Артур Шопенгауэр - Афоризмы житейской мудрости

• Название: Афоризмы житейской мудрости
• Автор: Артур Шопенгауэр
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017899-9

Arthur Schopenhauer

Родился в Данциге (ныне Гданьск) в семье преуспевающего торговца. Получил домашнее образование, много путешествовал вместе с родителями, в 1809 году поступил в Геттингенский университет, затем учился в Берлинском университете, где слушал лекции И-Г.

Перед вами — одна из необычнейших работ в творческом наследии Шопенгауэра. Потому ли, что цельное, абсолютно завершенное произведение он назвал «Афоризмами»? Или — потому, что именно здесь он впервые попытался противопоставить собственной «пессимистически-идеалистической» концепции концепцию иную — эпикурейскую?

Понять это вы сможете, только познакомившись с «Афоризмами»…

---

Тема этой главы — то, что мы собою представляем, т. е. чем являемся в глазах других, может быть расчленена, как сказано выше, на вопросы о чести, чине и славе.

Чин, как ни важен он в глазах толпы, как ни велика его польза в работе государственного механизма, может быть разобран в наших целях в нескольких словах. Ценность его условна, т. е. в сущности, поддельна, проявление его — подлинное почтение, а в общем все это — комедия для толпы. Ордена — это векселя, выданные на общественное мнение, их ценность зависит от кредита заимодавца. Тем не менее, даже помимо тех крупных сумм, которые они, заменяя собою денежное вознаграждение, сберегают государству, ордена являются и в другом отношении вполне целесообразным учреждением, при условии, что их назначение совершается справедливо и умно. У толпы есть глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти. Одни заслуги лежат вне сферы ее понимания, другие ей понятны, она аплодирует в момент их совершения, но вскоре забывает их. В этом случае я считаю уместным создать в виде креста или звезды всюду и всегда слышное и понятное толпе напоминание: «этот вам не ровня, за ним есть заслуги». При несправедливом, неразумном или щедром назначении орден теряет эту ценность, а потому в этом следует соблюдать такую же осторожность, с какой купец подписывает векселя. Надпить «pour le mérite» на кресте — плеоназм: каждый орден дается «pour le mérite» — это само собой разумеется.

Исследование чести будет труднее и пространнее анализа чина. Прежде всего следует ее определить. Если бы я сказал, что честь — это внешняя совесть, а совесть — это внутренняя честь, то это определение понравилось бы, пожалуй, многим, но было бы скорее блестящим, нежели ясным и глубоким. Правильнее сказать, что объективно честь есть мнение других о нашей ценности, а субъективно — наша боязнь пред этим мнением. В этом последнем смысле честь имеет часто благотворное, хотя и не чисто моральное влияние на благородного человека.

Основа и происхождение чувств чести и стыда, присущих каждому не вконец испорченному человеку, и высокой ценности, признаваемой за честью — лежат в следующем. Отдельный человек слаб, как покинутый Робинзон, лишь в сообществе с другими он может сделать многое. Это сознается им с того момента, как начинает развиваться его сознание, и тогда же в нем рождается желание считаться полноправным членом общества, способным активно участвовать в общем деле и, следовательно, иметь право пользоваться всеми выгодами человеческого общества. Он может достигнуть этого, выполняя то, чего ждут и требуют во-первых, ото всех и везде, во-вторых, от него в частности, сообразно с занимаемым им положением. Но он скоро видит, что не столь важно быть деятельным членом общества на свой взгляд и совесть, сколько казаться таковым на взгляд других. Отсюда — старательная охота за благоприятным мнением других и высокая ценность, ему придаваемая, и то, и другое проявляется с непосредственностью врожденного чувства, называемого чувством чести или, при известных условиях, стыдливостью. Это чувство заставляет человека краснеть, когда, считая себя в душе невиновным, он полагает, что проиграл во мнении других, даже если обнаруживающийся промах касается условного, т. е. произвольно возложенного на себя обязательства. С другой стороны, ничто не укрепляет так его жизнерадостности, как возникшая или возобновленная уверенность в благоприятном мнении других о нем: оно обеспечивает ему охрану и помощь соединенных сил общества, составляющих неизмеримо более действительный оплот против житейских зол, чем его собственные силы.

Из различных отношений, в которых человек может находиться к другим, и которыми обусловливается питаемое к нему доверие, т. е. благоприятное о нем мнение, вытекает несколько видов чести. Главные из этих отношений — это отношения имущественные, служебные обязанности и отношение полов, им соответствуют честь гражданская, служебная и половая, из коих каждая имеет еще несколько подразделений.

Самую широкую сферу охватывает гражданская честь, она заключается в предположении, что мы безусловно уважаем права каждого и поэтому никогда не воспользуемся к своей выгоде несправедливыми или законом запрещенными средствами. Она — первое условие для участия во всех мирных сношениях. Она теряется при первом же открыто и резко вредящем этим сношениям поступке, следовательно, с первым уголовным наказанием, правда, при условии его справедливости. Первичной основой чести всегда является убеждение в неизменности нравственного характера человека, так что единственный скверный поступок заставляет предполагать, что и все дальнейшие действия при тех же условиях будут иметь тот же скверный характер, на это указывает и английский термин «character»,[9] обнимающий репутацию и честь. Поэтому потерянную честь нельзя восстановить, разве что эта потеря основана на ошибке, клевете или недоразумении. Клевета, пасквили и оскорбления караются законом: ведь оскорбление или брань — это в сущности та же клевета, лишь ничем не обоснованная, греки выразились бы: «оскорбление — это клевета вкратце» (впрочем, такого изречения нет нигде). Ругая кого-либо, человек тем самым показывает, что он не может привести против него ничего обоснованного и верного, ибо иначе он начал бы с этого, а вывод спокойно предоставил бы другим, вместо этого он выносит свое заключение, не давая посылок, он рассчитывает обыкновенно, что слушатели предположат, будто он поступает так лишь ради краткости.

Термин «Bürgeliche Ehre» — гражданская честь, производится от слова «Bürger», тем не менее действие ее распространяется на все сословия без различия, не исключая и высших, никто не изъят от ее велений, она играет столь важную роль, что всякий должен остерегаться относиться к ней слегка. Кто нарушил раз доверие — теряет его навсегда, что бы он ни делал и чем бы он ни был — горькие плоды этой потери не заставят себя ждать.

Честь имеет в известном смысле отрицательный характер, в противоположность славе, имеющей характер положительный, честь есть мнение не об особенных свойствах, присущих только данному субъекту, а об таких, какие предполагаются во всех людях, а в частности, следовательно, и в данной личности. Честь субъекта показывает лишь, что он не составляет исключения, слава же, что он является именно исключительной личностью. Поэтому славу приходится завоевывать, честь же — только хранить, не терять. Отсутствие славы есть безызвестность, нечто отрицательное, отсутствие чести — позор, нечто положительное. Эту отрицательность не следует смешивать с пассивностью, напротив, честь имеет вполне активный характер. Она истекает единственно из ее субъекта, основывается на его деяниях, а не на поступках других и не на том, что с ним случается, словом, честь — это качество внутреннее. Мы скоро убедимся, что это и есть признак, отличающий истинную честь от рыцарской, ложной. Чести можно повредить извне лишь путем клеветы, единственная защита от клеветы — это опровержение ее с надлежащей гласностью и с обнаружением ее несостоятельности.

По-видимому, уважение к старости основано на том, что, хотя у молодых людей и предполагается честь, но она еще не испытана, и признается за ними как бы в кредит. У людей же пожилых за срок их жизни выяснилось, доказали ли они на деле свою честь. Ни возраст сам по себе, — так как животные достигают иногда более преклонных лет, чем люди, ни опыт, в смысле близкого знакомства с жизненным круговоротом, не являются достаточным основанием уважения младших к старшим, требуемого повсюду, слабость преклонного возраста могла бы вызывать скорее снисхождение, чем уважение. Замечательно, что человеку врождено и переходит постепенно в инстинкт почтение именно к седине. Морщины — гораздо более верный признак старости — не внушают этого почтения, очень часто говорят «почтенная седина» и никогда — «почтенные морщины».

Честь имеет лишь косвенную ценность. Как показано в начале этой главы, мнение других ценно для нас лишь постольку, поскольку им определяется, или может при случае зависеть от него обращение людей с ними. Но ведь эта зависимость существует все время, пока мы живем с людьми. Так как при нашей цивилизации безопасностью и собственностью мы обязаны лишь обществу и во всех предприятиях нуждаемся в других, которые станут помогать нам лишь в том случае, если питают к нам доверие, то их мнение имеет хотя и косвенную, но все же высокую ценность для нас, признать за ним непосредственную ценность я, однако, никак не могу, того же мнения держится Цицерон (fin. 113, 17): «Хризипп и Диоген говорили, что если вычесть пользу, приносимую нам доброй славой то не стоило бы пошевелить пальцем ради нее, с этим я вполне согласен». Ту же идею более пространно излагает Гельвеций в мастерском исследовании «De L'esprit» (Disc. Ill, ch. 13) и приходит к следующему: «Мы ценим уважение не ради его самого, а ради доставляемых им выгод». А так как средство не может быть выше, дороже цели, то торжественная фраза «честь выше жизни» остается, как сказано, гиперболой. Вот все, что можно сказать о гражданской чести.