ну и что с того? Деньги мне платят точно так же, как тебе и всем остальным. Иногда я чувствую гордость за то, чего нам удалось добиться. — Он пожал плечами. — Это всего лишь работа. Потом я иду домой, к своей семье, меня облепляют детишки — и для них я очень важный человек. Ты когда-нибудь возил ребенка в Диснейленд?

Я покачал головой. Вообще-то я сам был одним из таких детишек, которых возят в Диснейленд, когда меня окончательно списали со счетов как тяжелый случай. Это было отвратительно. Все эти фантастические, ненастоящие штуковины, на которые можно смотреть, но нельзя потрогать… Грандиозный памятник воображению — но чьему? Кто решил, что счастье — это каникулы в компании с оравой семилетних калек? Во всяком случае, не я.

— Да, совсем забыл: ты ведь не женат, — сказал он. — А на работе, к сожалению, с любовью напряженка.

— Это точно.

Я вышел из его кабинета, пытаясь отыскать дорогу назад, в Реал-ленд.

* * *

Я сделал первый шаг к примирению, спросив у Тины по мейлу, что она собирается делать с четырехруким проверочным сигналом. Ее ответ был краток и в целом сводился к тому, что это не мое собачье дело. Я ответил одним словом — «паршивка», на что она откликнулась игривым смайликом. Я собирался было послать в ответ что-то подобное, но передумал. Тина уже не была такой замкнутой, как в момент нашего знакомства. Не думаю, что до операции она стала бы посылать подобные письма.

Было в этой новоявленной самоуверенности что-то привлекательное. Если она решила задать жару этому миру, заставить его заплатить за то, как с ней обращались, я хотел это видеть. Нам не обязательно становиться любовниками, но и врагами тоже не обязательно. Возможно, Тина считала так же, потому что через пару дней, не получив от меня ответа, написала сама.

В своем письме она приглашала меня пообедать вместе и сходить в кино. Я взял с нее обещание не хлопать больше дверью, а она отозвалась в том духе, что сохраняет за собой это право, если я назову ее паршивкой или коровой… Так вот мило мы с ней и перешучивались. Ничего похожего на припоминание старых обид…

Обед был нормальный, фильм — тошнотворный, а потом она сказала:

— Не пойми меня превратно, но ты, случайно, не хочешь заняться любовью?

Я рассмеялся. Я был очень даже не против. Теперь, когда шея у Тины совсем зажила, выглядела она сногсшибательно. Я злодейски нахмурил брови, подкрутил воображаемые усы и спросил:

— К тебе или ко мне?

— Не сегодня, — сказала она. — Ты должен еще кое-что сделать, прежде чем твоя резина коснется моего шоссе.

— Я преисполнен нетерпения.

— Нет, ты преисполнен конечностей. Избавься от парочки — и я твоя.

Я вытаращился на Тину, но в ней сейчас было слишком много показного. Я еще не научился смотреть сквозь этот глянец, да и не собирался учиться до этого момента.

— Ты серьезно? — сказал я.

— Абсолютно. Я же ради тебя исправила свою шею, так что теперь твоя очередь.

— Так то была всего лишь косметическая операция! А руки — это, знаешь ли, совсем другой зверь.

— Вот именно. И я не хочу заниматься любовью со зверем. И знаешь, Джимми, если честно, не думаю, что кто-нибудь другой захочет.

Она была права. Я инстинктивно стиснул свои недоразвитые ручонки, что было почти на пределе их физических возможностей. Тем не менее чувствительностью они отличались прекрасной, и когда они сжимали друг друга, мне казалось, что эти проклятые штуковины ужасно дороги мне. Как же я их ненавидел!

Тина, конечно, меня зацепила, заставив ее захотеть, но я не собирался позволять вот так мною манипулировать. Я попрощался холодно, однако дверью не хлопнул.

Я как раз выполнил свой полугодовой план на работе, так что теперь мне полагался двухнедельный отпуск. У меня имелись кое-какие идеи насчет того, чтобы пригласить Тину поехать куда-нибудь вместе, но я не был уверен, что смогу выносить ее так долго. С другой стороны, две недели — это, пожалуй, достаточно для двойной ампутации. Может, и правда настало время выдернуть из моей жизни эти куски мяса.

Отрезать лишние руки — все равно что купить новую машину. Приняв решение, ты уже не можешь отвязаться от этой идеи, пока не доведешь дело до конца.

* * *

Из-за сложности операции я выбрал государственную клинику. Это ведь совсем не то, что срезать гигантскую бородавку на шее. К тому же так было намного дешевле, и в случае осложнений мне не пришлось бы ни с кем судиться: государство возместит ущерб. Оно всегда это делает — конечно, за боль и страдание платят не миллионы, но вполне достаточно для удовлетворения. Иначе ведь придется признать, что социальная программа провалилась, так что существовало множество политических махинаций, чтобы этого не допустить. И теперь у нас ничего не проваливается.

Тина изображала дружеское сочувствие, но я понимал: тут кроется что-то еще. Я не тешил себя обманом, будто я ей действительно нравлюсь, хотя соблазн был велик. Любовь, конечно, умерла, но ее призрак по-прежнему преследовал этот презренный мир. Черт! Тина сама завела эту пластинку про умершую любовь и про то, что если кто-то о ком-то заботится, то дело тут нечисто. Волновался я ужасно, и поэтому был благодарен Тине уже за то, что она рядом, какими бы мотивами она ни руководствовалась. Я не мог сфокусировать взгляд на бумагах, и она с готовностью помогла мне с этим справиться.