Михаил Геллер - Машина и Винтики

• Название: Машина и Винтики
• Автор: Михаил Геллер
• Жанр: Философия

Михаил Геллер родился в 1922 г. По образованию историк, доктор исторических наук. В конце 60-х гг. вынужден был уехать из СССР. С 1969 года живет и работает в Париже. Профессор Сорбонны. Автор ряда книг, исследующих различные аспекты русской истории и литературы советского периода, издававшихся в Англии, Франции, Польше, Венгрии и других странах. В Советском Союзе работы М.Геллера по понятным причинам ранее не публиковались. "Машина и винтики" – первое исследование, которое приходит к новому российскому читателю. В книге анализируется и раскрывается тщательно отработанный советским государством процесс оболванивания человека, превращения его в тот своеобразный психологический феномен, который в просторечии именуется "совок". Сейчас издательством "МИК" готовится к выходу в свет трехтомное издание, которое представит правдивую и полную картину истории Советского Союза с 1917 года до его роспуска в Беловежской пуще. В трехтомник войдут книги "Утопия у власти", написанная совместно с А.Некричем, и "Седьмой секретарь. Блеск и нищета Михаила Горбачева". Работы М.Геллера отличают высокая научная объективность, ясность освещения сложных исторических процессов, глубокое проникновение в их психологическую подоплеку и искренняя боль за судьбу России. Издательство: "МИК" 1994 г. Михаил Геллер Машина и винтики. История формирования советского человека Мягкая обложка, 336 стр. ISBN 5-87902-084-3 Тираж: 1000 экз. Формат: 60х84 1/16

---

Советская история, которая может рассматриваться с разных точек зрения, в конечном счете – история формирования советского человека, создания особых условий, в которых человек перестает вести себя так, как вел и кое-где ведет себя отживающий свое время Хомо сапиенс, начинает "накоплять социалистические чувства", думать и чувствовать иначе, по-новому. Каждое новое поколение принимает создаваемые в ходе советской истории условия как нормальные, будущие поколения станут их считать единственно нормальными. Польский писатель-фантаст Станислав Лем представил в одном из своих рассказов далекую планету, на которой обитатели неразличимо похожи на людей. Режим, господствующий на этой планете, требует от обитателей, чтобы они обязательно жили в воде, еще лучше – под водой. Булькание – единственный способ общения между жителями. Официальная пропаганда, не жалея усилий и средств, убеждает, что лучше всего на свете быть мокрым; дыхание воздухом, хотя это совершенно необходимо по физиологическим причинам, рассматривается почти как политическое преступление. Все жители планеты без исключения страдают ревматизмом и страстно мечтают хотя бы несколько минут пожить в сухом помещении. Пропаганда настаивает, что рыбий образ жизни, в особенности подводное дыхание – идеал. Цель, к которой все должны стремиться.

Среда обитания за долгие десятилетия советской истории изменилась и в новых условиях у обитателей "зрелого социализма" вырабатываются особые качества. Эмиграция из Советского Союза в 70-е годы привела к появлению на Западе питомцев Нового мира. В послереволюционные годы из России эмигрировали люди, покидавшие родину, но остававшиеся, после пересечения границы, в пределах той же цивилизации; волна советских эмигрантов (в годы войны) состояла из людей, дышавших советским воздухом примерно четверть века – срок значительный, но, видимо, недостаточный для окончательной "перековки"; третья волна эмигрантов не знала другой среды обитания, кроме советской. Герой советского плутовского романа был поражен, узнав однажды, что на каждого гражданина давит столб воздуха весом в 214 кг. "Вы только подумайте! – жаловался он, – 214 кило. Давят круглые сутки, в особенности по ночам".12 Днем советский воздух давил не менее тяжко. Это не значит, что эмигранты 70-х годов – идеальные советские люди: проявленное ими желание выехать, покинуть Родину, свидетельствует о дефектах в их советском воспитании. Тем не менее, столкновение бывших советских граждан с несоветским миром немедленно выявило различия в отношении к миру, особенности советского и несоветского менталитетов.

Немногим менее ста лет (1890) русский юмористический писатель Николай Лейкин написал книгу Наши за границей. В ней описывается поездка супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно. Молодой купец с женой, живущие в провинции, отправились на универсальную выставку в Париж. Наши за границей имели в России поразительный успех. Читатели смеялись над молодыми путешественниками, оказавшимися в чужой стране. Точно так же, как смеялись над Простаками за границей Марка Твена, послужившими Лейкину образцом.

Николай Лейкин и Марк Твен описали естественное состояние людей, попавших за границу, в незнакомую страну, с незнакомым или плохо знакомым языком, обычаями. Но и герои Твена, и герои Лейкина, пересекши границу, остаются в пределах той же самой цивилизации. Глафира Ивановна поражается, что в парижских гостиницах не подают поздно вечером самовара, Николай Иванович недоволен маленькими (по его аппетиту) порциями в парижских ресторанах. Возможность выезда за границу, свобода обмена рубля на франки, общедоступность товаров – для них естественны.

Советским людям непонятны, пугающе чужды возможность изобилия товаров и их выбора, возможность свободного передвижения, формы отношения между властью и гражданами, особые виды свободы и несвободы в несоветском мире.

Произошла встреча двух цивилизаций: земной и внеземной, провозгласившей себя идеальной, завершающей ход человеческой истории.

Трагическим примером цивилизационной несовместимости была судьба советских военнопленных. Многие из них, освобожденные из немецких лагерей союзными войсками, отказывались вернуться на родину. Более двух миллионов бывших пленных были насильно выданы англичанами и американцами советским властям. Союзники не могли понять, почему советские солдаты и офицеры, освобожденные из немецких лагерей, не хотят возвращаться домой. Бывшие военнопленные хорошо знали, что их в лучшем случае ждет новый лагерь, но это не укладывалось в представлении англичан и американцев. С другой стороны, советские власти, освободившие из немецких лагерей несколько десятков тысяч союзных солдат и офицеров, не понимали, почему бывших пленных принимают на родине – в Англии, Франции, США – как героев.13

Американский фильм, изобразивший появление в земной атмосфере космического корабля, с экипажем инопланетян, назывался Встреча третьего типа. Прибытие на Запад в семидесятые годы большой группы советских эмигрантов можно назвать "встречей третьего типа". Особую актуальность приобрели вопросы: как переделывается человек, как формируется Новый человек, Гомо советикус, насколько процесс обработки человеческого материала, происходивший семь десятилетий в СССР, носит универсальный характер, возможно ли его повторение в иных странах, на других континентах?

ВЕКТОРЫ

Наш паровоз вперед лети,

в коммуне остановка

(из песни)

История еще не знала эксперимента по ускоренному массовому выращиванию "новых людей" на "строго научно! основе". Партия Ленина, захватив власть, имеет только общее представление о предстоящей деятельности. Не было тщательно разработанного плана, его подменяли Цель и средства, необходимые для ее достижения. Изучение советской истории позволяет обнаружить систему в действиях, которые современникам могли казаться случайными, разрозненными, хаотичными.

Система формирования Советского человека складывается из векторов – основных направлений обработки человеческого материала и инструментов, производящих эту работу. Может показаться, что векторы менялись: иначе выглядят модели Нового человека в послереволюционную эпоху, в 40-е годы, в 80-е годы. Внимательнейшая наблюдательница советского мира Надежда Мандельштам отметила изменение внешнего облика, "физического типа деятеля"1 руководителя, т. е. модели – в ходе десятилетий. Но как стрелка компаса всегда возвращается к норду, так все изменения векторов в конечном счете были только вариантами генеральной линии, основного направления. Цель оставалась неизменной: строился государственный житель, формировался человек, чувствующий себя клеточкой государственного организма.

Два главных вектора: бытие и сознание. В соответствии с формулой Маркса изменение бытия должно было повлечь за собой изменение сознания автоматически, при небольшом, в случае необходимости, давлении. "Ученые-марксисты обнаруживают, – пишет один из марксистов, – гораздо большую пластичность человеческого существа, чем предполагалось раньше…"2 Изменение "бытия" означало, прежде всего, слом старой государственной, экономической, социальной системы. Один из наиболее мощных ударов наносится обществу.

Мишенью становятся все человеческие связи, которые составляли общественную ткань: религия, семья, историческая память, язык. Идет систематическая, планомерная атомизация общества, лишение индивида выбранных им связей, замена их связями, выбранными для него, одобренными государством. Человек остается лицом к лицу, один на день с государственным левиафаном. Только "влившись в коллектив", став каплей "массы" можно спастись от пугающего одиночества.

Одним из главных направлений обработки сознания становится инфантилизация советского человека.

1. Инфантилизация

Докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого.

Ф. Достоевский

Разногласия относительно степени завершенности процесса создания Советского человека составляют часть оживленной дискуссии о степени воздействия идеологии, как инструмента обработки сознания, в странах "реального социализма". Схоластичность споров на тему "верит или не верит" в "идеологию" обитатель "реально-социалистической" зоны, в которой живет треть человечества, определяется двумя причинами: во-первых, неутолимой тоской многих западных экспертов и экс-коммунистических мемуаристов по времени революционного энтузиазма, "юности полета", по эпохе ничем (кроме миллионов жертв) неомраченных надежд на "поющее завтра"; во-вторых, полным отсутствием исследования воздействия на человеческий мозг многолетней (многих десятилетий) непрекращающейся интоксикации в условиях тотальной власти над средствами коммуникации.