Лидия Чуковская - Прочерк

• Название: Прочерк
• Автор: Лидия Чуковская
• Жанр: Биографии и Мемуары

Впервые отдельным изданием печатается автобиографическая повесть Лидии Чуковской «Прочерк». События повести разворачиваются в 1920—1930-е годы: студенческие годы Лидии Чуковской, ее арест и ссылка в Саратов, работа в маршаковской редакции ленинградского «Детиздата»… Многие страницы касаются личных обстоятельств. Второй муж Лидии Чуковской — астрофизик М. П. Бронштейн был арестован в 1937 году и расстрелян в феврале 1938-го. В качестве приложения в книге помещены стихи, которые ему посвятила Лидия Чуковская.

---

Март — апрель 1984

Примечания

1

М.: Просвещение, 1966.

2

«Редакционный оркестр» и «Маршак-редактор» — см.: Лидия Чуковская. В лаборатории редактора. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Искусство, 1963; В. Глоцер. О редакторском искусстве С. Маршака // Редактор и книга. Вып. 4. М.: Искусство, 1963; Л. Пантелеев. Маршак в Ленинграде // Л. Пантелеев. Избранное. Л.: Худож. лит.; 1967; Две беседы С. Я. Маршака с Л. К. Чуковской. // Новый мир. 1968. № 9.

3

«Новый мир», 1968. № 9, с. 173.

4

Курсив мой. — Л. Ч.

5

А. И. Герцен. Собр. соч.: В 30 т. М.: Изд-во АН СССР. Т. 10. 1956, с. 172.

6

Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч.: [В 90 т.]. М.; Л. Т. 46. 1937, с. 286.

7

«Джентльмен в отчаянии». — «Мы счастливы» (англ.).

8

В 1933 году, в т. 4 журнала «Physikalische Zeitschrift», вышла в свет совместная работа Бронштейна и Ландау: «Второй закон термодинамики и вселенная»; в 36-м и 37-м они обсуждали будущий совместный учебник по теоретической физике. Первая часть грядущего учебника должна была называться «Статистическая физика». След от следа этого их общего замысла сохранился до наших дней. Некогда, преподавая в университете, Матвей Петрович, по просьбе одного из своих студентов, третьекурсника Якова Смородинского, дал ему для ознакомления главы предполагаемой книги. Прежде чем вернуть эти главы Бронштейну, Яков Абрамович проконспектировал их. Конспект, сделанный в трех тетрадях, существует поныне (1983). На каждой тетради рукою Я. А. Смородинского обозначено: «М. П. Бронштейн и Л. Ландау. Статистическая физика. Конспект по рукописи».

9

По нынешним нормам, в тридцатые годы в больницах существовал избыток персонала. В настоящее время, если исключить привилегированные медицинские учреждения, в обыкновенной городской больнице больные вообще лишены ухода. Нянек и медсестер почти нет. «Лежачие» брошены на попечение «ходячих», а все вместе — предоставлены заботам родных и знакомых. Не хватает лекарств, бинтов, ваты, постельного белья, пленок для рентгеновских аппаратов. Нянечки и сестры, случается, пьяные. И это не где-нибудь в глуши, а в столице. — Примеч. 1988 г.

10

Как объяснили мне специалисты-японоведы, словосочетание, приведенное мною, обозначает в действительности «японский предмет», или «японская сущность», или «суть сути», но Митя был японоведом начинающим и почему-то придавал этим словам совсем иное значение, в котором я их и воспринимаю до сих пор: «Не будь ни-хон-но-моно!» — «не грусти, не печалься!»

11

Эта характеристика была приложена к письму троих ученых; оно тоже обращено было к Сталину и передано Поскребышеву вместе с письмом Корнея Ивановича. Однако письмо ученых у меня не сохранилось. Сохранилась только вот эта дополнительная характеристика, приложенная к письму.

12

Почему в своем письме С. Я. Маршак ссылается на академиков Вавилова и Мандельштама, не упоминая о Тамме, вспомнить не могу. (Вероятнее всего, это случайность нашей перепечатки — подпись И. Е. Тамма под научной характеристикой и под общим письмом стояла наверняка.) Хорошо помню, какую существенную, хотя и неприметную, роль сыграла в хлопотах о Матвее Петровиче моя давняя, еще ленинградская, приятельница, специалистка по итальянскому искусству, много лет работавшая в Эрмитаже, — Наталья Александровна Белоусова-Гурвич. Дочь знаменитого биолога А. Г. Гурвича (1874–1954), она так же, как ее отец, была тесно связана с московским академическим кругом и в общении с этим кругом во многих случаях была моим поводырем.

13

«Нет дыма без огня — я не знаю лучшей формулировки человеческой подлости и низости. Этой фразой можно покрыть какое угодно вранье…» — писала Ахматова о клеветах, оплетавших семейную жизнь Пушкина в преддуэльный период. Но я уверена, что имела она ввиду время не только пушкинское и не одну лишь частную жизнь. (См. послесловие Э. Г. Герштейн в кн..: Анна Ахматова. О Пушкине. Изд. 2-е, доп. Горький: Волго-Вятское книжн. изд-во, 1984, с. 331.)

14

Помнится — Василий Васильевич. Но я не уверена. В ту пору узнать имя и отчество Ульриха еще было по силам, но в наше — нет. Звали ли председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР Василием Васильевичем или как-нибудь по-другому, проверить сейчас, в 1983-м, я не имею возможности. И имя, и отчество, и фамилия выскоблены из истории. Но фамилию я еще помню. Надеюсь, и имя и отчество не канут в Лету.

15

Номер линии и дату я забыла. Указываю условно. Единственное, что помню с точностью, — это «собрание на Васильевском острове».

16

Лидия Гинзбург. Человек за письменным столом // Новый мир, 1982. № 6, с. 235.

17

«Молитва» — см.: Анна Ахматова. Бег времени. М.; Л.: Советский писатель, 1965, с. 135.

18

Из архива В. Ходасевича / Публ. С. И. Богатыревой // Огонек. 1987. № 6, с. 18–19. — Примеч. 1987 г.

19

«Генрик Ибсен» — см.: Александр Блок. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л.: ГИХЛ, 1962, Т. 5, с. 315.

20

Корней Чуковский. Эго-футуристы и кубо-футуристы. Пб., 1914, с.15.

21

Цитируемая стихотворная строка ритмически копирует строку Мандельштама: «И правовед опять садится в сани».

22

Яков Моисеевич Шатуновский (1879–1932) — приятель Корнея Ивановича, математик, заведующий кафедрой математики в Институте красной профессуры, член партии с 1907 года. Многие влиятельные партийные деятели двадцатых годов были его старинными личными друзьями. Сам он работал в коллегиях двух Наркоматов: иностранных дел и путей сообщения. Со всею семьею Литвиновых, в особенности с женой Максима Максимовича, английской писательницей Айви Литвиновой, Корней Иванович подружился в 1926–1927 году, когда М. Литвинов занимал высокий пост заместителя наркома иностранных дел.

23

Борис Пастернак. Охранная грамота. // Избранное: в 2 т. М.: Худож. лит. Т. 2. 1985, с. 172–173.

24

Знакомство с «делом» М. П. Бронштейна (II — 22962) позволило установить, что на Выездной сессии, приговорившей его к расстрелу, председателем был не В. В. Ульрих, а И. О. Матулевич. — Е. Ч.

25

Борис Пастернак. «О, знал бы я, что так бывает…».

26

Речь идет об «Истории моего заключения» Николая Заболоцкого, которая была напечатана сперва в Англии, а потом и в России. В это время Л. К. еще не знала, что тот же Лупандин был следователем и у М. П. Бронштейна.

27

См.: Ярослав Голованов. Королев без ракет // Огонек. 1990. № 2, с. 22–24.

28

Дмитрий Петрович Жуков, японист, зав. сектором истории культур и искусств Востока в Эрмитаже. Расстрелян 24 ноября 1937 года.

29

Фина — Жозефина Оскаровна Хавкина, многолетняя помощница Лидии Чуковской.

30

G. E. Gorelic, V. Ya. Frenkel. Matvei Petrovich Bronstein and Soviet Theoretical Physics in the Thirties. Basel—Boston— Berlin: Birkhauser Verlag, 1994.

31

Геннадий Горелик. Gloria Mundi // Знание—сила. 2001. № 7.

32

«Специалистом» Лидия Корнеевна называет Дмитрия Геннадиевича Юрасова, историка, от которого она впервые узнала о документах по «делу Бронштейна». Он же постоянно сообщал ей многие сведения о следователях тех лет и знакомил ее с печатными материалами о судьбах ее друзей, о делах тридцать седьмого года, которые тогда во множестве появлялись в печати. Подробнее о Д. Г. Юрасове см.: Виктория Чаликова. Архивный юноша // Нева. 1988. № 10, с. 152–162.

33

По моему настоянию, неохотно, Лидия Корнеевна подала заявление с просьбой провести экспертизу подлинности неузнаваемой подписи Бронштейна под протоколами последних допросов. Через месяц ленинградская лаборатория судебной экспертизы подтвердила подлинность подписи.

34

29 января и 7 марта 1991 года Геннадий Ефимович Горелик встретился с Борисом Аркадьевичем Великиным и записал на магнитофон беседы с ним. Свою запись он тогда же подарил Л. К. Чуковской. Приводятся части рассказа, касающиеся М. П. Бронштейна.

35