Андрей Жариков - Полигон смерти

• Название: Полигон смерти
• Автор: Андрей Жариков
• Издательство: Гея
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-8-85589-031-7

Окончив в 28 лет военную академию, недавний фронтовик А. Д. Жариков некоторое время служил в Генеральном и других штабах, а затем был направлен на ядерный полигон в районе Семипалатинска, где возглавил одну из научных групп. О том, как в строжайшей тайне готовились и проводились испытания атомных и водородных бомб, о выдающихся ученых-атомщиках и простых тружениках полигона, рисковавших своим здоровьем и жизнью, правдиво и увлекательно рассказывает непосредственный участник тех сверхсекретных событий полковник в отставке, писатель, автор многих книг, лауреат литературных премий имени А. А. Фадеева, К. М. Симонова и П. Н. Васильева, ветеран Великой Отечественной войны А. Д. Жариков. Для массового читателя.

---

За день мы успели побывать в городской хлебопекарне, где меня заверили, что изготавливают продукцию из запасов прошлогоднего зерна. На всякий случай сделал несколько замеров. Во дворе, где разгружались автомашины с мукой, прибор показал незначительный уровень радиации, однако меня это насторожило. Я заглядывал во все цеха, но радиоактивного заражения нигде не обнаружил.

Причина небольшой радиации во дворе стала ясна, когда мы приехали на станцию, где загружались вагоны с зерном. Само зерно было чистое, а в местах разгрузки машин, где скапливалась пыль, прибор отметил тысячные доли рентгена. Я не могу сейчас вспомнить точно показания шкалы, которой мы пользовались, но уровень радиоактивности был в пределах допустимого. Я взял для нашей лаборатории пробы из всех хранилищ и цехов хлебопекарни.

На пивзаводе нас ознакомили с производством его продукции. Догадавшись, что нас интересует, заверили, что зерно хорошо промывается и никакого заражения быть не может. Мы проверили воду, чаны, печи, разливочный цех — все нормально.

Директор рассказал, что на заводе действует старое оборудование, поставленное когда-то талантливым инженером по чертежам Жигулева, и угостил нас отличным пивом.

На следующий день с тем же представителем обкома партии я выехал в один из совхозов. Майору Кузнецову приказал побывать в столовых, овощехранилищах, на городских складах продовольствия, всюду замерить радиоактивность и взять пробы для исследования.

В дороге обкомовский работник рассказал мне случай с геологами на территории Семипалатинской области. Будто бы московская геологическая разведка напала на богатейшие запасы урановой руды.

Уровень радиации был так высок, что геологи решили оставить опознавательные ориентиры, чтобы потом легче было найти это место, и поторопились в Семипалатинск для сообщения в Москву о своей находке. А разобрались — никакой урановой руды нет, хотя область богата полезными ископаемыми. «Секрет» оказался прост: тот степной район припудрила радиоактивная пыль из облака.

Тот случай вызвал тревогу. Обеспокоенные люди писали письма в Москву, и вскоре на ядерный полигон выехала комиссия во главе с министром здравоохранения. В область поступил приказ прекратить отправку

зерна, а находящийся в пути зараженный груз вернуть…

Я молча кивал головой, делая вид, что все это хорошо знаю, поэтому и нахожусь здесь. Меня интересовали не случайные казусы, а есть ли где зараженное зерно и как его найти? Участки зараженной местности в области искать не требовалось, поскольку ученые и практики по радиации точно знали путь движения облака и отмечали на карте границы и уровень радиоактивного следа. С этой целью после взрыва атомной бомбы над степью с утра до вечера кружил специальный самолет, а машины радиационной разведки ушли по следу облака. Я же воистину искал иголку в стоге сена. Если бы знать по карте зараженные участки земли, тогда легче было бы напасть на зерно, подлежавшее тщательной проверке, но такими данными меня не снабдили.

Моя работа была похожа на самоуспокоительное мероприятие — полигон принимает какие-то меры… Но у него не было сил и средств для тщательного и надежного контроля всей прилегающей территории, мы не могли проконтролировать весь путь радиоактивного облака. Для этого нужно было иметь много дозиметристов, несколько передвижных лабораторий, авиационный транспорт, автомобили повышенной проходимости. Этим полигон не располагал.

В том вина не командования полигона, а самих высокоавторитетных испытателей. Только ученые могли бы обосновать необходимость тщательного контроля за всей территорией Казахстана, а быть может и всей страны, и потребовать от правительства соответствующих решений. Зато позже некоторые деятели, прикрывая собственную вину, стали валить все на военных.

…Сначала мы ехали берегом Иртыша. В ясный осенний день, когда не изнуряет жара, нельзя не любоваться красотами окрестных пейзажей. Густые заросли ракитника в лучах утреннего солнца казались сказочным украшением. Я никогда не видел таких ярких красок, как ранней осенью в Семипалатинской области. Красные сменялись сразу огненно-оранжевыми. А там, где берег пологий, еще кудрявились темно-зеленые заросли и ничто не напоминало, что лето уже позади. И вновь нежная охра. На солнце она переливалась золотистым блеском, постепенно переходила в оранжевый, красный, бордовый цвета.

Тишина… Чистый степной воздух. Плодородная земля и обилие травы. Сколько богатых животноводческих хозяйств можно бы создать в Прииртышье! Но на многие километры — ни одного дома, ни одного человека.

Мы проехали вдоль живописных берегов Иртыша не менее тридцати километров, затем дорога повела нас в степь. Ровная, выгоревшая пустыня. Глазу остановиться не на чем.

Показались пожелтевшие тополя. Обогнув озеро, мы приехали в совхоз.

Директор, прочитав мое удостоверение, был уверен, что я проверяю организацию вывоза и качество зерна, и оправдывался: мало транспорта, нет механизмов для загрузки машин.

В бункерах зерно с первых дней уборки, а свежее прямо от комбайнов ушло на ссыпной пункт. «Щелкавший» тысячными долями рентгена ленточный транспортер заражен был, видимо, свежим зерном. Где оно?

Я отозвал директора в сторону, чтоб не слышали другие, и сказал, что меня интересует. Лишь тогда мне удалось уточнить, что в степи есть еще бункеры и этот транспортер привезен именно оттуда.

Едем в степь. Почти час на «Победе». Мне показали пять-шесть бункеров с пшеницей, из которых один имел уровень радиоактивности выше допустимого. Несколько автомашин из него уже отправлены на станцию Жанасемей.

Поскольку в других хозяйствах области зерна не было, моя задача облегчилась. Посоветовавшись с обкомовцем, решили ехать в Жанасемей. Пока я проверял там загруженные вагоны и порожняк, мой спутник побывал у секретаря обкома и проинформировал его о результатах контроля. Не знаю, каков был там разговор, но ко мне подъехали сразу пятеро областных руководителей. Все встревожены, на меня смотрят волком.

В одном из вагонов радиоактивность была выше нормы, и я предложил поставить его в тупик, где повторная проверка показала тот же результат.

В обкоме уже выяснили: часть вагонов из тех бункеров, которые были насыпаны после «грязного взрыва», уже в пути. Об этом я доложил ночью по телефону полковнику Гурееву. Мне было приказано побывать в колхозах овощного профиля и возвращаться.

Как потом выяснилось, вагоны эшелона с зерном, вызывающие опасение, по пути отцеплялись и направлялись по своему назначению. Офицеры гнались за оставшимися и где-то за Уралом настигли их. Но пока ходили по конторам и уточняли, как задержать нужные вагоны, зерно было уже отправлено на мукомольный завод, и проследить дальнейший его путь было невозможно. Подробности мне неизвестны.

В колхозе, куда я приехал, шла уборка овощей. Наши несовершенные рентгенометры, дающие показания по гамма-излучению, вводили меня в заблуждение. Неожиданно слышался треск в телефоне при поднесении зонда к куче капусты, а на грядках стрелка покачивалась возле нуля. Больше потрескивал прибор при проверке кабачков. Но поскольку уровень радиации был ниже допустимых норм, я не мог делать заключение о зараженности овощей. Такого же мнения придерживался и представитель обкома партии, знакомый с нашей аппаратурой. Доказать зараженность можно было только при показании прибора близко к норме или выше ее. Общий фон во многих местах области, где я побывал, незначительный.

Я привез на полигон и сдал в лабораторию подполковника Демента пробы зерна, овощей и даже землю с того места, где грузился хлеб. Евгений сделал анализ в тот же день и сказал, что ничего страшного не находит, но «кое-что есть».

Большой интерес к анализу проб, привезенных из Семипалатинска, проявлял начальник сектора радиоактивного заражения полковник Г. И. Крылов. В то время он помалкивал, а позже поделился воспоминаниями о вызове его и начальника особого отдела полигона в Семипалатинский обком партии. Секретарь обкома высказал свое возмущение по поводу наших взрывов, словно в этом виновны офицеры полигона. А когда Григорий Ильич, опытнейший специалист своего дела, попытался доказать, что ничего опасного для области пока нет, секретарь не захотел его слушать:

— Что вы говорите чепуху! Когда произошел взрыв в прошлом году, у меня в кабинете дверь распахнулась. А через пять минут ко мне начали приходить женщины и жаловаться на головную боль…

Разумеется, партработник был далек от элементарных знаний ядерного оружия. Не может заболеть через пять минут голова по причине взрыва водородной бомбы на удалении двух сотен километров. Зато здесь никто не додумался установить постоянный дозиметрический контроль за производством колбасных изделий в Семипалатинске. Ведь скот доставлялся сюда со всей области, а колбаса рассылалась по всей стране…