Лев Аскеров - Приговоренные

• Название: Приговоренные
• Автор: Лев Аскеров
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-87459-192-3

И в этом очередном научно-фантастическом романе автор остался верен остросюжетной манере письма и своему необычному видению и пониманию мироздания и человека в нем.

Своеобразная философия бытия человеческого, облеченная в захватывающие строки повествования, будет держать читателя в напряжении до последней строчки последней страницы.

---

Более убедительного объявления ему особого статуса персоны Нон-грата не могло и быть.

За все годы учебы Пытливый всего второй раз видит на голове Карамельника нимб. Расскажи кому из ребят обалдели бы. Все семеро слушателей их группы, которую по поручению ректората курировал декан, первый и последний раз видели на нем в день их знакомства. Девятнадцать лет назад. Еще на первом курсе. А после — никогда.

— Я заслужил его тем, что было и есть во мне, — сказал он им тогда после долгих приставаний к нему с вопросом — «За что?» — а затем поразмыслив, многозначительно добавил:

— Если в вас есть искра Божья, а она в вас есть, иначе вы бы не стали слушателями нашей Школы, вы скажете свое слово. Внесете свой вклад. И вас удостоят.

— Я уверен так оно и будет. Главное — работать.

Hу кто из них в то время мог поверить в реальность такого?! Впереди еще было двадцать лет.

Они учились, а он, их куратор, работал. И, наверное, оставаясь наедине со своими идеями, прибегал к помощи нимба. С ним было легче погружаться в пробему. Hо не более того. Проблем он не решал, зато упрощал пути подхода к ним. Надень его, сосредоточься и в твоем умозрении, как на экране, высветится вся занимающая тебя идея. В каких угодно проекциях, вариантах и видах. В схемах, чертежах, формулах или текстах. Hа любой вкус. Хочешь срисовывай. Хочешь держи перед собой сколько тебе влезет. А хочешь — нимб разложит ее на составные части. Даже продемонстрирует взаимодействие ее со множеством других идей, к большинству из которых разум не прикасался и знал о них в общепринятых формулировках. Выбирай какая заблагорассудится и дерзай.

Нимб, кроме того, мог смоделировать твою гипотезу в общий механизм мироздания, если, разумеется, ты изложишь свое видение ее места в пространстве вселенных. Смоделирует и покажет: будет или нет работать Меха низм в случае внедрения этого решения.

Как правило, модель замирает и огорченный исследователь видит: результат — пшик. В такие минуты он готов растерзать все Миры. Мол, такого быть не может. Потом, естественно, смиряется и начинает ломать голову над другими вариантами решений.

Нет, нимб подсказать или указать на ошибку не может. Он не в состоянии этого сделать. Это выше его возможностей. Hо он придает своему обладателю широту мышления. У владеющего нимбом мыслительная способность имеет грандиозную силу. Благодаря тонко устроенному контакту с Простарнством-Времени нимб позволяет человеку выйти за ограничитель — черепную коробку. Для исследователя Великого Круга Миров — это фактор весомый, но отнюдь не решающий. Решает в конечном счете сам человек.

И когда нимб вместо замершей модели вдруг выбросит яркую картину панорамы мироздания, которая при всей своей грозной хаотичности, мерно, как маятник, и осмысленно, как Бог, отбивает шаги своего, только ему ведомого движения — значит задача решена. Значит твоя гипотеза оказалась верной. Ответ — найден. И нимб незамедлительно передает его в компъютер Всевышнего.

Перегонять информацию о проблеме над какой бьется исследователь и результатах, какие бы они не были, на компьютер Всевышнего — первейшая обязанность нимба.

А вот указать исследователю на его заблуждения он не в состоянии. В нем такое не заложено. Так что для чисто научной работы по познанию миров, законов их развития и возникновения разумной жизни — возможности его весьма скромны. Зато нимб всемогущ вне Резиденции Всевышнего. Уж в этом то Пытливый убедился самолично. Hа планете Земля. Единственное место, где он воочию наблюдал за его безграничными возможностями…

2. Набег

Действуя строго по Инструкции, Пытливый им на глаза не показывался. Хотя наблюдал за ними в открытую. Hе прячась ни за камень, ни за куст, ни в темноту. Люди его не видели в упор. И если шли на него он не отстранялся. Они проходили через него, как сквозь воздух. Для Пытливого ничего удивительного в этом не было. Он находился в другом измерении. В ином Пространстве-Времени. Так удобней было наблюдать за ними. И если нужно было, то помочь. Инструкция этого не запрещала.

Hо люди вели себя не по-людски. Метали друг в друга камнями, кололи пиками, пронзали стрелами.

Жутко было наблюдать за прыгающим от восторга человеком, который только что, метнув изо всех сил пращу, снес череп такому же существу, как и он. А существо то было еще дитем человеческим. Девочкой подростком. Лет четырнадцати. Hе больше.

Она вышла на порог добротно сколоченного бревенчатого дома с годовалым ребенком на руках, еще мгновение назад девочка улыбалась ему, тыкалась носом в голенькое пузико и тот звонко смеялся.

Пытливый машинально, не задумываясь, что делает, помог ей удачно упасть. Так, чтобы ее бьющееся в агонии тело не придавило облитого ее кровью мальчонку. И чтобы, падая вместе с девочкой с крутых дубовых ступенек, он не поколечился.

Пытливый стоял, словно прошитый молнией. Перед глазами разыгрывалась кровавая трагедия, а он стоял и смотрел. Он был элементарно ошеломлен.

Убийца, сделав на месте несколько радостных скачков, издал гортанный, ликующий вопль. Тут же, как по команде, со всех сторон, рыча, завывая и потрясая пиками, на только-только проснувшееся поселение людей кинулась дикая стая таких же людей. Они врывались в жилища и в них убивали себе подобных.

Защитить их было некому. Все мужчины этого племени с неделю как ушли в поход.

Бесшумно расправившись с горсткой уснувшего охранения, нападавшие могли безнаказанно бесчинствовать. Заламывая руки перепуганным спросонок юношам, девицам и молодым женщинам, они скручивали их веревками и тащили за собой к обозам, где складывалось награбленное. Потом снова возвращались. Старики им были не нужны. Их били чем попадя. Остервенело. Стараясь прибить до смерти. И горе тому, кто пытался подняться. Hа него набрасывались со всех сторон, как свора голодных псов, и раздирали вклочья. Из загонов выгоняли коз, овец, коров и сбивали их в стадо. Голодные, погоняемые тяжелыми ударами палок, топча еще теплые тела своих хозяев, животные обезумело ревели. Налитые кровью глаза их были также дики, как и у тех, что устроили это побоище.

Потерявшие человеческий облик они дрались и между собой. Рвали друг у друга добычу. Пинались. Бросались кулаками. Наскакивали, резали и рубили своих же товарищей, кому посчастливилось разжиться повозкой и конем.

Пытливого вернул в чувство истошный женский крик. Это тот самый гориллоподобный пращник, со страшного удара которого началась бойня, намотав на ладони левой руки косы, волок из дома молодую женщину. Правой рукой он тащил огромный узел, набитый домашним скарбом. Женщина, увидев обезображенный труп своей младшей сестры и свое окровавленное дитя, пытавшееся встать и тянувшее к ней ручонки, забыла о жгучей боли. Она на какой-то миг умолкла.

— Сы-но-о-ок! — сквозь горловой спазм высипела она и лишилась чувств.

Пращник отряхнул, впившиеся ему в ладонь волосы, откинул, в сторону узел, а затем, ухватив ребенка за ножку, как какое-то неживье, швырнул в сторону соломенного навеса, служившего, по всей видимости, стойлом для лошадей. Пытливый мягко подхватил кувыркающегося в воздухе младенца и ловко изменив траекторию полета, даже чуть-чуть ускорив его, уложил мальчика под навес, в высокую копну сена.

Горилла ухмыльнулся столь необычному своему броску. Пацаненок непонятно как залетел в стойло. Горилла его не видел. И не слышал. Мальчик не издавал ни звука. Об этом позаботился Пытливый. Он перевел его крики в свое время. Пытливому от этого было непосебе. От перепуга и боли малыш орал на весь чужой мир. Ничего не подозревавшая живность этого мира, обуянная ужасом от вопля из ниоткуда свалившегося им на голову странного существа, бежала в разные стороны. Пращник, конечно, этого не слышал и не видел.

«Убился», — подумал он и, бросив беглый взгляд на лежавшую без движения женщину, вернулся в дом. Его товарищи продолжали там буйствовать. Выхватив из печи горящее полено, Горилла снова выскочил на улицу. Он было кинулся к навесу, но Пытливый без труда заставил его раздумать. И Горилла размахнувшись, бросил пылающее полено на соломенную крышу стойла. Навес вспыхнул сразу весь, словно был осыпан порохом.

Накинув на малыша силовой колпак, надежно укрывавший его от огня, Пытливый, нисколько не отвлекаясь занялся Гориллой.

Он хорошо видит его. Видит со спины. Hа ней острием вверх на коротком древке болтается пика. Вот Горилла подбегает к уже очнувшейся женщине и наступает в лужу крови, что образовалась от убитой им девочки. Пытливый только этого и ждет. Он толкает его ногу вперед. Горилла теряет равновесие. Его словно что-то подбрасывает вверх. И Горилла падает на спину.

— Именно так ты и должен падать, — шепчет Пытливый.

Слегка отстраняя, он ставит древко пики на землю. Расчет точен. Под тяжестью грузного тела, острие копья с хрустом ломает пращнику позвоночник.