Андрей Павлов - Запасная столица

• Название: Запасная столица
• Автор: Андрей Павлов
• Жанр: История

Новая книга самарского писателя Андрея Павлова, прозаика и публициста, посвящена и до сих пор еще мало изученной странице из славной истории города Самары в годы Великой Отечественной войны.Стечением драматических событий осени 1941 года, по решению Государственного Комитета Обороны, Самаре была отведена роль «запасной столицы». Здесь, в частности, решались в 1941-1943 годах важнейшие вопросы дипломатических отношений со странами Америки, Азии и Европы.Автор широко использовал в повествовании архивные материалы Министерства иностранных дел, воспоминания современников, в том числе и личные.Книга приурочена к 50-летию Великой Победы народов России над фашизмом и предназначена читателю, кому дороги страницы отечественной истории.

---

И опять вопрос, разрушающий концепцию В. Суворова: Сколько же потребовалось бы времени для строительства «гигантских подземных тоннелей»? И зачем они, опять же, в глубинной России, если упреждающий удар Красной Армии, по В. Суворову, разумеется, победоносный удар по существовавшей тогда военной доктрине, был уже предопределен?

37 МЕТРОВ ПОД ЗЕМЛЕЙ

История постепенно, а в России нехотя, раскрывает тайны, когда-то накрепко запертые грифом «Совершенно секретно».

Настал час, и сегодня каждый любопытствующий, будь то россиянин или чужестранец, имеет возможность спуститься в подземелье «сталинского бункера» в Самаре.

Правда, иностранцам любопытство обходится в долларах.

Удивительно: я десятки раз, бывая в прежнем обкоме партии по литературным делам и заботам, проходил мимо двери под парадной лестницей в сумрачном углу. Она ничем не примечательна. Если бы, случись ненароком, задался вопросом: а за нею – что? Скорее всего, предположил бы простейшее: уборщицы хранят там ведра и швабры.

Отворим ничем не примечательную дверь и войдем… в историю. Несколько ступенек вниз, и мы вышли на площадку, где едва разойтись двоим. Справа двери лифта.

Чуть дальше начинается лестница в подземелье. Ступени под мрамор, железные перила. Все обыкновенное, будто в стандартном жилом доме. 192 ступени круглой шахты диаметром 8 метров. Видны чугунные тюбинги с резиновыми прокладками между стыками, стянутыми толстыми болтами. Еще вниз; нетерпение подстегивает тебя. Твоих шагов не слышно даже и в первозданной тишине. И вот, наконец…

Сперва мы входим в комнату отдыха Сталина. Старинный двухтумбовый стол, письменный, и диван под серым холщовым чехлом. Больше – ничего. Кажется, ты даже разочарован. Потом вспоминаешь из прочитанного: почти аскетизм в быту – это стиль Сталина. Через минуту-другую, освоившись, начинаешь замечать детали. Комната метров восемнадцать площадью, не больше. Светлый паркетный пол. Сводчатый потолок со скромной алебастровой лепниной. Мягкий свет матовой люстры. Над диваном и на другой, противоположной стене, что-то вроде окон. Они, разумеется, ложные. Но голубоватая материя создает смутное впечатление: ты видишь небо! На одной из стен три портрета: Маркса, Энгельса и Ленина. Ширпотребовская работа. Такой портрет Энгельса я вижу впервые: он настойчиво напоминает музейную фотографию самарского купца первой гильдии. Торговца пшеницей или салом, чем когда-то славилась старинная Самара. Еще одна деталь интерьера. Точнее – шесть деталей. Ты с удивлением замечаешь, что в комнате отдыха шесть дверей! Через одну мы вошли. Вторая, в левом углу, ведет в туалет. А еще четыре – куда?.. Поразительно: четыре двери никуда не ведут! Отворишь, за ними – мертвая стена!

Как, чем объяснить этакую конструктивную… вольность, фантазию? Или это заказ Сталина? Оставшийся неведомым нам тайный смысл – в чем он? Что тут: каприз именитого заказчика, игра воображения проектировщиков?

Совершенно неожиданный ответ напрашивается именно здесь, внизу, на глубине 37 метров. И представляется он убедительным. Дело в том, что спустившись в подземелье, ты не ощущаешь гнетущей тяжести замкнутого пространства. Насколько ощущение свободы серьезно, говорит тот факт, что в современной космонавтике сложилось самостоятельное направление – ученые ищут оптимальные условия для человека в изолированном от внешнего мира помещении. Шесть дверей в комнате отдыха создают желанное, пусть и ложное, обманное, но все-таки снимающее с плеч тяжесть одиночества впечатление: вот за этой дверью хрустящая гравием дорожка к берегу недалекой отсюда Волги; а здесь выход на террасу и в сад к закату солнца; а тут… может быть, войдет в открывшуюся дверь, без страха встречи с диктатором, самый близкий человек с искренним словом и открытым бесхитростным лицом?..

Есть и другое мнение: у входящего в комнату человека должно создаваться ощущение: за дверями таится личная охрана Сталина, одно подозрительное движение и… двери распахнутся!

Вот это уже, несомненно, выдумки толпы. Хотя бы потому, что невозможно себе представить, чтобы посторонний, со злым умыслом, мог проникнуть в бункер.

Сегодня нам доступен и кабинет Сталина. С порога взору открывается длинная, площадью около 30 метров комната. По стенам панель под цвет дуба. Паркетный пол. Полусфера потолка. В глубине огромный письменный стол под зеленым сукном. Перпендикулярно к нему – другой, узкий, в длину почти до двери, в какую ты вошел. И тоже под зеленым сукном. Четырнадцать стульев. Мягкий свет нескольких плафонов. Два портрета: Суворова и Кутузова, рядовой работы. Говорят, что точно такие же Сталин распорядился повесить в кремлевском кабинете с началом войны. Осталось упомянуть второстепенное: еще три стола, небольших. Один вдоль стены справа, для стенографисток…или стенографистов? Судя по расположению пяти стульев, они должны сидеть лицом к стене. По обеим сторонам двери еще два стола, обычных письменных. Один, справа, как входишь, для помощника Сталина. Поскребышева? Второй, слева, для дежурного офицера охраны. Может быть, – самого Власика?

Сейчас в кабинете властвует тишина истории. Музейная тишина.

Что здесь должно было бы происходить в годы войны, если бы в Самару приехал Сталин, пусть подскажет нам воображение. Оно всемогуще.

Конечно же, не следует пренебречь возможностью полистать «Книгу отзывов».

Я не стану воспроизводить записи соотечественников – они во многом повторяют одна другую: «Спасибо, было очень интересно!» В них огорчительно довлеет вездесущий штамп газетного стиля, даже у школьников. Больший интерес представляют записи иностранцев, путешествующих по России и заглянувших в Самару. Гости из Голландии и Великобритании, Польши и США, Венгрии и Германии, Италии и Китая, Испании и Ирландии, Израиля и Франции, Индии и Румынии…

Немец из Гамбурга: «Наконец-то мы дошли сюда, но на этот раз не с войной, а с цветами и дружескими пожеланиями российскому народу. Мы хотим снова понимать друг друга».

Другой немец: «Извините нас за беды и боль, принесенные вашему народу».

Немцы-строители: «Мы восхищены искусством русских строить такие объекты».

Житель Бомбея: «Отличное произведение искусства строителей. Я уверен, что вы нигде не найдете подобной постройки».

Американец из штата Техас: «Что за привилегия быть в этом месте в качестве друга и союзника, каковыми мы были в годы войны! Да благословит нас всех Бог миром».

НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО…

Когда праздно путешествующий американец пишет в книге отзывав: «Мы ничего не знаем о столице Самаре», – это понятно. Америка так далека от Волга, от судьбы России.

Даже Великую Отечественную войну тамошняя молодежь, главным образом, называет «войной неизвестной». И это тоже объяснимо – сытость, благополучие и, опять же, очень далеко от наших забот и потерь. По сравнению с нами, могилы американских солдат в Европе – считанные. Потери армии США во второй мировой войне составили 135 тысяч.

Кажется, в США не говорят, даже в торжественные даты: «Никто не забыт, ничто не забыто». Рассказывают, что есть там книга-мемориал, где можно узнать имена и всех погибших солдат.

Но почему россиянин столь безразличен к своей истории в ее беспримерной многострадальности? Откуда в нас неразрушимо прочное беспамятство? Имя своего прадеда не вспомним. Под Вязьмой и Ржевом до сих пор не захоронены останки бойцов Красной Армии. Вот это, непростительно досадное, стыдное, так, очевидно, и останется безответным.

Спроси сегодня самарца где-нибудь возле лотка с заграничным ворохом тряпья или с опустошающими душу детективами в великолепных обложках, пошлой эротикой с непотребными картинками: «Знаешь ли ты, земляк, что Самара наша, твоя Самара, была запасной столицей»? – будь доволен, ежели один из ста ответит утвердительно.

И то, может статься, с величайшим напряжением памяти. С обычной, еще со школьной скамьи, путаницей в датах. Где искать виноватых? А в нас же самих искать – недалеко, локоть о локоть тремся в очередях.

Из моих морских похождений, теперь уже давних, остался, по-прежнему свежим и… завидным рядовой, кажется на первый взгляд, пример. На побережье Ботнического залива, в Финляндии, есть известный, наверное, только одним морякам совсем небольшой городишко-порт Коккола. Однажды, осматривая окрестности, увидел я на берегу моря музей, настолько странный внешне, что и в обычной спешке моряка пройти мимо никак было невозможно.

Коробка из стекла, что-то вроде саркофага. И в ней – старинная шлюпка с рваной дырой в правой скуле чуть повыше киля. И – больше ничего. Рядом стенд с английским текстом. Вот что я узнал из него: в 1854 году, во время неудачной для России Крымской войны, английская эскадра вошла в Ботнический залив с явной угрозой Великому княжеству Финляндскому, может быть, ради демонстрации возможной диверсии против России с севера.