Владимир Динец - Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)

• Название: Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)
• Автор: Владимир Динец
• Жанр: Путешествия и география

---

Сейчас, однако, мне было не до того. Едва я укрылся под козырьком будки, как на пустыню обрушился роскошный ливень. Он свирепствовал необыкновенно долго - почти час, и в результате мне выпало зрелище, какое в Негеве увидишь раз в несколько лет: по руслам-вади бежала вода! На оставшемся до Хай-Бара кусочке шоссе мне дважды пришлось переезжать мутные потоки, катившиеся через дорогу.

Беня встретил меня с бутылкой шампанского.

- Ну, тебя можно поздравить! Есть и еще повод. Во-первых, в этом году настоящий сезон дождей, во-вторых, у рюппелей родились лисята.

Он имел в виду песчаных лисичек, они же лисы Рюппеля.

- В прошлом году они родились в марте, когда пролет коршунов, и их всех перетаскали прямо из вольеры - мы их почти и не видели. А сейчас только конец января.

- Пойдем посмотрим?

- Они из норы ночью выходят, и то редко.

Вдруг зазвонил телефон. Натан, Бенин приятель из заповедника Эйн-Геди, ехал на джипе в Эйлат, но был застигнут дождем. Воды израильские шофера боятся - нередко можно увидеть километровую пробку перед лужей, которую у нас бы никто и не заметил.

- Он спрашивает, - сказал Беня, - можно ли ему заночевать у меня на вилле, если он не прорвется в Эйлат?

- Я только что на велосипеде проехал!

- Да пусть заезжает, хороший парень.

Но Натан так и не приехал - вернулся обратно с полдороги.

- Знаешь, - грустно сказал Беня, - вот я три года здесь живу, а все равно в голове не укладывается. Неужели это те самые израильтяне, которые так лихо воевали? Если б у них хоть еврейские мозги были! Про науку я вообще молчу. У нас тут ушастые грифы не хотят размножаться - народу много у клетки шляется. Так им Ивтах с Тони Рингом пытались помочь гнездо строить!

- От Тони я такого не ожидал, - сказал я, прийдя в себя после услышанного (это все равно, что плоскогубцами помогать бабочке выйти из куколки).

- Тони? Он, когда работал ветеринаром, был в клинике ответственным за усыпление старых и безнадежных.

- Ну и что?

- А то, что у него половина собак потом оживала. Я, когда в Тбилиси жил, сам только у ветеринаров лечился и родственников водил. У хорошего ветеринара кругозор шире, чем у любого врача. А здесь им и животное не доверишь. Впрочем, и врачи... А ведь еврейское государство!

Тогда я думал, что он преувеличивает, но позже, когда лучше узнал Израиль, понял, что Беня, к сожалению, прав. Это не совсем еврейская страна. Но о грустном позже.

Ночью мы подкрались к лисьему вольеру с фонариком и успели заметить рядом с двумя парами зеленых огоньков несколько крошечных искорок глазенки лисят.

Пришлось в темноте гнать на джипе в Йотвату за второй бутылкой.

Весь следующий день то и дело шел дождь. Я слонялся по территории, помогал Бене и Давиду, написал письма родственникам и знакомым, а прежде всего, конечно, Ирочке, по которой ужасно соскучился. Вечером Беня подбросил меня на джипе в город, и первым, кого я встретитил, был Джин-Тоник.

- Где ты пропадаешь! - радостно закричал он. - Пошли скорее!

- Куда?

- Я нашел тебе классную работу! С жильем!

Я кинул письма и открытки в ящик, вздохнул и пошел за ним.

Открытка

Вот скоро станут дни длиннее,

Растопит солнце грязный снег,

И я пробраться к вам сумею

Через разлив весенних рек.

Друзьям оставлю джип и виллу,

И ночи жаркие, увы,

И двинусь из пустыни милой

К холодной слякоти Москвы.

Прощусь с Израилем сердечно,

Но там, на севере, зато

Дерябну кое-с-кем, конечно,

А кое-с-кем и кое-что.

10. Охранник

Больше всего он жалел об этой чудесной маленькой планетке, потому что за двадцать четыре часа там можно было любоваться закатом и рассветом тысячу четыреста сорок раз...

Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

Мы с Анкой заперли дверь, ведущую с палубы "Летучего Голландца" к каютам, спустились по трапу на пирс и пошли в город. Теперь, когда я работал по ночам, а потом спал до обеда, вся вторая половина дня была в нашем распоряжении, и мы проводили ее на яхте или на Платформе. На чуть подгибающихся ножках мы заглянули в наш любимый турецкий кабачок "Атаман Скумбрий", выпили по ковшику горячего шоколада и побрели домой - Ане пора было делать уроки, а за мной должна была прийти машина со службы.

Джин-Тоник устроил меня на Автотерминал - огромную стоянку новеньких машин на южной окраине города. В Израиле очень высокие ввозные пошлины, поэтому европейским машинам народ предпочитает более дешевые японские, особенно скрипучий драндулет под названием "Субару" и маленькую спортивную "Мазду". Их доставляют морем из Японии, ставят на терминал, а потом постепенно увозят грузовиками дальше на север.

Каждую ночь, с десяти вечера до восьми утра, я сторожил автостоянку в компании кого-нибудь из трех "русских", с которыми жил в бесплатной квартирке, предоставленной нам охранной конторой. Был конец января единственное время, когда в Эйлате по ночам бывает холодно. Мы мерзли даже в куртках, хотя как раз в этом году зима выдалась теплая. Обычно в феврале и купаться-то нельзя, а сейчас вода все время была теплее двадцати градусов. Днем нас заменяли охранники из местных. Летом, в жару, все наоборот - русские дежурят днем, израильтяне ночью.

Мне-то так было удобнее, но старого Мишу было очень жаль.

Миша приехал из Калининграда, где работал в Институте Рыболовства ихтиологом. В Израиле он все пять лет продежурил на терминале, пытаясь скопить денег, чтобы вернуться. Но где-то раз в полгода не выдерживал и все пропивал. Начальство смотрело на его запои сквозь пальцы, потому что в остальное время он, единственный из всех, ничего не нарушал и не прогуливал.

Кроме него, со мной работали Петя и Саша, отец с сыном, эстонские русские, приехавшие подработать. Эти были ребята ушлые и с юмором. Кормились они продуктами, которые в конце недели выбрасывают из магазинов - все равно за выходные испортятся. Называли они этот процесс абсорбцией.

- Я сегодня абсорбировал кило помидоров, - говорил Саша.

- Молодец, сынок! А я абсорбировал в книжном журнальчик с порнушкой. На дежурстве будет, что почитать.

Все же это было не совсем дно общества. Люди с настоящего дна на этой работе долго не задерживались. Любая работа с бесплатным жильем для иммигранта уже роскошь. Парень по кличке Цикладол, которого я сменил, продержался всего неделю - подвело подорванное токсикоманией здоровье. Еще бы, цикладол - это вам не формалин нюхать. Теперь, гуляя по городу с моими знакомыми по Хай-Бару или birdwatching'у, я то и дело шокировал их, здороваясь со всякими оборванными личностями, а мои коллеги по службе поражались, видя, как со мной раскланиваются чиновники из туристского центра.

Обычно я дежурил в паре с Мишей. Один сидел в будке у въездного шлагбаума, другой обходил в темноте двухкилометровую территорию, а через час мы менялись местами. Раз в полчаса полагалось сообщать по рации, что все в порядке. Так я сочинил свои первые стихи на иврите: "Эсрим - эсрим вэ тэша, Владимир бдикат кешер" (двадцатый - двадцать пятому, Владимир на связи). Время от времени к нам заезжал на джипе проверяющий - толстый парень с низким лбом и негритянскими губами по имени Зари. Весь кайф был в том, чтобы потихоньку покататься на одной из новеньких машин (они все стояли с ключами и бензином в баке), не попавшись при этом Зари. Одно время мы предупреждали друг друга, щелкая переключателем приема-передачи на рации, когда он проезжал под шлагбаумом, но потом он догадался, в чем дело, и теперь наши рации работали только на передачу. В будке можно было поспать, но в полглаза - подъезжавший джип с проверяющим не услышишь, и все, уволят. В общем, лично я всю ночь изнывал от скуки и дожидался рассвета.

Терминал был расположен на уступе плато, высоко над заливом, и восход солнца был настолько красив, что я готов был смотреть этот спектакль без конца. Потом нас отвозили в нашу оклеенную порнухой квартирку, и мы старались побыстрее выспаться, потому что у всех были дела в городе. Миша забивал козла с приятелями, Петя и Саша занимались различной абсорбцией, а я спешил как следует искупаться, пока не пришла из школы Аня.

В один из дней я плавал в море с Рони Малкой, которого случайно встретил на пляже. Мы сгоняли наперегонки к Платформе, огромному плоскому буйку, и уже возвращались, когда увидели внизу странную картину. Там, где раньше было песчаное дно (я уже знал на нем каждую губку), медленно двигалось нечто вроде звездного неба - ровная синяя поверхность в белых точках.

Озадаченные, мы нырнули, чтобы рассмотреть странное явление, и спустя секунду пробкой вылетели на поверхность в полном экстазе, хором заорав: "Китовая акула!"

Народ, плескавшийся вокруг, рванул к берегу, но мы ничего не замечали, только судорожно заглатывали побольше воздуха и снова раз за разом устремлялись вниз.

Акула плыла так медленно, что нам удавалось без особого усилия не отставать от нее, и, наконец, мы дождались, когда она поднимется поближе к поверхности. Тут мы ухватили ее за спинные плавники (их два) и пару секунд посидели на шершавой, как наждак, спине. Но рыбе это не понравилось, и она чуть быстрее задвигала трехметровым хвостом - этого было достаточно, чтобы напор воды сорвал нас с нее.