Томас Диш - Эхо плоти моей

• Название: Эхо плоти моей
• Автор: Томас Диш
• Издательство: Terra Fantastica
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1993

Томас М. Диш - один из самых странных и необычных авторов в американской фантастике. Его романы и рассказы: `Геноцид`, `Эхо плоти твоей`, `Сто две водородные бомбы` и `Касабланка` - не только интереснейшие образцы `speculative fiction`, то есть фантастики`новой волны`, но и просто высокохудожественные произведения, `прошитые` литературными реминисценциями и постоянными отсылками к общекультурным ценностям.

Озон

---

— Это было нехорошо,— сказал он, удивляясь, что понадобилось так много времени, чтобы понять и произнести вслух эту самооче­видную истину.

Потом откуда-то из полузнакомых глубин естества пришли словно не им сказанные слова:

— Это и сейчас нехорошо.

Он печально покачал головой. Хорошо или нет, с этим он не может поделать ничего.

— Нет, ты можешь! — настаивал голос. Хэнзарду казалось, что, проснувшись, он продолжает видеть сон. Голос был его голосом и, в то же время, принадлежал не ему.

Хэнзард расслабился и разрешил себе улыбнуться. Он сошел с ума! Боже, какое это облегчение! Любопытно было бы посмотреть сейчас на себя со стороны, понаблюдать, что он делает…

— Слушай меня! — сказал его чужой голос, и он прислушался.

Глава 17 Катаклизм

— Доброе утро, Натан! Я вижу, к вам вернулся аппетит.

— Да, аппетит вернулся за все прошедшие дни. Сколько бы я ни ел, желудок кажется пустым, как барабан. Как вам понравится, если я съем сегодня обеды за все пропущенные дни?

— О, да у вас еще и настроение хорошее! Поздравляю с возвра­щением к цивилизации. Мне вас сильно недоставало.

— Надеюсь, я вернулся в подходящий момент?

Питман неуверенно взглянул на подчиненного: это что, шутка? Прямо скажем — она не слишком удачна, поэтому генерал ограни­чился чуть заметной улыбкой, показывающей, что шутку он уловил.

— Вы уже приготовили кофе?

— Да, но боюсь, я сделал его малость крепковатым. Генерал Питман налил себе чашечку и отхлебнул маленький глоточек.

— Да, чуть-чуть крепковато.

Питман заколебался, выбирая, пить ли ему этот кофе или подо­ждать, пока вновь закипит вода, но потом решил, что сойдет и так.

— Я тут думал…— начал Хэнзард.

— В армии мы стараемся не поощрять думанье,— благодушно перебил Питман.

Он отделил от брикета два ломтика замороженного хлеба и за­правил их в тостер.

— Я думал о том, что вы говорили в тот день, когда я только что прибыл сюда. Я полагаю, что вы были правы.

— Это меня ничуть не удивляет,— генерал поморщился от вто­рого глотка кофе,— но вам, Натан, придется напомнить тот случай. Я говорю так много верных вещей…

— Вы говорили, что использовать бомбы — это геноцид.

— Неужели я действительно сказал такое? Вероятно, это было сказано в гипотетическом смысле. Что касается лично меня, то я не испытываю ничего, кроме презрения, к людям, распаляющим свою совесть громкими словами, и особенно — этим словом. Вы же пони­маете, что нельзя выиграть войну, не разбив яиц,— Питман, очень довольный удачным совпадением, аккуратно вылил на электриче­скую сковородку два яйца.— Поэтому я надеюсь, что вы не относи­тесь к подобным разговорам чересчур серьезно. В вашем возрасте уже не следует быть таким смертельно серьезным.

— Однако, если это слово вообще имеет смысл…

— Вот именно, Натан! Вы верно поняли суть дела. Оно не имеет смысла. Это просто красная тряпка, чтобы махать ею перед либера­лами.

— Но ведь есть классический пример геноцида.

— Да?..— генерал Питман с усмешкой взглянул на Хэнзарда, словно подзадоривая его продолжать. В уголках генеральского рта играла бесовская улыбка.— Вы имели в виду Германию? Что ж, давайте обсудим этот ваш пример. Я согласен — Освенцим был большой глупостью. Не понимаю, кому могла понадобиться такая бессмысленная трата человеческих ресурсов. Ну и, конечно, методы, которыми все это достигалось — именно они породили большинство предрассудков. Подобные заблуждения трудно рассеять, они глубоко внедряются в сознание — вот что, с моей точки зрения, хуже всего. Но сейчас эти предрассудки не имеют к делу никакого отношения. Бомба — самое демократичное оружие, какое только можно пред­ставить. Она не делает ни малейших различий между людьми. Вот так-то. А кофе вы, Натан, делаете вшиво.

— А вы, генерал, шутите непристойно.

— Ну, знаете ли, это уже граничит с наглостью. Но мне хочется продолжить беседу, и я пропускаю ваши слова мимо ушей.

— Вкус кофе станет получше, если добавить молоко и сахар.

— Какой варварский обычай! — посетовал Питман, однако совету Натана последовал.

— Варварский? — переспросил Хэнзард.— С каких пор вы стали обращать внимание на такой предрассудок, как варварство? Питман совершенно искренне рассмеялся.

— Это уже лучше, Натан, я снова вас узнаю. Видите ли, к такого рода вопросам надо подходить осторожно. Кстати, не желаете ли ломтик хлеба — в отличие от кофе, он приготовлен неплохо. Так вот, не кажется ли вам, что вся жизнь…— нож выскользнул из руки генерала и со стуком упал на пол, но Питман, кажется, и не заметил этого. Справившись с внезапно отяжелевшим языком, он закончил фразу: — …вся жизнь — это огромная и бессмысленная трата чело­веческих ресурсов.

Питман слабо засмеялся, потом поднял глаза на Хэнзарда.

— О, Натан, уберите ваш пистолет… Вы что, думаете, я нападу на вас со столовым ножом? Вы же видите, мне нехорошо, я слишком ослаб…— он прикрыл глаза.— Натан, из вашего благородного по­ступка не выйдет ничего хорошего. Совсем ничего… Если бы вы потерпели до последней минуты, то, может быть, смогли бы оста­новить меня. Но ведь на Марсе есть и другие базы. Как вы остановите их? А Россию?.. Какой глупый Натан… зачем вы меня отравили?

Хэнзард холодно глядел на генерала. Питман осторожно откинул­ся на спинку стула, так, чтобы не упасть после потери сознания.

— Знаете, мне всегда было интересно… интересно, как я буду умирать… на что это похоже. Я скажу: мне это нравится…

Он заснул, улыбаясь.

Хэнзард усмехнулся. Он знал, что завтра проснувшийся Питман будет унижен и подавлен. В кофе не было ничего, кроме дозы снотворного, безусловно, несмертельной. Выходя из офицерской сто­ловой, Хэнзард запер за собой дверь.

Он вернулся в свою комнату и занялся тем, что Пановский назвал “небольшим перепаиванием проводов”. Стандартные блоки, в кото­рых надо было производить переделки, Хэнзард позаимствовал на складе. Пановский изрядно преуменьшил трудности работы, на самом деле она была не так проста, но Хэнзарда выручало то, что несколько часов назад он решал эту задачу под наблюдением Пановского.

Сейчас, когда счет времени пошел на минуты, казалось немыс­лимым заниматься электронными головоломками, но Хэнзард при­казал себе не торопиться. Слишком много было поставлено на кон, и второй попытки у него не будет.

Когда все было собрано, проверено и перепроверено, Хэнзард сложил свое хозяйство в две сумки, а самый существенный элемент спрятал отдельно в вентиляционном канале обсерватории.

Судьбе было угодно, чтобы на посту возле передатчика он обна­ружил Уорсоу.

— Рядовой Уорсоу, генерал приказал вам срочно явиться к нему в обсерваторию.

— Сэр? — на лице Уорсоу проступило сомнение, с чего бы это Питман возжелал видеть его.

— Я побуду на посту вместо вас, а вам лучше не заставлять его ждать. Подозреваю, что приказ как-то связан с нашивками, которых так недостает на вашем рукаве,— Хэнзард заговорщицки подмигнул.

Уорсоу четко козырнул и удалился.

“Еще один идиот,— подумал Хэнзард,— и он тоже уходит из моей жизни с улыбкой на лице”.

Все-таки хорошо, что не пришлось еще один, последний, раз убивать Уорсоу. Хэнзард не хотел больше никого убивать.

Он открыл помещение передатчика ключом, снятым с Питмана, подсоединил к передатчику самое главное из приспособлений, то, которое должно остаться на Марсе, и нажал кнопку. Буквы на стальной стене мгновенно изменились с “Марс” на “Земля”.

Он снова был дома, хотя времени, чтобы целовать родную землю, у него не было. Охрана, конечно, заметила, что передатчик сработал, и вряд ли Хэнзарда ждет сердечная встреча.

Он взглянул на часы: 14.18. Он успел вовремя — через две минуты у Хэнзарда-2 кончился бы воздух. Теперь оставалось разобраться с передатчиком лагеря Джексон. Хэнзард закончил последние соеди­нения и собрал передатчик, не нуждающийся в приемнике, в тот самый момент, когда стальная дверь распахнулась и внутрь ворва­лись охранники.

Они открыли шквальный огонь по человеку, которого уже не было в кабине.

Когда Пановский в первый раз обрисовал свой план, Хэнзард не поверил.

— Передатчик без приемника? — возразил он.— Вы же сами говорили, что это невозможно. Такая вещь действительно не имеет смысла.

— Подумаешь— смысл! — фыркнул Пановский.— Что вы по­нимаете в смысле? У тяготения есть смысл? Может быть, смысл есть у святой троицы? Или у квантово-волновых свойств элементарных частиц? Слава Божья сильнее проявляется в парадоксах, нежели в пошлых логических выкладках. Я был вполне искренен, когда гово­рил, что, вообще говоря, передатчик, работающий без приемника,— невозможен. Но это вовсе не значит, что его нельзя сделать. При­емник обязан находиться там, куда вы собираетесь зашвырнуть свои тюки. Так почему бы вам не отправить приемник туда вместе со всем остальным барахлом?