Элис Клэр - Лунный лик Фортуны

• Название: Лунный лик Фортуны
• Автор: Элис Клэр
• Жанр: Исторический детектив

Англия XII века. Времена короля Ричарда Львиное Сердце. Аббатство Хокенли становится местом кровавого преступления – зверски убита молодая монахиня. К расследованию убийства приступают доблестный рыцарь сэр Жосс Аквинский и мудрая аббатиса Элевайз. Но прежде чем применять следственные методы, их надо еще изобрести, потому что Шерлок Холмс родится только через семьсот лет…

«Лунный лик Фортуны» – первая книга серии из девяти средневековых детективов, написанных Элис Клер.

---

– Я так и полагала, что рано или поздно кто-то должен приехать. Кто-то вроде вас. Не сомневаюсь, вы хотите, чтобы я рассказала вам все, что мне известно о Гунноре из Уинноулендз.

– Да, мадам.

Правильно ли так обращаться к аббатисе? Если и нет, она, кажется, не возражала.

Лицо аббатисы, суровое от какого – то внутреннего напряжения, неожиданно смягчилось, и на какой-то миг на нем почти проступила улыбка.

– Прошу вас, мой господин рыцарь, садитесь. Могу я угостить вас чем-нибудь? – Элевайз протянула руку к маленькому медному колокольчику. – Думаю, – теперь улыбку нельзя было не заметить, – вы проделали большой путь от двора короля Ричарда.

– Я ехал не прямо оттуда. – Жосс улыбнулся в ответ, придвинул указанный аббатисой стул и уселся. – Но подкрепиться никогда не мешает.

Жосс обладал еще одной привычкой воина: ни в каком случае не отказываться от предложенных еды и питья – ведь никогда не знаешь, когда их предложат еще.

Аббатиса Элевайз позвонила в колокольчик и попросила монахиню, явившуюся на ее зов, принести эля и хлеба. Когда еду поставили перед Жоссом – хлеб оказался горячим и необыкновенно вкусным, тут же был и ломтик какого-то острого сыра, Жосс предположил, что козьего, – аббатиса заговорила:

– Гуннора была с нами немногим меньше года, и я не могу сказать, что ее вхождение в нашу общину было совсем уж успешным. Во время нашей первой встречи она выглядела набожной, с жаром говорила о своей уверенности в призвании. Но… – Черные брови аббатисы шевельнулись навстречу друг другу. – Чего-то не хватало. Все это звучало не совсем искренне. – Элевайз посмотрела на Жосса, и на ее лице снова появилась едва заметная улыбка. – Вы, конечно, попросите объяснить, что я имею в виду, но, боюсь, я не смогу это сделать. Скажу только, что характер Гунноры, в общем и целом, не подходил для монашеской жизни. Она говорила правильные вещи, но они шли не от сердца. Посему Гуннора не могла стать своей среди нас, и, понимая это, она, естественно, не была здесь счастлива.

Тут же поправив себя, Элевайз добавила:

– Точнее, не казалась счастливой, поскольку Гуннора не доверяла свои мысли ни мне, ни, насколько мне известно, кому-либо из сестер.

– Понятно.

Жосс пытался мысленно набросать портрет мертвой монахини, но у него ничего не получалось. Что-то не соединялось. До этого момента она была всего лишь мертвой монахиней. Теперь, неожиданно, она стала личностью. Не очень счастливой личностью.

– У нее были близкие подруги? – спросил Жосс скорее для того, чтобы сказать хоть что-нибудь, нежели чем искренне желая действительно узнать о подругах. В самом деле, разве это имело какое-нибудь значение?

– Нет. – Аббатиса не поколебалась ни на секунду. – Думаю, нет, не было. До тех пор пока…

Ее прервал стук в дверь, и почти в тот же миг на пороге появилась толстая монахиня лет пятидесяти.

– Аббатиса Элевайз, мне так неловко врываться к вам, но… Ой! Простите!

Залившись багровой краской от смущения, монахиня попятилась из комнаты.

– Позвольте представить вам нашу лекарку, сестру Евфимию, – спокойно сказала аббатиса. – Евфимия, вернись, это Жосс Аквинский.

Жосс встал и поклонился.

– Он прибыл к нам от двора Плантагенета. Он хочет знать, что мы можем сообщить ему о бедной Гунноре.

– Да? – Глаза сестры Евфимии расширились. – Зачем?

Аббатиса Элевайз посмотрела на Жосса, безмолвно спрашивая, следует ли ей говорить или Жосс сам все объяснит. Не получив никакого ответа, она заговорила:

– Затем, Евфимия, что королю Ричарду вдвойне важно знать, какие мотивы привели к этому убийству. С одной стороны, Гуннора принадлежала к нашей общине в Хокенли, а мать Ричарда, королева Алиенора, очень благоволит нашей обители. С другой стороны, для того чтобы восславить доброе и милосердное имя нашего нового правителя, из тюрем было освобождено множество заключенных, так вот, похоже, один из них и совершил насилие над нашей сестрой.

Жосс не помнил, чтобы какая-либо из этих двух причин была обозначена в королевских бумагах. Его мнение об аббатисе Элевайз росло.

Сестра выглядела теперь еще более подавленной.

– Аббатиса, как раз насчет бедной девочки мне и надо с вами поговорить! Только… – Она многозначительно посмотрела на Жосса.

– Я подожду за дверью, – сказал он.

– Нет, – произнесла аббатиса Элевайз тоном, говорящим о том, что она давно привыкла к выполнению своих указаний – Что бы ни сказала Евфимия, я должна буду повторить это вам. Лучше, если вы услышите все из ее собственных уст. Итак, Евфимия?

Жоссу было жалко несчастную сестру, которая, совершенно очевидно, не ожидала и не хотела присутствия в комнате кого-либо, кроме аббатисы.

– Это не просто, – уклончиво проговорила она.

– Убеждена, что не просто. – Аббатиса была непреклонна. – И все же, пожалуйста, попытайся.

– Я знаю, мне не следовало делать этого, – запричитала сестра. – То, что я совершила, навсегда останется на моей совести. Я не могу больше нести этот груз, правда не могу, поверьте! Я должна рассказать кому-нибудь. Я исповедуюсь и буду наказана, пусть так, это будет лишь облегчением! Что бы мне ни велели сделать, я сделаю охотно и с радостью, каким бы ни было суровым наказание!

– Довольно, – сказала аббатиса, когда сестра наконец остановилась, чтобы перевести дух. – Итак, что именно тебе не следовало делать?

– Не следовало осматривать ее. Я хотела как лучше, поверьте, но в любом случае я позволила любопытству взять над собой верх.

– И как же это произошло? – терпеливо спросила аббатиса. – Я думаю, тебе лучше объяснить все по порядку, Евфимия. Ты говоришь о Гунноре?

– Конечно! Разве я не сказала? Я как раз начала обряжать ее, и… Ох, просто ужас! Я как увидела эту огромную рану на ее бедном горлышке, так прямо зарыдала, вот что я вам скажу!

– Ты все сделала хорошо, – произнесла аббатиса. Ее голос потеплел. – Эта работа не из приятных.

– Да уж! В общем, когда я омыла верхнюю половину тела, то подумала, что должна… – Сестра в нерешительности запнулась.

– Продолжай, Евфимия, – проговорила аббатиса. – Я уверена, наш гость знает о жестоком насилии, совершенном над нашей покойной сестрой. Ты говорила, что начала омывать ее раны и ссадины, оставленные изнасилованием, и…

– В том-то и дело! Не было никакого изнасилования! – перебила ее сестра.

– Что? – вырвалось одновременно у Жосса и аббатисы.

– Как же не было? – продолжила аббатиса. – Ее бедра и промежность были в крови.

– Должно быть, вы ошибаетесь, – мягко заговорил Жосс. – Это вполне естественно, ваша работа была крайне тяжелой…

– Нет, не ошибаюсь, – с достоинством ответила Евфимия. – Может быть, я многого и не знаю, сэр, но уж в женских половых органах я разбираюсь. Прежде чем прийти в монастырь, я была повитухой и видела на своем веку больше влагалищ, чем вы – горячих ужинов! Ах! – Запоздало вспомнив где она находится, сестра Евфимия снова вспыхнула и прижала руку ко рту. – Простите меня, аббатиса Элевайз, – пробормотала она. – У меня и в мыслях не было говорить непристойности.

– Конечно, не было, – милосердно согласилась Элевайз. – Ты объясняла нам причину твоего знакомства с интимными деталями женской анатомии.

– Ну да. То есть, понимаете, девственная плева была все еще там. Целая. – Евфимия умолкла, но никто не заговорил. – Когда Гуннора умерла, она была virgo intacta, аббатиса. Никто не насиловал ее ни тогда, ни когда бы то ни было.

– А кровь? – спросил Жосс. – Откуда же взялась кровь?

– Я думаю, из горла, – тихо ответила Евфимия. – Тот, кто это сделал, зачерпнул крови, натекшей из разрезанной шеи, и испачкал ее… испачкал Гуннору внизу. А потом оставил так – с задранной к животу юбкой, с голыми ногами, покрытыми кровью.

В комнате воцарилось молчание. Все задумались о сказанном.

Затем заговорила аббатиса:

– Кто-то убил Гуннору и сделал так, чтобы мы подумали, будто он к тому же изнасиловал ее.

– Потому что, – добавил Жосс, – убийство – это одно, а убийство с изнасилованием – другое. Это разные преступления.

Аббатиса подняла глаза, и их взгляды встретились. Медленно кивнув, она сказала:

– Да, совсем разные преступления.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Теперь, если позволите, аббатиса Элевайз, – начал Жосс, когда сестра Евфимия удалилась в больничный покой и они снова остались одни, – я был бы признателен, если бы вы рассказали мне все, что можете вспомнить о последних часах Гунноры.

Элевайз было интересно, действительно ли Жосс хотел, чтобы его речь звучала так высокопарно. Приглядевшись, она заметила неловкость, с которой он сидел, подавшись вперед, на своем стуле, и решила не судить его строго. Жосс нервничал – возможно, в женском монастыре он чувствовал себя не в своей тарелке, с некоторыми это случалось, особенно с мужчинами, – и его волнение выражалось в чересчур официальной манере речи.