Лебедев Andrew - Царствие Снегиря

• Название: Царствие Снегиря
• Автор: Лебедев Andrew
• Жанр: Научная Фантастика

журнальный вариант (полностью опубликован в изд АСТрель СПб в 2005 году тир 10 тыс в твердом переплете + 7 тыс в мягком покет)

---

– Это мне НАДО. А ему – как начальнику – этого как раз совсем и НЕ НАДО! Зачем ему вся эта головная боль с выходными пособиями? Он же на полном хозрасчете и самоокупаемости!

– А я слышал – он тебя не из-за Маринки, а из-за того, что ты левыми работами там занимался…

– Я? Левыми? Это он левыми работами там начал заниматься! Лаборатория альтернативного топлива – светильник и купель, понимаешь, прогресса в теории двигателей, а он там какое то банальное производство газовой арматуры для иномарок затеял!

– Так он – батенька ты мой – хозяин!

– Лабораторию государство еще при Горбачеве купило и оснастило. Бастрюков этой лаборатории не покупал!

– Так чего же вы когда приватизация завода была – варежками хлопали и клювами щелкали, когда Бастрюков вашу лабораторию в частное предприятие обратил?

– Мы наукой занимались, а не шахер – махер!

– Ну вот теперь и не вякай! – Курочкин налил себе пива и не дожидаясь, пока высокая пена уляжется, жадно глотнул, да так, что в бокале осталась едва половина, – Бастрюков рыночной экономикой занимается. Ему выгодно газовую арматуру на "опеля" да "форды" ставить – он и ставит! Ему с каждой машины – двести долларов – а там таких с утра – целая очередь! А за твои исследования по альтернативным видам топлива – ни завод, ни государство – уже сто лет как ни копейки не дает.

– Да обидно, Вова, уже идея выкристаллизовалась! Год – два – и был бы результат.

А это Нобелевская! Это не двести баксов с ржавого "опеля"!

– Эх, мечтатель ты фигов! Поэтому с тобой и бабы не живут! Бабы они практически мыслят – и к практическим мужикам уходят. Они понимают, что мечты о Нобелевской – это хорошо, но реальные двести баксов в час с одной машины, когда очередь стоит на неделю вперед – лучше!

В другой раз, может, показавшиеся бы и обидными, эти слова Курочкина теперь не ранили. Вернее рана была настолько страшна и обнажена, что ей уже все было нипочем. И горькая правда о бросивших его женщинах, вернее о той причине почему они это с ним – с хорошим парнем Олежкой так поступили – не отозвалась под лопаткой и в плече, а вызвали только легкую усмешку.

– Ну, расскажи, хоть мне – я ведь с тобой когда то в одном институте – расскажи мне – в чем эта твоя идея, ради которой ты отказался от твердой оплаты в твердой валюте? Может я и оценю?

– Да ни хрена ты не оценишь!

– Ну, не обижайся, я ж тебе…

– Да, ты же мне ведь добра…

– Ну!

Олег тоже налил себе пол-бокала, но только пригубил, так что горькая пена лишь смочила рано начавшие седеть усики.

– Вобщем, занялся я разработкой цифрового топлива.

– Чего-чего?

– Ну, я так и думал, что твоя реакция будет такой, как и у всех.

– То что "как у всех" это только подтверждает твое сумасшествие.

– А – идите вы все!

– Ну ладно – ладно! – Курочкин пододвинулся ближе и обнял Олега за плечи, – ну?

– Ну, вобщем…

– Ты мне давай с самого начала.

– Ну что с самого начала? Смысл моего открытия… – Олег замялся, смутился выговаривая слово "открытие", но совладал собой и продолжил, – в том, что можно не заливать бензин в бак, а закачивать в бортовой компьютер автомобиля информацию об этом бензине.

– Фью-фью, – Курочкин выразительно покрутил пальцем у виска.

– Хорошо. Помнишь, как в Библии было сказано, "в начале было слово"… И что это значит?

– Ну, это ж извечный спор материалистов с идеалистами – мы это еще в школе по обществоведению проходили, что первично – материя или религия…

– Не религия! Не религия, а информация.

– Я про то и имел в виду. Что сперва – чертеж и проект мироздания, или само мироздание.

– Слава, слава Богу, – дошло.

– Давай дальше.

– А дальше – безусловно приняв первичность информации, я принял идею последовательного в шесть дней сотворения мира.

– И что дальше?

– А дальше… как бы тебе еще проще объяснить? Вобщем, ни у кого теперь не вызывает удивления, отсутствие необходимости везти любовное письмо или открытку, или фотографию, или даже грампластинку – везти реально физически и материально от отправителя к получателю, тогда как можно отсканировать изображение или звук, перевести эти физически ощущаемые нами свойства предметов в цифровой вид и перекачав по эфиру или оптике -расшифровать на другом конце через выводное устройство… Не удивляет ведь?

– Ну это элементарно, дальше!

– А дальше, май фрэнд, не должен вас удивлять и перевод в цифровой вид физических объектов, таких например, как бензин, или даже сам человек.

– То есть?

– А есть то, что можно сканировать топливо… или любое другое физически существующее в нашей объективной реальности тело – и переведя его в информацию – отправлять куда угодно по эфиру – а на другом конце расшифровывать и материализовать.

– И?

– И упирается это, сам понимаешь, только в две ерундовые вещи – увеличение производительности компьютера в сотни тысяч раз – но это еще ерунда и решаемое дело. Но во-вторых все упирается в концепцию сканнера и аут-плоттера.

– И ты решил?

– Скажем так – я понял как идти к этому решению. …

Подняв шар еще выше, на две тысячи метров, Олег смог визуально сориентироваться.

Город отчетливо вырисовывался в привычном очертании изгибов Невы с ее мостами и омываемыми ею островами. Огни улиц и потоки машин с неизбежно красными фонарями сзади и белыми спереди – светящимся курсивом прочертили направления питерских проспектов… Туда! Решил Олег, обратив свой не мигающий отныне взгляд в сторону метро "Черная речка". И шар уже несся, обгоняя мысли и желания, несся к дому, где на шестом этаже светилось ее окно.

4.

Это было на третий месяц после того, как они расстались. На дворе стоял дождливо-холодный конец октября. Ее окно светилось оттенком розового – цветом торшера, что стоял возле двуспальной тахты. Снизу, ни самой тахты, ни торшера видно не было. Но Олег знал каждый квадратный метр ее жилища. Знал, и любил.

В груди защемило. В куче припаркованных к дому "волг" и "жигулей", он узнал бастрюковский "нисан". Они там вдвоем! Пьют чай? Смотрят телевизор? Обнимаются и целуются, сидя на диване? А может, ссорятся из-за какого нибудь пустяка? Олег стоял, задрав голову кверху, стоял и жалел, что уже десять лет как бросил курить.

Я должен! Я должен это понять и суметь… Надо ехать к старцу Паисию. Мне уже много-много понятно из того, чего и не снилось нынешним мудрецам в Гарварде и Массачусетсе… Мне осталось еще совсем немного сойти с ума! НЕ СПЯТИТЬ, а наоборот – ПРАВИЛЬНО СОЙТИ С УМА – то есть – обрести истину. Маринка! Маринка!

Спасибо, что ты даешь мне столько силы!

Нанятый паломниками автобус отходил от храма в семь утра. Пассажирами были, в основном, женщины. У них у всех было какое то общее устало – доброе выражение лиц. Некоторые были с детьми. Женщины молчали и тихо улыбались надежде на счастливое избавление от недугов и хворей и от всех прочих проблем, что заставляет их ехать не ведомо куда. И иногда на последние в семье деньги.

Олег сел возле окна на самом заднем сиденье и почти сразу задремал. Сказалась усталость бессонной ночи. Он задремал и ему приснилась жена. Та, которая теперь замужем и живет в Москве. Замужем за тем немцем из Дойче Зоммеркрафт банка, что увез ее с детьми в большую квартиру на Пречистинке… Он слышал, такая квартира обходится банку в пять тысяч долларов за месяц. Жена приснилась Олегу совсем иной, нежели он привык ее видеть – веселой и озорной. Даже игривой. Она почему то легла к нему в постель, не смотря на то что и во сне они оба знали, что уже разошлись и что у нее нынче другая семья, она легла к нему под одеяло, как была в одежде, но только не головой к подушке, а ногами – как бы "валетом". Легла и стала показывать ему язык.

Автобус тряхнуло, и Олег проснулся. А? Где едем? И что это она мне приснилась? И зачем это она мне приснилась? Ничего не бывает случайного… Она говорит мне, она мне передает… Ничего она мне не может говорить, потому как она полная дура.

Но она мне может передавать. Не сама – а через себя… Фу! Что за ерунда в голову лезет!

В монастыре их встретил брат Афанасий. Он сказал, что старец хворает, и принимать не будет.

С дороги всех провели в монастырскую гостиницу.

Он чувствовал что не попадет к старцу, предвидел это еще в автобусе.

– Сперва больные и дети… И вообще, какое право у меня лезть с такой мелочью, как моя личная жизнь? Люди с горем едут, а у меня – подумаешь – жена бросила, да любовница с другим сошлась – эко делов!

Теперь Олег имел шанс либо застрять в монастырской гостинице на две недели до следующего автобуса, либо уехать так старца и не увидав… Он слонялся по монастырю из церкви в трапезную, из трапезной в гостиницу, покуда вдруг неожиданно не разговорился с братом Афанасием. Тот стоял посреди двора и глядел на радугу, что замкнутым коромыслом перекинулась из дальнего темного лесочка в белую застройку безымянного поселка на веселеньком пригорке… Радуга была сочная, как запах озона после грозы, со всем набором цветов от каждого охотника и до сидящего фазана…