Федор Московцев - Темные изумрудные волны

• Название: Темные изумрудные волны
• Автор: Федор Московцев
• Жанр: Криминальный детектив

ИСТОРИЯ, ОБОШЕДШАЯСЯ АВТОРУ В $ 4 000 000!

«Тёмные изумрудные волны» — первая книга романа-трилогии Фёдора Московцева «Реальные истории», охватывающего события, произошедшие за период с 1996 по 2007 гг.

В книге несколько сюжетных линий. Санитар морга увольняется с работы и начинает свой бизнес; следователи прокуратуры и ГУВД расследуют серию убийств; два компаньона делят бизнес; предприниматели пытаются завладеть контрольным пакетом акций крупного предприятия; вице-губернатор баллотируется в депутаты Госдумы; руководитель следственного управления при прокуратуре пытается спасти остатки законности; начальник ОБЭП…

События переплетаются, образуя причудливую цепь. Разрушенным оказывается самое слабое звено — любовь.

Повествование основано на реальных событиях. Прообраз главного героя — петербургский предприниматель, возглавляемая им компания занималась продажами медицинского и промышленного оборудования. Фирма обанкротилась, суммарный долг составил более 90 миллионов рублей, количество кредиторов — более 100 компаний. Среди них — Сименс, Газпромбанк, Волгопромбанк…

В отношении директора возбуждено уголовное дело по статье 159 (Мошенничество).

В романе описывается история становления, развития, и угасания бизнеса; судьба главного героя и его близких. В первой книге рассказано о событиях 1996–1997 годов.

---

Они поздоровались за руку. Хозяин проследовал вглубь зала, и через несколько минут вернулся, держа в руках поднос с двумя дымящимися чашками кофе:

— Угощайся.

— Благодарствую, барин.

Устроившись поудобнее, хозяин спросил, как бы продолжая прерванный минуту назад разговор:

— Как ты попал на этот рейс? Совсем некуда было поехать?

— Мы бросали в карту дротики. Получилось, как в сказке: судьба поджидала там, куда легла стрела.

— Так взяли бы, да перебросили. Съездили бы за границу.

— Мы бросали три раза. Первые два выпали на Сургут и Атырау.

— Уж лучше в Атырау, чем на ужин к шайтану, — заметил хозяин, приглаживая свои пышные усы. — Представляю это пекло. Все каналы только об этом и жужжат.

Он покачал головой и прибавил:

— Не понимаю этих чудачеств. Вы знакомы уже… лет шесть?

— Семь.

— Семь лет! Пускай не все время вы были вместе, но все равно — это большой срок. Как можно после семи лет знакомства с женщиной играть с ней в какие-то дротики?!

Сделав осторожный глоток, он продолжил:

— Сказал бы: вот билеты, вот путевки! Полдня на сборы! И никаких гвоздей.

И, словно подводя черту, провел в воздухе горизонтальную линию.

Тут вбежал восьмилетний мальчик, вслед за ним появилась женщина средних лет. Оба в спортивных костюмах, раскрасневшиеся от утренней пробежки. Они поздоровались с гостем, а хозяин попросил женщину — свою супругу — принести с кухни сладости.

Удостоив мужа выразительным взглядом, она ответила, не останавливаясь:

— Они в красном холодильнике. Который в рабочей кухне.

И упругой походкой проследовала за сыном.

Досадливо поморщившись, хозяин поднялся с места и направился на кухню. Вскоре он вернулся с подносом пирожных. Гость нацелился было на медовик, но, передумав, откинулся на спинку кресла.

— А я не откажусь, — сказал хозяин.

Надкусив французское пирожное, он спросил:

— Удостой мой слух ответом — что за непреоборимое желание куда-то ездить? Ты до сих пор в федеральном розыске, не так ли? Самое лучшее для тебя — сидеть у себя в горах, и даже не ходить в поселок за покупками. Ты понимаешь, как ты рисковал? И все из-за глупой женской прихоти!

— Это не просто прихоть, — спокойно возразил гость.

— Тогда что?

— Ты же все знаешь — от начала до конца. Всю мою историю. Может, и осталась одна-единственная тайна, но вряд ли, даже такие старинные друзья, как мы, станут раскрывать друг другу карты до конца…

С этими словами он поднял вверх указательный палец правой руки, а лицо его сделалось таинственно-серьезным.

— Что еще за тайна? — настороженно спросил хозяин.

— Большая такая тайна, — непринужденно улыбнулся гость, наблюдая за реакцией собеседника. — Кто где прячет в доме сладкое.

Какое-то мгновение лицо хозяина оставалось удивленным, затем он громко расхохотался.

— Какой же ты артист! Сколько тебя знаю, ты все время обводишь меня вокруг этого своего пальца!

Насмеявшись, он вернулся к прежним расспросам:

— Допустим, я все знаю. Но картинка почему-то не складывается. Чего-то не хватает. Какой-то незначительной детали, без которой ничего не понять.

Гость задумался. Через широкие панорамные окна вгляделся в безграничную синюю даль, словно пытаясь там найти ответ. Люди и события потянулись длинной вереницей на зов его воображения. Что-то, помимо воли, с неизбежностью стихии влияло на его решения. И где-то был простой ответ — что это такое?

Эта головоломка — дать простое, но всеобъемлющее объяснение сразу многим вещам — вдруг всецело завладела им.

«Что, если попробовать объяснить явление указанием на его истоки? — размышлял он. — Ведь начало имеет определяющую моделирующую функцию — оно не только свидетельство существования, но и замена более поздней категории причинности. Тогда другой вопрос начинается: как все началось?»

Тёплая волна прилила к сердцу.

Он вспомнил картину, хранившуюся в кладовке. На ней в полный рост изображена девушка. Обнаженная, она бежит к морю по вспененной полосе прибоя. Она беззаботно улыбается, и во всей её легкомысленной непринужденности читается жизнелюбие и влюбленность в собственное стройное тело. Жизнерадостная и веселая, она торопится навстречу своему счастью.

«Какую власть имеют воспоминания! — подумал он. — Сколько лет прошло, а я все помню. Человек может объехать много мест, встречать необычайных людей, пережить множество разнообразных ощущений, достичь высот, упасть с них, перерасти самого себя, и вдруг вспомнить одно событие и почувствовать, что все пережитое — мираж в пустыне, не стоящий внимания».

Глава 1 Июнь 1996 года Волгоград

Светло-бежевая «шестерка» Жигули выехала из города и, оставив вправо от себя милицейский пост, а влево — дорогу на аэропорт, двинулась по московской трассе. Утренняя прохлада врывалась в открытые окна. Там, где небо сливалось с землёй, поднималось кроваво-красное солнце. День обещал быть жарким.

Сидевший на переднем сиденье неряшливо одетый худощавый блондин спросил:

— Послушай, Трезор, эти наши последние клиенты, может, ты сам с ними пообщаешься?

— Хватит! С меня довольно, — откликнулся водитель, — крупный, сильный, краснощекий молодой человек. — Рассказывать истории — не по моей части.

— Какая разница? Это последний район, где мы не были.

— Такая разница — одна дает, другая дразнится, — проворчал Трезор. — У тебя болтушка лучше подвешена, у меня так не получится.

Немного помолчав, добавил:

— Нет, если ты хочешь на шару прокатать шестьсот километров — давай, пожалуйста! Схожу, базара нет. Будет ли приход, не обещаю.

Блондин в задумчивости обозревал пустынный горизонт. Бесконечные поля и степи. Глазу не за что зацепиться.

— Что будет, когда последнему папуасу будет продан стеклянный шарик? — задумчиво проговорил он, обращаясь больше к самому себе. — С кем дальше работать?

— Мне бы твои проблемы. У тебя же есть работа.

— Я — низкооплачиваемый государственный служащий. Едва свожу концы с концами. А ты — крутой пацан, бандит, гангстер. Реальный мужик.

Трезор повернул к собеседнику свою голову, — квадратную, с широким и низким лбом и крепкой челюстью, — и насмешливо сказал:

— Слышь, ты, служащий! Расскажешь бабушке своей, кому ты служишь.

Некоторое время они ехали молча. Затем Трезор стал жаловаться на то, как плохо у него идут дела. Хозяин урезал содержание. Заказы есть, работы полно, а с деньгами обижают. Невыгодно стало жизнью рисковать. Да, милиция хозяина прижала, рамсы какие-то идут, но они, большие дядьки, знают, за что борются. А простым солдатам что с этого достается?! Оральное удовольствие!? Нет, хватит, с него довольно! Теперь он поведет свою игру, по своим правилам.

Так говорил он, изредка бросая на своего напарника испытующие взгляды.

Напарник, в свою очередь, ни в чем не возражал, но и не поддерживал его. Особенно в части, касавшейся обсуждения «Короля» — хозяина, на которого работал его друг.

Они въехали в районный центр, когда солнце, поднимаясь все выше и выше над синей пучиной, достигло зенита. Оттуда, с высоты, будто лился текучий пламень. А на земле, в пыльном зное, было нечем дышать.

За окном замелькали силуэты фабрик, зернохранилищ, домики под шиферными крышами, бараки. Пустынно было на душных сельских улицах.

— Где у них этот долбанный магазин? — обливаясь потом, недовольно буркнул Трезор. — Все уже объехали, и даже памятник козе увидели. А магазина нигде нет. Машина скоро закипит.

Немного поплутав, «шестерка» остановилась у длинного одноэтажного магазина, на крыше которого красовалась потрескавшаяся вывеска «Промтовары». Взбудораженная пыль вздыбилась подобно тяжелой туче. Блондин вышел из машины. Игнорируя вопли Трезора, требовавшего поскорее закрыть дверь, он нарочито медленно сделал это, и, улыбнувшись, скользнул в тень, неровно лежавшую перед зданием.

— Что за место такое, — прорычал Трезор. — В этом гнезде шайтана пыль скрипит уже не только на зубах, но и в…

Он вдавил педаль в пол. Колеса «шестерки» бешено закрутились, и машина отъехала за угол.

Блондин вынул из нагрудного кармана рубашки «старушачьи» очки с толстыми линзами, надел их, и направился ко входу. Войдя, осмотрелся. Это был обычный сельский магазин. Убогие прилавки, на которых было разложено всего понемногу — начиная от гвоздей и молотков, веревок и мыла, паяльников, ножей, топоров, тисков, мясорубок, и заканчивая батарейками, радиоприемниками, удобрениями, посудой, и канцтоварами. Ни одного покупателя. И продавцов не видно. Вымерли все, что ли?

— Есть кто живой?

Из-за кассы высунулась голова.

— Живые все пока!

«Пока…» — подумал он.

Поправив на носу очки, блондин подошел к кассе. Продавщица, дюжая бабища в сером халате, что-то записывала в толстой тетради. Блондин улыбнулся, вспомнив, как несуразно выглядит в этих уродливых очках, и обратился к продавщице.