Стефан Вул - Живая смерть

• Название: Живая смерть
• Автор: Стефан Вул
• Жанр: Научная Фантастика

Стефан ВУЛ стал своеобразным мифом французской SF-литературы. По профессии дантист, он буквально "взорвался" в ней, опубликовав с 1956 по 1959 г.г. одиннадцать романов, после чего надолго замолчал. И это при самых хвалебных откликах критиков! Вот некоторые из них: "шок", перешедший в "восторг", "хороший, просто отличный писатель", "побивший" англо-саксов на "поле, которое они считали своим", "проявил способность к поэтике, не пренебрегая при этом и легким сатирическим мазком...Успех был немедленным, значительным, долгим...Первейшее качество Вула - ясновидец. Обладает даром потрясающе конкретно описывать самые диковинные пейзажи...Его второе достоинство - вкус к парадоксу, иногда доведенный до крайности....Третий его плюс - умение взять максимум от темы, оставляя, однако, впечатление, что все же до конца он её не исчерпал...Не вдаваясь в экзальтацию, нельзя не признать, что в Вуле ощущается определенное дыхание Мальро, фантазия уровня Бориса Вьяна" (Ж.Клейн). Его стиль - это - постоянный диалог героев, легко возникающая личная "визуализация" описываемого, удивительная емкость подачи материала. Главная тема его произведений - борьба человека с враждебным ему окружением, в том числе с проявлениями опасных мутаций, в противостоянии с которыми высвечиваются его лучшие личностные качества, Другая забота Вула - Время. Последнее зачастую составляет саму суть его романов. В этом авторе есть "что-то таинственное, не поддающееся критическому анализу, что позволяет его романам раскрываться во всех возможных смыслах, выскакивая из тесных для них формальных корсетов, пробиваться сквозь потолок разумности куда-то ввысь, заряжать здоровым настроем и энтузиазмом". Он владеет "искусством повествования, одновременно очень простым и сложным...причем, использует это в полную силу, возможно, интуитивно" (Денис Филипп).

---

Все это выглядело весьма комично. И он прекрасно сознавал сей факт. Но подобные заверения пробудили в нем энергию, свойственную лишь молодым людям. К тому же поблизости не было никого, кто мог бы посмеяться над ним; не стоило принимать в расчет даже Марту, поскольку в эти мгновения её разум, похоже, затерялся в каком-то неведомом и таинственном измерении.

Биолог обулся в сапоги, напялил на себя прозрачный плащ с капюшоном и натянул на руки перчатки. После недолгого раздумья заставил подняться и проделать то же самое и Марту. Она покорно следовала его указаниям.

Усадив её снова на скамейку, Жоаким бросил:

- Я скоро вернусь.

Он спустился по ступенькам, которые вели к мосткам у фуникулера. Его шаги гулко чеканили по металлу, порождая угрюмое эхо, терявшееся где-то в тоннеле.

Ученый соскользнул на каменистый склон, двигаясь в направлении блекло подсвеченного туманным днем метрах в ста ниже его полукруга.

Минут через пять он выполз наружу и заковылял по сырому откосу, то и дело поскальзываясь на круглых гальках. Ориентировался по тросам подъемной дороги, изгибавшимся от одной опоры к другой, пока не вышел на край пропасти.

При этом он едва не загремел с высокого утеса. Было ясно, что дальнейшее продвижение вперед было невозможным.

Биолог немного постоял у каймы пропасти, возвышаясь над океаном напоминавшего вату тумана. Он ещё мог различать пару пилонов - контуры третьего лишь слегка проступали в окружавшей его со всех сторон мгле.

Жоаким принялся кричать что было мочи:

- На помощь!

Но голос, заглушаемый капюшоном, звучал глухо и явно разносился не так уж и далеко. Тогда, обреченно махнув рукой, он открыл лицо и заорал во все горло:

- Спасите Марту! Эй, вы, там внизу, слышите ли меня? Э-э-й!

Переводя дух, он полной грудью вдыхал смертельную влажность воздуха.

Он продолжал надрываться, пока не охрип, понимая, что его призывы попусту теряются в горах. Обессилев, он пошел обратно, тяжело ступая и останавливаясь через каждый десяток метров, чтобы перевести дыхание. Приближаясь к тоннелю, заметил желтого, в руку толщиной, слизняка, лениво уступившего ему дорогу, испачкав при этом гравий мерзкой пленкой.

Неожиданно до него донесся крик, точнее, нечто похожее на отрывистый смех, раздававшийся где-то в глубине тоннеля. Его сразу же захлестнула мысль: "Что-то стряслось с Мартой!"

Жоаким рванулся, задыхаясь, вперед, ворвался под мрачные своды коридора и сразу же зажег лампу. Он живо представил себе, как Марта в этот момент насмерть схватилась с...

Совершенно изнуренный, он кое-как вскарабкался на мостки и плашмя растянулся на полу, чувствуя во рту привкус крови. В ушах нестерпимо звенело, словно там бухали в барабан. Он с трудом пробормотал:

- Мар... Марта!

По ступенькам он уже карабкался на четвереньках, уподобляясь животному. В вестибюле никого не было. Голос заулюлюкал чуть дальше, в коридоре. То был рассыпавшийся горохом безумный смех, раздававшийся в паузы между куплетами старинной песни, примитивной, отражавшей все зловещие легенды прошлого:

ВОКРУГ ЗАМКА ЧЕРНОГО,

ВОКРУГ ЗАМКА ЧЕРНОГО

ЛЮБОЙ ВХОД ЗАКРЫТ-ЗАРОС.

ОТЧЕГО?

...А В КУСТАХ НЕТ БОЛЕ РОЗ.

Жоаким, пошатываясь, поднялся на ноги и, прижимая руку к груди, словно пытаясь сдержать бешено колотившееся сердце, потащился по коридору. Он хотел позвать Марту, но из горла вырвался едва слышный шепот.

А тем временем песня Марты причудливым эхом пульсировала по закоулкам лабиринта:

ЗАМОК - МЕСТО СОВСЕМ ГЛУХОЕ,

ЗАМОК - МЕСТО СОВСЕМ ГЛУХОЕ.

ЛИШЬ ВЕТЕР РЫДАЕТ ТОСКЛИВЫМ СТОНОМ.

ЧТО ТАКОЕ?

ТО ВРЕМЯ ИСТЕКАЕТ КОЛЬКОЛЬНЫМ ЗВОНОМ.

Жоаким мобилизовал все физические ресурсы своего уже достаточно немолодого тела. При выборе направления движения он опять ориентировался по степени освоенности предшествовавшими ему ходоками коридоров. Но миновав три перекрестка, ученый вдруг обнаружил, что голос стал затухать, причем, как ему представлялось, теперь он доносился откуда-то сзади.

В КОНЦЕ ДЛИННЮЩЕГО КОРИДОРА,

В КОНЦЕ ДЛИННЮЩЕГО КОРИДОРА

СВЕЧА ПРЕОГРОМНАЯ СВЕТОМ МИГАЕТ...

О ЧЕМ РАЗГОВОРЫ?

КРЕСТ ЗОЛОТОЙ НА СТЕНЕ СВЕРКАЕТ.

Совсем потеряв голову, Жоаким побрел обратно. Марта, очевидно, сворачивала в этой запутаннейшей сети галерей, нашпигованных обвалами и всякого рода ловушками и темницами, просто так, наобум, ничуть не раздумывая.

Он позвал:

- Марта!

Но его полный тревоги призыв отскакивал, подобно шаловливому мячику, от сводов.

- Т-а-а-а! Марта-а-а-а! Т-а-а-а! Т-а-а-а!

Его крик, трижды прокрутившись в лабиринте, возвратился к Жоакиму, вынырнув сразу из двух проходов, - впереди слева и сзади справа. Ученый развернулся и споткнулся о камень. Выпав от удара из рук, лампа на мгновение выхватила из мрака позеленевшие от плесени и накопившейся веками грязи стены; она шлепнулась на пол, и обрезанный выступавшим углом конус света выхватывал теперь из темноты лишь небольшой участок, жестко окантуривая гуду червей, копошившихся в животе гигантского паука.

Жоаким потянулся закованной в перчатку рукой за лампой. Паук, несомненно, был мертв. На его суставчатом туловище болтался кусок оборванной цепи.

Ученый высветил часть коридора прямо перед собой, и резко отпрянул. Всего в нескольких сантиметрах от сапог пол проваливался в угрюмо черневшую прямоугольную дыру. От волнения у него закружилась голова. Жоаким оперся рукой о стену, но тотчас же отдернул её. Он натолкнулся на что-то податливо-мягкое, нечто живое, чья плоть вздрогнула под его пальцами. Биолог пристально вгляделся, но было уже поздно: тварь удрала. Чьи-то лапы проворно простучали по плитам позади кучи обломков: "Это крыса, вне всякого сомнения, она", - постарался убедить самого себя Жоаким, чтобы не дать разгуляться воображению, способному нарисовать куда более мерзкую картину.

Осторожно, на цыпочках, он отодвинулся от колодца. Странно, однако! Он готов был поклясться, что уже проходил этим путем. Но сие было немыслимо. Тогда, спрашивается, сколько же раз он поворачивал обратно? И вообще: с какой стороны он сюда приплелся? Жоаким ещё раз позвал Марту. В ответ дробный смех, прозвучавший где-то далеко-далеко, но затем быстро приблизившийся. Ясно: он никак не мог доверять акустике этого лабиринта, безобразно деформировавшей расстояния. Тогда ученый заковылял на авось. На лбу морозко выступила испарина при мысли о Марте, плутавшей здесь без какого-либо источника света.

Неожиданно он вновь услышал её где-то справа, на этот раз - он был абсолютно уверен - совсем недалеко. Она распевала другой куплет своей лишенной видимого смысла песенки:

НА ПЫШНОМ ЛОЖЕ ЗЛОТОМ,

НА ПЫШНОМ ЛОЖЕ ЗЛАТОМ

КРАСА-КОРОЛЕВА ЗАБЫЛАСЬ СНОМ.

ПОЧЕМУ?

КОРОНА ЕЕ - ЦВЕТОВ УВЯДШИХ СОНМ.

- Марта! - что было духу крикнул Жоаким. - Прекратите петь эту чепуху, дорогая. Отзовитесь! Говорите спокойно, потому что из-за эхо невозможно правильно ориентироваться в этом хаосе коридоров... Марта!

Он стал осторожно пробираться в казавшуюся тупиковой галерею и лишь в самый последний момент заметил открывшуюся сбоку щель с неровными краями. Он смело сунулся туда, обдирая плащ о стены, чуть не упал, ступив на покатую кучу мусора, забившегося ему в сапоги. Позади вновь раздался явно безумный голос:

ГЛАЗА ЕЕ ВВАЛИЛИСЬ СОВСЕМ,

В ГЛАЗНИЦЫ ВТЯНУЛАСЬ ПАРА ОЧЕЙ.

ЧУДО-ТЕЛО СТАЛО ГРУДОЙ... КОСТЕЙ.

Жоаким обернулся. В углу притулилась Марта. Капюшон оторвался и беспомощно висел на плече, спутанные волосы - все в паутине. Она натужно покачивала головой - слева направо, снова налево...

Заслоняясь от резкого света лампы, она прикрыла глаза рукой и повторила, скорее речитативом, чем напевая:

- ...ЧУДО-ТЕЛО СТАЛО ГРУДОЙ... КОСТЕЙ, DOMINUS BENEDICAT VOS.

Жоаким сразу же по характерному звучанию признал тот самый язык Лациума, на котором были написаны древние книги. Он заскользил по наклонному склону. В сапоги набилось ещё больше гравия. Устало присел возле молодой женщины. Та, помаргивая, взглянула на него и вдруг зашлась в пронзительном вопле, который втянулся в бесконечную путаницу ходов, и ломаясь об острые зубцы камней, покатился, изломанный на тысячи осколков-эхо, куда-то далеко, отскакивая от свода к своду.

- Марта! - умоляюще произнес Жоаким, крепко прижимая её к груди. Марта, успокойтесь! Это же я, Жоаким.

Она выдохнула:

- Почему?

- Что? - недоуменно переспросил биолог, прежде чем сообразил, что этот вопрос входил неразрывной частью в распевавшиеся ею куплеты старинной песни.

Марта повторила:

- Отчего, что такое, о чем разговоры?... Королева уже давно умерла. И ветер рыдает под дверями.

Затем она принялась тихонько всхлипывать.