М. Афремова - Болота осушающий

• Название: Болота осушающий
• Автор: М. Афремова
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1969

Я по профессии геолог. И вряд ли бы мне пришло в голову писать художественное произведение, если бы я не встретилась однажды по работе с замечательными людьми, одержимыми идеей осушения болот. Я подружилась с ними. Меня увлек их энтузиазм, и мне захотелось рассказать о них. Так появилась эта повесть. Есть в ней и фантастический домысел, но герои ее взяты из жизни. Изменены их фамилии и отчасти судьбы, однако в их характерах мне не хотелось ничего домысливать. Сейчас Лена и Семен, точнее, их прототипы, стали старше, но я оставила их в повести такими, какими они запечатлелись в моей памяти, едва вступившими на стезю исканий, на стезю науки.

---

Это растение вызывает у Игоря много воспоминаний. Консерватория… Маша, ее споры, ее вечное стремление к необычному, ее бесконечные поездки, непостоянство интересов… даже непоследовательность…

У Игоря в жизни все было продумано заранее, все разложено по полкам: музыкальное училище, консерватория, преподавательская деятельность. А Маша? Игорь вспоминает, как познакомился с ней в конце войны на концерте… Беспокойный она была человек. То в Ленинграде пишет отчеты, делает доклады, кому-то помогает, с соседскими мальчишками отправляется в туристский поход, то вдруг уезжает в командировку на три-четыре месяца, откуда шлет письма, длинные, немного трогательные письма с восторженным описанием тайги, какой-то ели, пирамидой тянущейся к небу, с таким бесчисленным количеством шишек, что кажется, хвои нет, вся она бронзово-желтая; то письмо вдруг из полупустыни — Западного Казахстана, — там есть казахи, которые без компаса, без единого ориентира могут находить затерявшуюся в степи стоянку машин с геологами…

Так и не мог Игорь решить — нравится ему Маша или нет, как она относится к нему Мечтательная и нежная, она иногда бывала резкой и вспыльчивой, особенно тогда, когда ей хотелось доказать свою правоту.

— Пить… пить, — попросила девочка.

Отец налил воды и поднес к губам.

— А цветок полил?

— Да.

— А где мама?

— Скоро придет.

Почему Игорю сегодня, глядя на это растение, вспоминаются слова Маши: «В каждой согнутой кисти рябины, в каждом сером придорожном камне, в солнечном блике, в вытянутой стрелке подорожника звучит музыка. У вас она звучит только у рояля»? Маша даже дачу под Ленинградом с расчищенными дорожками и подрезанными кустами называла «золоченой клеткой с рисованными закатами».

Маша… Маша… Никакого отношения не имеет она к этому растению.

Просто она была очень похожа характером на Игорева друга довоенных лет. На Алексея. Тот тоже был взбалмошный. Нет. Не взбалмошный. Восторженный. Оба сумасшедшие. Этот кустик в горшке — память об Алексее. Необыкновенный кустик. Небольшой. А листья растут огромные, когда много воды. Меньше поливать — и куст съеживается. Игорь и сюда в Ташкент привез горшок. Хоть жена и возражала. Но что-то не давало Игорю расстаться с растением. Будто, выбрось он этот куст, порвется совсем связь с прошлым.

Игорь бесцельно ходит из комнаты в комнату. Ему впервые пришла в голову, в сущности, простая мысль, а может быть, кому-то нужно это растение? Ведь Алексей хотел осушать болота. А оно такое необыкновенное. И сколько пьет воды! Но кому рассказать об этом? Обратиться в Академию наук? А что Игорь знает о кусте? То, что его очень ценил друг? Так ведь этого мало. На столике лежит томик Конан-Дойля. «Голубой карбункул». Как просто было великому сыщику! Стоило только написать в газету объявление, и человек, которого ищут, приходит на Бейкер-стрит. Может быть, Игорю тоже попробовать. Сфотографировать растение, поместить заметку в журнале «Огонек». И Маша где-нибудь в Москве или в экспедиции увидит и откликнется. Какая ерунда лезет в голову!

Но пусть хоть один раз он сделает что-то необычное, пусть это будет легкомысленный поступок. Кто знает. Может быть, снимок и напечатают. Кто-нибудь заинтересуется.

Игорь берет свой фотоаппарат. Проверяет. Ставит горшок с растением на стол, отдергивает штору, отсчитывает выдержку.

ДАГМАРА ВАСИЛЬЕВНА

Последняя четверть учебного года.

Сегодня на уроке литературы было задано написать сочинение на тему «Хорошие люди вокруг нас».

И лежит перед учительницей по русской литературе — Дагмарой Васильевной — стопка тетрадей, и в каждой заключены симпатии, характеры, свое кредо всех двадцати пяти учеников, с которыми она простится в этом году.

Тетрадь Саши Ивановского. Способный ученик, он все схватывает на лету, но не задумывается — дальше, дальше, скорее узнать новое. И сочинение его сразу о нескольких товарищах, и ни один эпизод не дописан до конца.

А это длинное повествование о старшем брате. И чем он хорош, и какой целеустремленный (жаль, слово написано через «и»). Да, действительно Туркас-старший был очень собранный и вдумчивый ученик. Младший брат любит ходить с ним на реку ловить рыбу. Описание реки и леса чуть не целиком взято у Тургенева. Слов своих маловато.

Шабанов Вова. Размахнулся… про Пушкина. Когда проходили Пушкина — не выучил урока, говорил что-то от себя, то что знал вообще, ни одной даты, никакой последовательности, а у стихотворений знал только первые строчки. Сейчас много прочел, выучил и считает Пушкина хорошим человеком. «Стихи Пушкина волнуют массы». Сам ты — масса невыученных уроков. И закончил-то как:

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!

Нина Михеева пишет иносказательно: «У меня есть друг. Он не знает, что он мой друг». Да, но все в школе знают твоего друга, ты с него глаз не сводишь, а он только снисходительно удостаивает тебя взглядом или короткой фразой. Разве это друг? Просто увлечение, и оно скоро пройдет. А когда появится настоящий друг, ты не будешь смотреть на него как на идола. А сочинение хорошее — язык легкий, ошибок нет.

Учительница задумалась. Она вспоминает далекие годы и человека, скромного и тихого мечтателя, Алексея Белогорского. Он погиб на фронте. И она до сих пор не знает, получил ли он ту посылку, что передала она незнакомой девушке. Единственная память о нем был куст на болоте. Необыкновенный куст. Куст погиб. Все пни, гнилые деревья, кустарники, что росли на том болоте, срезали, выкорчевали, сложили в кучи, сожгли.

Все годы она ждала, когда куст зацветет. А куст все не цвел. Ответа от Алексея в то военное лето она не получила. Потом она эвакуировалась со школой-интернатом далеко, в Ярославскую область. Потом вернулась, но куст ни разу не цвел. Вот и получилось — сначала она ждала конца войны, потом приезда Алексея, потом ожидание ушло. Теперь куста нет! Сережа написал. Надо вспомнить все, что она знает о нем, достать письма Алексея. И написать, не откладывая… Но куда? Кому?

Но ведь ей писали ребята, что кустом интересовалась девушка Лена. Она ботаник, как был Алексей когда-то. Узнать ее адрес. Там в селе знают. Нет, лучше написать кому-нибудь посолидней…

КРОССВОРД

— Да, да, — и Мария Степановна, застегнув халат на последнюю пуговицу, открывает входную дверь. На пороге — молодая веселая соседка, за ее спиной голова белобрысого мальчишки, ее сына.

— Вот Юрка пристал с кроссвордом. Ничего не получается. И журнал-то старый, следующий номер потерян. Я ему говорю, что вы на работу ушли. А он свое: тетя Маша сегодня дома, она мне вчера сказала, что дома будет.

— Ну что там?

— Вот горы на Урале?

— Горы? Покажите!

— Юра, Юра, где тут?

Все проходят в кухню. Мария Степановна поправляет очки и начинает читать:

— По горизонтали…

Юра показывает:

— Вот здесь, где цифра пятнадцать…

Но Мария Степановна уже не слышит его. Она смотрит на фотографию. Рядом с кроссвордом помещен снимок: горшок с растением. Как странно, под фотографией стоит его подпись: «Игорь Северов», и следующая заметка:

«Это растение имеет особенность поглощать в большом количестве воду из земли. Чем больше его поливаешь, тем быстрее растут листья. Пусть знакомые с этим растением ботаники объяснят это свойство и назовут его по-научному. Я называю его „Дагмара“. Игорь Северов».

Бюро, фотография, растение, Дагмара, Игорь — как тесен мир, как все перепуталось. Вот не думала, что он связан с этой историей.

— Так как называется горный массив на Урале?

— Таганай.

— А продукт перегонки нефти?

— Газолин.

Соседка с Юрой ушли. В кухне заблестело солнце, вспыхнуло на никелированном кофейнике, и отражение Марии Степановны странно удлинилось, сделало ее совсем тоненькой.

На крыше зашуршало, задвигалось, послышался грохот: в водосточной трубе затрещал лед. Он сдвигался все ниже и ниже. У самой земли выскочил из трубы и разбился на маленькие звонкие кусочки… Весна… И Мария Степановна вспомнила другую весну — такую же шумную и яркую. Она бежит в серенькой шубке по Невскому. Черные боты блестят, блестят лужи, отражая солнце. И весело ступать на каблуках в воду. Брызги! Звенящие капли! Громкие голоса! И как много веток мимозы в руках у прохожих. Куда она спешит? Свидание? Да. С Игорем Северовым.

«Что он теперь за человек? Что он за человек? Вот не думала, что он связан с этим растением, — сказала про себя Маша. — Надо позвонить Лене».

УМЕТЬ ВООБРАЗИТЬ

— Ничего, матушка, не разберу. Какая-то учительница обращается ко мне. Просит посодействовать. Это в вашу группу приезжало ленинградское светило? Хотел было ему и переслать, но решил посоветоваться с вами.