Корреа Эстрада - Дом с золотыми ставнями

• Название: Дом с золотыми ставнями
• Автор: Корреа Эстрада
• Жанр: Современная проза

---

Новобрачные были очень молоды и очень красивы. На лице жениха читалась отчаянная решимость. Невеста была просто счастлива.

За свадебным столом собрались все только свои, начиная от гувернантки и кончая стариком Пепе. Пили за здоровье молодых и все, что полагается в таких случаях.

Уже за полночь, когда пир закончился и молодых проводили в спальню, мы вышли в патио вчетвером: Санди, Филомено, Факундо и я. Санди сказал:

– Это в романах все кончается на свадьбе. В жизни со свадьбы все только начинается. Вы не боитесь, что с этим парнем у вас будут сложности?

– Да он не занозистый, – ответил Филомено, – с ним ладить можно.

Я была согласна с сыном. Я предчувствовала неприятности скорее из-за того, что он женился на дочери дона Федерико. Но разве девочка не стоила того, чтобы защищать ее?

– Она чем-то похожа на тебя, – сказал Факундо, – если что-то решено, значит, сделано. Кажется, мальчику повезло больше, чем ей. Нет, я не спорю: он славный малый и неглуп. Но приютское воспитание дает все, кроме мужества. А мужчина должен быть мужчиной. Сложности из-за дона Федерико? Это даже хорошо. Пусть жизнь его прижмет… а вот тогда-то посмотрим, для вида у него штаны или нет.

Я сама боялась, как бы в характере сына не выплыли приметы его отца, из которой главной была трусость со всем, что из нее проистекало. Но он не дал повода усомниться в себе, – а иначе я не ввела бы его в свою семью. Окажись он подлецом – нам грозил бы полный крах.

Но мы сочли его достойным доверия и не ошиблись. Решено было посвятить и его, и молодую супругу во все наши дела без утайки. Все равно того, что они знали о нас, с лихвой хватило бы для веревки. Не могли же нас, в самом деле, повесить больше одного раза!

На другое утро собрался семейный совет.

– Ты хотел знать, кто мы такие, сынок?

Одно дело – слышать что-то краем уха, а другое – узнать все доподлинно. У Сесилии разгорелись глаза, и она, казалось, сама была готова ринуться с места в бой. Но Энрике тяжело опустил взгляд на сцепленные руки и не проронил ни слова – а рассказ длился долго и звучал порой жестоко.

– И все это о нас, – подвел черту Факундо. – Что ты теперь о нас скажешь, сынок?

– Что есть, то есть; – промолвил Энрике. – Каковы бы вы ни были – все равно уже нас черт одной веревочкой связал.

Меня бы такой ответ устроил, – он свидетельствовал о сдержанности и рассудительности, хотя и был не совсем точен. Он не был замешан ни в одном из наших дел, кроме похищения девочки. Но Сесилия, зардевшись, вскричала едва не со слезами:

– Энрике, как ты можешь так говорить? Я горжусь, что с тобой вместе принадлежу к их семье! Э, что смешного в том, что я сказала?

– Это не смешно, дочка, – ответил Гром, положив ей на плечо ручищу, – это просто ты сказала – прости меня – глупость. Ты славное дитя, но ты еще не понимаешь, что почем.

– Ее поразила ваша биография, – пояснил Энрике. – Она особа очень романтичная – воспитана так. Никто из ее знакомых не может похвастать ничем необыкновенным или героическим, и сам я тоже. Единственное необыкновенное событие в жизни у меня было, когда я два часа просидел в одном шкафу с попом.

Ох! Этой историей более полувека смешит друг друга вся Куба. Ее переиначивали и так и эдак; и никто не знает, что ее истинным героем был мой сын Энрике Вальдес, имевший тогда двенадцать лет от роду. …Приют, в котором он жил, получал, конечно, довольствие от семьи Вальдес. Но при этом монашки держали собственное порядочное хозяйство, в том числе большой птичий двор. И вот, когда у одной из сестер случилась какая-то нужда в деньгах – и на божьих людей бывает проруха – та поймала жирную, раскормленную курицу, подозвала мальчишку побойчее, вручила ему птицу и сказала:

– Пойди, сын мой, и продай ее за четыре реала.

Но Энрике сначала не везло. Он бегал, бегал с этой курицей по улице и не находил на нее покупателя. Наконец мальчишка обратился к хорошо одетому господину:

– Сеньор, купите курицу!

– Мальчик, мне не нужна курица.

– Всего четыре реала!

– Мальчик, я не буду ее покупать.

Сеньор, посмотрите, какая жирная!

– Отстань, мальчик, мне она ни к чему.

И сеньор постучал в двери какого-то маленького домика.

Энрике еще побегал туда-сюда и вдруг снова оказался перед дверью того самого домика. Наудачу он постучал: "Сеньору не нужна курица, а может быть, нужна хозяйке?" Отворила женщина.

– Сеньора, купите курицу! Смотрите до чего жирна! Всего четыре реала!

– Хорошо, – сказала женщина, – неси ее на кухню.

Но когда мальчик с хозяйкой шли на кухню, в комнате открылся большой шкаф, и из него показалась голова давешнего сеньора.

– Это ты, негодник! – закричал сеньор. – Чтоб тебе лопнуть! Я-то испугался, думал, муж идет.

И вдруг в это же время раздался стук в дверь.

Хозяйка помертвела.

– Теперь это точно муж, – сказала она. – А ну, прячьтесь оба в шкаф!

Она затолкала в шкаф парнишку вместе с его курицей, заперла дверцу и побежала открывать. Снаружи доносились голоса, а в темноте и тесноте сидели мужчина, мальчик и курица, и все трое не издавали ни звука.

Первым опомнился мальчишка.

– Сеньор, а сеньор! – прошептал он.

– Чего тебе? просипел тот в ответ.

– Сеньор, купите курицу!

– Тихо, маленький придурок, какая тебе курица!

– Сеньор, купите курицу, а не то я закричу.

Сеньор прорычал что-то невразумительное и спросил:

– Сколько ты хочешь?

– Четыре песо.

– Побойся бога! Это же вдесятеро против того, что ты просил на улице!

– Четыре песо, сеньор, а не то закричу.

Сеньор раскошелился на четыре песо, и курица перешла из рук в руки. В шкафу стало тихо.

Несколько минут прошло, и мальчишка снова подал голос:

– Сеньор, эй, сеньор!

– Чего тебе, негодник?

– Сеньор, продайте курицу за один песо.

– Ты спятил? Я только что купил ее у тебя за четыре.

– Сеньор, продайте мне курицу за песо, а то закричу.

Курица снова перешла из рук в руки, но ненадолго.

– Сеньор, эй, сеньор!

– Что, бесстыжие твои глаза?

– Сеньор, купите курицу за четыре песо!

– Я тебя придушу, не выходя из шкафа!

– Сеньор, а то закричу…

Когда хозяйке удалось выпроводить мужа на улицу, туда же, получив пинка под зад, вылетел мальчишка – со своей курицей и сорока звонкими песо в кармане.

Он побежал в приют, вернул курицу монашке, отдал ей деньги и рассказал, как было дело.

Монашка подняла очи к небу, чтобы не рассмеяться. Справившись с собой, она дала мальчишке песо и сказала:

– Сын мой, ты очень находчив, но то, что ты сделал – это грех и самое настоящее вымогательство. Ты должен пойти к священнику и исповедаться. Только не к нашему – я не хочу, чтобы знали, что я тебя посылала с поручением, а в ту церковь, что в двух кварталах отсюда.

На другой день Энрике, встав пораньше, уже был в занавешенной плотным сукном исповедальне.

– Святой отец, я с курицей…

– Что-о? – просипел ему в ухо знакомый до ужаса голос. – Опять с курицей? Иди, иди отсюда с богом! … – Ей-богу, – сказал Факундо, одной рукой держась за живот, а другой вытирая слезы, – одна твоя история стоит всех наших. Парень, из тебя выйдет толк!

Далее разговор шел о делах.

Санди сказал:

– То, что твоя семья богата, надеюсь, изрядно подсластит тебе пилюлю происхождения. Про бедность можешь навеки забыть.

От имени нашей компании он предложил Энрике место управляющего торговым домом на Ямайке.

– Для твоих семнадцати это, конечно, серьезно. Но твоим занятием будет – служить вывеской и учиться делам… а вести их будет твой отчим, которому не гоже быть слишком на виду и самому подписывать бумаги. Жалованье положим приличное, не считая твоей доли дивидендов.

Это дело уладилось быстро к общему удовольствию. Второе было куда деликатнее.

– Сынок, – сказала я, положив свою руку поверх его, – ты видишь, до чего я черна? Я не пугаю, но предупреждаю: любой из ваших детей может оказаться ненамного светлее. Мы с Факундо подумали, что в таком случае лучше было бы записать ребенка на наше имя, а твоей женушке, когда придет срок родить, на какое-то время скрыться от посторонних глаз. Как ты думаешь?

Молодые испуганно переглянулись, но Энрике сказал:

– Бог не без милости, Ма: авось обойдется.

Бог-то бог, но и сам не будь плох. В таком случае я на бога не особенно рассчитывала.

Для меня настали спокойные дни. Санди наконец исчерпал все причины для оттяжек и проволочек и уехал. Энрике и Факундо проводили все дни в торговой конторе и неплохо ладили. Филомено и Мари-Лус учились. Заботы по дому взяла на себя семья моего брата. Флавия накупила фуляров и кружев, расхаживала по дому важная, как пава, гремела на кухне сковородами и кастрюлями, ругала своих ребят, обнаружив где-нибудь пыль, закупала на рынке провизию и лебезила передо мною, называя сестрицей.

На мою долю дел осталось немного. Присмотреть за дочкой, когда та не была занята учением. Исполнять роль горничной при невестке – потому что, по принятому обычаю, миссис Вальдес не могла появляться на улице без служанки, а я выглядела очень представительно. Еще я крахмалила и утюжила юбки для всех женщин в доме – не знаю почему, мне всегда нравилось это занятие, хотя стирать не люблю, и всю стирку в доме отдавала прачке на сторону.