Хачик Даштенц - Зов пахарей

• Название: Зов пахарей
• Автор: Хачик Даштенц
• Жанр: История

Хачик Даштенц ( Тоноян Хачик Тоноевич ) – известный армянский писатель, поэт, переводчик – родился 15 апреля 1909 года в селе Даштаян Сасунского вилайета Западной Армении в семье пастуха. В последствии по названию родного села Даштенц и выбрал свое литературное прозвище. Многое увидел и пережил он, пройдя по дорогам беженства нелегкий путь от Сасунских гор до Восточной Армении, скитаясь по сиротским домам, пока не остановился в американском приюте в Александрополе (позднее Ленинакан, а ныне Гюмри), где и получил свое среднее образование. В 1932 году Даштенц окончил Ереванский государственный университет, а в 1940-ом – факультет английского языка в Московском институте иностранных языков. Начиная с первых шагов в литературе Даштенц был одним из самых читаемых и любимых авторов. Народное предание и документальная достоверность, этнографическая доскональность и сказка, быт, обычаи, обряды армянского народа – все это Даштенц капля, по капле впитывал в себя с самого детства и все это стало основой для создания эпической прозы, которой писатель посвятил, можно сказать, всю свою жизнь. В романах "Ходедан" (1950) и "Зов пахарей" Даштенц изобразил трагедию западных армян в годы 1-й мировой войны 1914-1918гг., пострадавших от геноцида армян в Турции. Написал также историческую драму “Тигран Великий” (1947). Даштенц также автор сборников стихов “Книга песен” (1932), “Весенние песни” (1934), “Пламя” (1936), “Горные цветы” (1963), где описаны будни родной страны – Армении. Хачик Даштенц известен также своими переводами многих трагедий и комедий У. Шекспира и поэмы Г. У. Лонгфелло “Песнь о Гайавате”. См. также: Сурен Агабабян – Хачик Даштенц и его роман-эпопея «Зов Пахарей»

---

При создании романа Даштенц широко пользовался фольклорным материалом – эпическими, и лирическими песнями, преданиями и крылатыми словами, а также научными исследованиями – этнографическими, географическими и историческими.

Роман-эпопею X. Даштенца характеризуют еще два момента, которые идеологически окрашивают все произведение. Первый – это тенденция, исторически абсолютно справедливая, – отделить национально-освободительное движение от деятельности дашнаков. Дело в том, что гайдуки по своим сугубо народным корням, по своей близости к земле были совершенно чужды узконационалистической сути дашнаков. Даштенц в нескольких важных главах, связанных с Андраником, показывает это глубоко и убедительно.

И далее: политической ориентацией армян-землепашцев была русская ориентация – автор достаточно тонко прослеживает эту линию. Натерпевшиеся от турецкого ига армянские крестьяне, естественно, ждали помощи от России. Об этом же говорит и то, что остатки гайдуков в конце повествования собираются на земле Советской Армении, где они наконец находят осуществление своей мечты.

Сурен АГАБАБЯН, доктор филологических наук

СЛОВО ОТ АВТОРА

В 1952 году мне довелось побывать в селе Иринд. Знаменитый селянин Галуст Котанян (Апо Галуст), принимая меня в своем доме, обратился ко мне со следующими словами:

– Очень рад за «Ходедан». Но сказано: всем ущельям голова – одно ущелье, всем словам голова – одно слово. Сделай так, чтобы наши дела стали известны миру, не забылись.

В 1963 году в селе Нижний Талин я встретился с одной из героинь «Ходедана» – с женой Гомса Медика. Она сказала: «Мелику уже за сто было, когда он умер. Талинский врач увидел его однажды и говорит: «Мелик-джан, ты от своей силы так долго прожил. Четыре почки у тебя и крепкая кость в груди».

Этот роман мой о них, о том поколении, у кого в груди «крепкая кость» была. И так необычны и легендарны были люди этого поколения и вся их жизнь, что, хотя материал романа – сама реальность, а события, в нем описанные, в действительности происходили, многим все же может показаться это вымыслом и сказкою. Такое это было поколение и вряд ли оно когда повторится.

Имена и дела этих людей и впрямь стали легендой, сказкой, народной притчей и передаются из поколения в поколение, из уст в уста.

Они пришли и заполнили канву повествования, некоторые – под своими именами, некоторые – под вымышленными. Но по-прежнему это был все тот же трудолюбивый и стойкий армянский крестьянин, чей образ всегда стоит перед моими глазами. Каждый из них предстал со своей историей – все вместе они сплели эту книгу. Каждая глава ее представляет собой отдельный рассказ; объединенные, они являют собой роман.

Работая над этим романом, я обращался к мемуарной литературе, вышедшей у нас на родине, а также в диаспоре, за рубежом, к свидетельствам очевидцев, историческим и этнографическим публикациям, используя как материал те или иные отрывки или факты только в том случае, если они непосредственно перекликались с моим повествованием. Но лучше сказать об этом словами главного героя: «Итак, я расскажу вам жизнь свою и своего поколения, все как было. Я поведу вас в такие края, где вы никогда не бывали. Следуйте за мной. Я буду идти пешком или же оседлав коня, как придется. Когда устанете – скажите, остановимся, передохнем.

Но кто это взял под уздцы моего коня? А, брнашенец, это ты! Ты снова появился на склонах горы Сим. Ох, просто безумец ты! Куда же ты пришел в такую рань? Утренняя роса еще покрывает ноги, и лицо обвевает свежий ветерок. Ну ладно, что с тобой поделаешь, идем со мной. Пойдем пока вдвоем, а там, глядишь, объявится сам Шапинанд и герои Взрыв-родника.

И все же дай мне хотя бы в последний раз послушать урок моего учителя Мелкона».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

И вереницами, вереницами поднималась вверх Наших навьюченных друзей стая…

Е. Чаренц

«Зов Пахарей»

В городе Муше*, в квартале Сурб** Маринэ шел урок армянского языка.

– А ну, скажи наизусть «Зов пахарей», – ткнул перстом учитель Мелкон в сидящего в последнем ряду смуглолицего паренька: тот, припав к окну, смотрел встревоженно туда, где в ущелье утопают сады Дзоратаха.

____________________

* Муш – город в Западной Армении (Турция) ** Сурб – святой (арм.)

____________________

Ученик встал.

Все сидели парами, а этот один сидел. Его сосед по скамейке год назад оставил школу, приговорив своего товарища коротать время на последней скамье в одиночестве.

Раз в неделю учитель Мелкон заставлял учеников повторять армянский алфавит. Ученики должны были назвать подряд все буквы, перемежая их утренними песнями и шутливой перебранкой армянских селян. Такой способ запомнить алфавит в стихотворной форме выработал наш учитель Мелкон, преследуя цель навеки запечатлеть в памяти учеников вид армянских письмен, их начертание и последовательность. Произносить стихи надо было так, чтобы казалось: на дворе утро и пахари зовут друг друга в поле.

– Айб, бен, гим, накрошу, поем…

– Чего поешь? – прерывает ученика варжапет* Мелкон, насупив брови.

____________________

* Варжапет – учитель (арм.)

____________________

– Клулика в виноградном листе с красным перцем. Взрыв смеха в классе.

– Хорошая штука клулик по-мушски, да еще с красным перцем, но только после того, как выучишь урок, – пригрозил учитель. – А не то, видишь, вон они, розги.

– Наоборот, сначала поесть, а уж потом выучить урок,- пробурчал смуглолицый паренек, неприязненно покосившись на связку тонких прутьев, сложенных в углу для неслухов и лентяев.

– Скажи-ка «Зов пахарей» ты, – обратился господин Мелкон к другому ученику, сидевшему впереди и получавшему по математике и армянскому одни пятерки с плюсом.

Светлоглазый, востроносый, с кудрявыми волосами, спадавшими на лоб, – таков был Санасар, мальчик из Сасуна. Перед тем как ответить урок, он всегда обращался к горе Марута’, словно бы набираясь у нее силы. «Йя, Маратук!» – говорил он, как заклинание, и только после этого шел отвечать урок. За что и прозван был одноклассниками «Йя Маратук».

Санасар с готовностью поднялся и, воскликнув свое обычное «Йя, Маратук!» – задрал лицо кверху и зачастил вдохновенно:

Айб, бен, гим, Вставай,

Оваким, Да. эдж, за,

Подводи быка. Э, ыт, то,

Поднимайся, Тато… Ра, сев, вев,

Работай, как лев, Тюн, ре, цо,

Вымой лицо. Вьюн, пьюр, ке,

Топай, Срке, Ев, о, фе,

О, прилечь в холодке.

– Молодец, Санасар! Ты из какой деревни в Сасуне?

– Из села Джртник, провинции Бсанк.

– Я доволен тобой, мой сын. Вот как надо отвечать «Зов пахарей», а не думать о том, как бы наесться клулика с перцем, – заметил учитель Мелкон и, раскрыв журнал, поставил против имени Санасара очередную пятерку с плюсом.

И хотя замечание относилось к сидящему на последней скамье ученику, тот по-прежнему был поглощен тем, что происходило внизу, в ущелье, и совсем не слышал своего учителя.

– Мамикон, где ты, очнись.

– Айб, бен, гим, вставай, Оваким. Да, эдж, за, запрягай быка, – повторил вслух смуглый парень и, быстро распахнув окно, выпрыгнул на улицу. – Я пошел, учитель, – послышался голос Мамикона уже с улицы. Перебегая с кровли на кровлю, он устремился к садам Дзоратаха.

За последнее время кое-кто из учеников по разным причинам вынуждены были оставить учебу. Но ни один из них не покинул школу таким дерзким, недозволительным образом.

Из ущелья послышались женские крики, и занятия в школе были прерваны.

Следующий день был субботой.

Учитель Мелкон рано утром поспешил в квартал Сурб Маринэ к родителям давешнего ученика.

Дом их стоял на берегу реки.

Когда учитель добрался до их дома, Мамикон с каким-то свертком под мышкой направлялся к мосту, соединявшему квартал Сурб Маринэ с кварталом Кох.

– Мамикон! – окликнул учитель паренька.

Тот остановился и почтительно поздоровался с учителем.

– Сын мой, вчерашний случай потряс наш город, но благоразумно ли было уходить с урока, не сказав до конца «Зов пахарей»…

– Мой урок кончился, учитель. Прости меня и дозволь поцеловать твою руку.

– Руку священнику целуют. Я ведь не священник.

– Нет, позволь мне поцеловать руку человека, посвятившего армянскому алфавиту тридцать лет жизни. Да будет благословен Месроп Маштоц, наш Первый учитель. Будь благословен и ты, мой учитель Мелкон.

– Ты что же, уходишь из города?

– Нельзя юноше в моем возрасте сидеть как ни в чем не бывало на школьной скамье.

На глаза учителя Мелкона набежали слезы.

– Иди, мой сын. Не могу тебя удерживать. Правда, в моем классе одним учеником станет меньше, но зато в народе одним Арабо станет больше. В прошлом году Рыжий Левон из Копа уехал в Америку, теперь ты уходишь. Кто же будет слушать уроки учителя Мелкона, окончившего школу Жарангаворац при церкви св. Карапета? Кто будет теперь учить наизусть «Зов пахарей»? Тебе бы еще немного поучиться, чтобы самому читать «Нарек»* и «Хент» («Безумца») Раффи.