Владимир Обручев - В дебрях Центральной Азии

• Название: В дебрях Центральной Азии
• Автор: Владимир Обручев
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1951

Государственное издательство географической литературы предприняло издание трех романов академика Владимира Афанасьевича Обручева: «Плутония», «Земля Санникова» и «В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)». Научные труды академика В. А. Обручева, Героя Социалистического Труда, лауреата Сталинских премий, почетного президента Географического общества Союза ССР, крупнейшего советского геолога и географа, вошли в золотой фонд отечественной науки. Вместе с тем академик В. А. Обручев - любимый советской молодежью автор научно-фантастических романов, возбуждающих у советских юношей и девушек любовь к географии, тягу к путешествиям и интерес к изучению геологического прошлого Земли. Книги «Плутония» и «Земля Санникова» были впервые изданы в 1926 и 1928 годах и выдержали с тех пор несколько изданий. Повесть «В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)» закончена В. А. Обручевым в 1950 г. В «Плутонии» в живой и увлекательной форме автор воскрешает перед читателем картины далекого геологического прошлого нашей планеты. В «Земле Санникова» материалом для романа служит гипотеза о загадочной земле, сообщения о которой содержатся у многих русских полярных путешественников, но существование которой окончательно подтвердить не удалось. Повесть «В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя)» особенно близка географам и многочисленным читателям, интересующимся географией. В этой повести академик В. А. Обручев использует богатейшие материалы, собранные им во время его знаменитых экспедиций по Центральной Азии, а также материалы экспедиций других крупнейших русских путешественников. Перед читателем возникают яркие картины природы Центральной Азии, легендарного озера Лоб-нор, таинственного мертвого города Хара-хото, фантастического «Эолового города», честь открытия которого принадлежит академику В. А. Обручеву, и множества других местностей Центральной Азии. Издательство уверено, что новая повесть, написанная Владимиром Афанасьевичем Обручевым, будет пользоваться у широких кругов советских читателей такой же популярностью, какой давно уже пользуются научно-фантастические романы «Плутония» и «Земля Санникова».

---

Стемнело. Сижу возле огня, ружье под рукой, прислушиваюсь и сон разгоняю. Недалеко на дереве маленькая сова заунывно кричит: «сплю, сплю», ее потому сплюшкой называют. Где-то далеко волк воет, а еще дальше чуть слышен собачий лай, - очевидно, юрты, и, конечно, ближе, чем сказали монголы. Полчаса хорошей езды - это верст восемь, а так далеко собак, пожалуй, не услышишь. По временам порыв ветра налетает, и листва рощи вдоль реки шумит. В первый раз пришлось одному проводить ночь в пустыне, и немного жутко. Звезд не видно, небо обложило, порой накрапывает. «Вот, - думаю, - пойдет дождь, огонь погасит, придется в палатку спрятаться. Лобсына собака приведет по следам, а как насчет волков? Неужели они осмелятся залезть в палатку, свежую свинину почуяв?»

Наконец, часов в одиннадцать слышу топот вдали. Но не с востока, куда уехал Лобсын, а с севера. Не конокрады ли опять? Топот все ближе, едут рысью и несколько коней. Я зашел в палатку на всякий случай, чтобы не быть на виду. Слышу: Фома-а-а! Лобсын весть подает, чтобы я с перепугу не выстрелил. Я выбежал и вижу - из зарослей тальника выскочила собака наша, а через полминуты Лобсын верхом и трех коней за собой на аркане ведет. Очевидно, отбил их, молодчина!

Подъехал, соскочил с коня, поздоровался, я его поздравил с успехом. А собака повертелась вокруг меня, землю кругом нюхает, нашла поблизости внутренности кабана и давай их пожирать. Намаялась, бедная.

– Придется коней арканом привязать! - говорит Лобсын. - А корму им на ночь хватит ли?

– Я наготовил, - говорю, - а поводки уже починил. Привязали коней, чтобы выстоялись пока. Котелок с

супом и свининой стоял у меня возле огня горячий. Уселись. Лобсын уплетает суп прямо из котелка, заметил свежее мясо вместо вяленого и спросил: откуда? Я ему объяснил. Поспел и чайник. За чаем он и рассказал о своих похождениях.

– Собачка хорошо по следам повела. Заминка вышла только за рекой Урунгу: перебродив ее, они сразу повернули на запад еще по воде, поэтому собака долго искала их след за рекой, но все-таки нашла. Догнал я их только около полудня, верстах в тридцати отсюда. Они остановились чаевать: ведь всю ночь не спали и проголодались. Расположились в чаще тальника возле реки. Я издали заметил дым от их костра, отозвал собаку, привязал ее в укромном месте в чаще и дал ей сухарей, чтобы не визжала. Сам объехал чащу, где они засели, большим кругом и подъехал к ним с запада. Они, видно, не ждали погони, не знали, что моя собака - следопыт. Видят, приехал к ним человек безоружный, не встревожились. Поздоровались. Я сказал, что везу почту из Зайсана в Кобдо русским торговцам нарочным. Расспросил про дорогу, про перевал через Алтай. Они пригласили чай пить, я достал свои сухари, сахар, чтобы они видели, что я из русского места еду. Их было двое, монголы из-за Алтая. Я спросил, не по пути ли им со мной ехать дальше вместе. Нет, говорят, они едут в монастырь Тулта на праздник. Собираются еще часа четыре побыть, пока жар не спадет, едут с раннего утра, кони устали. Я сказал, что тоже подожду, лошадь отдохнет. Расседлал коня, пустил пастись к ихним коням, которые по соседству кормились; при этом рассмотрел, что наши угнанные тут же, но один из них, вьючный вороной, который вчера чуть прихрамывал, совсем плох, на трех ногах передвигается, четвертая опухла. Они его, видно, не щадя, гнали. И думаю: «как же мне с ним быть?»

Вернувшись к конокрадам, спросил:

– Что же у вас один конь совсем хромой. Как же дальше поедете?

– Тут недалеко улус есть, там его оставим, - ответили.

Я надеялся, что они всю ночь не спали и теперь на стоянке вздремнут и я успею увести коней. Но они, видно, мне не доверяли, и один прилег, а другой сидит и разговаривает и за конями присматривает, а спать ему, видно, сильно хочется. Так прошло часа четыре. Я вижу, время к вечеру, говорю, что пора бы ехать, а перед тем еще чаю попить. Тот согласился, котелок согрел, второго разбудил. Я, пока что, своего коня заседлал. Выпили чаю, они стали собираться. Я достал из своей сумы бутылочку и как будто приложился к ней, глотнул. Они спрашивают: - ты что это пьешь? Это, говорю, русская водка, бальзам называется, она шибко сон разгоняет, человека бодрит. Мне сегодня до полуночи ехать нужно. Они и обрадовались: - Угости ты нас, нам тоже долго ехать придется. Особенно просит тот, который не выспался, настаивает. Ну, я ему налил полчашки, он выпил, говорит: «вкусная какая, сладкая!» Второй также просит, я и ему даю, но как бы нехотя.

Тут я не выдержал, прервал Лобсына.

– Чем же ты их угощал и для какой надобности?

– А это у меня было хорошее тибетское лекарство, крепкий сон дает, быстро человека с ног валит.

– Вот оно что! Теперь я понимаю. А то все невдомек, как ты надеялся коней выручить.

– Ну вот, - продолжает Лобсын. - Они выпили и присели еще у огонька последнюю трубку перед дорогой выкурить и тут один за другим и свалились, заснули. Я немного выждал, не проснутся ли, а потом побежал с своей сумой к коням, взяв у конокрадов аркан, чтобы трех наших вести, собрал их, а вместо нашего хромого взял одного из ихних, такого же вороного. Сел на своего, а трех на аркане за собой веду, освободил собачку и рысью назад; но только сразу повернул к реке и перебрел ее на нашу сторону, чтобы след не скоро нашли, если проснутся раньше времени.

– Ну и молодчина, - сказал я, выслушав рассказ Лобсына. Но откуда это у тебя тибетское сонное лекарство было и зачем ты его с собой взял?

– Это для караула при золотом руднике было приготовлено на всякий случай. А получил я его у знакомого ламы. Только теперь из-за этих конокрадов мало у меня осталось, не хватит, пожалуй, на всех караульных.

– А я думал, что ты пристрелишь конокрадов из револьвера!

– Ну зачем напрасно кровь проливать! Вот коня хорошего я у них увел взамен хромого, это им поделом.

– Представляю себе их злобу, когда они проснутся! - воскликнул я. - Краденых коней у них увели и оставили хромого, так что и в погоню только один из них может поехать. А скоро ли они могут проснуться?

– После этого лекарства часов восемь крепко спят. Они только теперь проснулись, ночь глубокая, следа не видно, будут сидеть до утра и ругать друг друга за свою оплошность. Но давай спать ложиться, время позднее.

Эта ночь прошла у нас спокойно, утром поехали дальше и конокрадов больше не видели.

В верхнем течении река Урунгу образуется из трех рек Чингила, Цаган-гола и Булаган-гола; первые две текут с южного склона Алтая, а третья с востока уже среди предгорий, и в нее справа впадает речка Алтын-гол - цель нашей поездки. Поэтому мы направились вверх по долине Булагана. По сравнению с Урунгу, приходилось думать, что мы поднялись уже довольно высоко; там было полное лето, а здесь еще конец весны и ночи прохладные. Рощ больших деревьев не было, берега реки были окаймлены только высоким тальником, заросли тростника и чия попадались не везде. Горы, окаймляющие долину, были уже высоки и бедны растительностью. Встречались и юрты монголов, которые еще не откочевали на летовки, так как было не жарко и комары не беспокоили. На Булагане их вообще мало.

Мы ночевали вблизи одних юрт и узнали, что до Алтын-гола еще половина перехода и что рудник находится вверх по его долине, недалеко от впадения ручья в Булаган, что возле рудника живут караульные, которые никого в рудник не пускают.

На следующий день под вечер мы дошли до устья Алтын-гола. Вверх по его долине шла тропа, и мы легко нашли рудник. Долина ручья была не широкая, склоны же очень крутые и безлесные, даже кустов нет. Караульные, очевидно, постепенно извели все на топливо. По долине бежал порядочный ручей, вдоль него лужайки, но сильно потравлены скотом караульных, так что ночевать в соседстве с ними нам не хотелось. На лужайке у подножия горы стояли три юрты, довольно худые, в них с семьями жили караульщики. Позади юрт на нижней части склона был виден вход в рудник. Жердями, прислоненными к скале, он загорожен, жерди арканом перехвачены, друг с другом связаны, так что пробраться внутрь незаметно и быстро днем невозможно, а ночью собаки голос подадут. Три большие собаки лежали возле юрт и встретили нас свирепым лаем, когда мы подъехали.

Монголы, конечно, были рады гостям. Живут они в стороне от караванных дорог, скучно, не с кем словом перемолвиться, степные новости узнать. Других юрт по соседству нет. Мы спешились, зашли в юрту спросить, где поблизости можно переночевать, чтобы был подножный корм. Говорят - поедете немного дальше по Булагану, там другая долина справа будет, вода есть, и трава порядочная. Засветло успеете доехать. Нас, конечно, спросили, откуда, куда и зачем едем. Говорим, из Зайсана по торговым делам в Улясутай. Думали на Алтын-голе ночевать, а оказалось, что здесь вся трава потравлена.

– Из Зайсана едете! - воскликнул монгол, хозяин юрты. Русского приказчика Первухина не знаете ли?