Илья Деревянко - Терпилы

• Название: Терпилы
• Автор: Илья Деревянко
• Жанр: Детектив

---

— Объявилась, сука драная! — повернув ключ зажигания, облегченно выдохнул Елдашев…

* * *

Подъезд, в котором проживала Ивашкина, выходил не во двор, а прямо в так называемый Чайниковский проезд, расположенный неподалеку от центра города. Очутившись на улице, Зинаида Аркадьевна вознамерилась поймать машину поприличнее. Желательно иномарку. Не общественным же транспортом начальнице добираться?! К сожалению, ничего подходящего в окрестностях не наблюдалось. «Пора обзаводиться собственным автомобилем! — решительно подумала она. — По крайней мере, служебным… для почина! Скажу об этом лохматому учредителю, приносящему документы. Как его там?.. Впрочем, не важно! Мою просьбу обязательно…»

Завершить мысль женщина не успела. Стоявшая метрах в тридцати невзрачная «Нива» с заляпанными грязью номерами внезапно рванула вперед и со страшной силой долбанула бампером туловище главного бухгалтера. Ивашкину отбросило назад по ходу движения машины. При ударе об асфальт ее череп раскололся, как спелый арбуз. Тело немного подергалось в агонии и застыло. Около погибшей в считанные секунды собралась голосистая толпа любопытных. Случайно выглянувшая в окно Ираида Альбертовна Козявкина, увидев произошедшее, дико, протяжно завыла. Приехавшая по вызову соседей «Скорая помощь» констатировала факт смерти. Прибывшая следом милиция составила надлежащий протокол и начала опрашивать потенциальных свидетелей. Те, как водится, давали путаные, противоречивые показания. А злодейская «Нива» давным-давно скрылась с места происшествия и бесследно затерялась в уличных лабиринтах Н-ска…

Глава 3

Июль 1994 года, г. Н-ск. Пятница. 18 час. 20 мин.

Презентация недавно созданного благотворительного фонда «Филантропия» проходила в просторном зале трехэтажного особняка, выстроенного в середине девятнадцатого века знаменитым итальянским архитектором и принадлежавшего до революции князьям Юсуфовым. После октябрьского переворота хозяева удрали за границу, а в здании последовательно размещались: революционный трибунал (приговоренных расстреливали прямо здесь, в подвале), кожно-венерический диспансер, психиатрическая лечебница и, наконец, курсы повышения квалификации провинциальных партийных функционеров. С 1991 года особняк пустовал. В начале 1994-го основатели фонда выкупили обветшавшее строение у городских властей, не жалея средств, отреставрировали, и сейчас оно выглядело как новенькое. И снаружи и внутри. По их замыслу, тут должна была базироваться администрация «Филантропии». Отделанный под старину зал заполняла толпа изысканно одетых мужчин и женщин: ультраправые политики (типа Новодворской), н-ская богема, звезды эстрады, представители современной российской буржуазии… Среди них сновали юркие угодливые официанты, разносившие напитки и закуску. Играла классическая музыка. Приглашенные на презентацию нувориши пытались (под стать обстановке) беседовать друг с другом на культурном языке и избегать привычного для многих из них уголовного жаргона. Правда, не у всех получалось.

— Вован, ты в натуре фуфло гонишь… Тьфу, блин! Я хотел сказать, Владимир Леонидович, предлагаемый вами контракт натуральная лажа! В смысле, не имеет под собой серьезных финансовых гарантий! — обращался к знакомому бизнесмену тучный господин в смокинге, с модельной стрижкой, с узким обезьяньим лобиком и с кое-как прикрытыми золотыми перстнями лагерными наколками на толстопалой пятерне.

— Людк, а Людк, смотри на Вальку Фисташкову! — шептала на ухо подруге высокая худощавая дама в декольтированном вечернем платье. — Белый костюм идет ей, как корове седло. А бриллиантовое ожерелье уж вовсе не к месту. Офонарела, мочалка сраная! Ой, едрить твою… Я имела в виду, дорогая моя, что означенная госпожа Фисташкова на редкость вульгарная особа. Ни малейшего вкуса! — И т. д. и т. п.

Либеральные политики стеснялись гораздо меньше (попривыкли к грязным ругательствам в борьбе с идейными противниками и не считали их чем-то зазорным. Нормальная демократическая лексика, понимаешь). Но даже они старались материться потише. Все-таки великосветское мероприятие!!!

А всклокоченные художники, спившиеся поэты и отмороженные «звезды» вовсе помалкивали, с нетерпением дожидаясь, когда закончится торжественная часть и начнется непосредственно банкет. Проще говоря, грандиозная попойка, где можно отбросить всякие там условности и безобразничать по полной программе! Как черт на душу положит!

В дальнем конце зала возвышалось нечто вроде подиума. На нем, взявшись под руки, стояли основатели фонда и ласково поглядывали на копошащиеся внизу «сливки общества». Идея презентации им очень нравилась.

— Внимание, внимание, дамы и господа! — взобравшись на подиум, провозгласил в микрофон кругленький престарелый живчик с румяными детскими щечками и блестящей лысиной. Знаменитый н-ский конферансье Жорж Касторкин, специально нанятый на сегодняшний вечер.

— Я предлагаю поднять бокалы за двух замечательных людей!.. Нет, не просто замечательных, а, без преувеличения, святых!!! Подлинных благодетелей рода человеческого, решивших направить свои, тяжким трудом заработанные капиталы на помощь малоимущим, вдовам, сиротам, одиноким пенсионерам. — Жорж театрально закатил глаза и выкрикнул в профессиональном экстазе: — За Михаила Петровича Костюкова и за Петра Семеновича Голякова! Ура!!!

— Ура!.. Ура!.. Ура!.. — разноголосо откликнулся зал.

«Благодетели» приветливо заулыбались, картинно раскланялись. Зал взорвался аплодисментами.

— Ты хорошо придумал с этим фондом! — не переставая улыбаться, шепнул Костюков бывшему теневому бухгалтеру «Эльбруса». — Теперь мы с тобой «святые», хе-хе! Попробуй сунься! Да и сама по себе «Филантропия» отличная крыша. Плюс дополнительный источник дохода. В общем, гениальная затея!

Польщенный Поляков выпятил грудь колесом. Благотворительный фонд являлся его любимым детищем и предназначался для отмывания денег, полученных подельщиками от черного риэлторства, проституции и торговли наркотиками. За минувший год они прочно обосновались в данных сферах криминального бизнеса и именно туда вложили три с половиной миллиона долларов, отнятых у обманутых акционеров «Эльбруса». Ни о какой реальной помощи малоимущим, естественно, речи не шло. Тем не менее, при рекламе означенного фонда в СМИ основной упор делали как раз на «помощь». Пускай добрые и наивные люди перечисляют средства на счета «Филантропии». Гы-гы!!! Лишние бабки не помешают! А в бумагах все будет чин чинарем! Тут Петр Семенович постарался на славу. Недаром накопил богатый опыт в области хитроумных финансовых махинаций… Между тем щедро проплаченный живчик Касторкин продолжал извергать фонтан хвалебных эпитетов:

— Чистейшие, благородные души!.. Пламенные сердца!.. Кристальная честность!!! Необычайное человеколюбие!.. — и прочая, прочая, прочая…

«Сливки общества» реагировали должным образом. Голяков с Костюковым нежились в лучах славы. Неожиданно в кармане Петра Семеновича запищал пейджер.

— Я отлучусь ненадолго, — прочитав выступавшую на зеленом экране черную строчку, тихо сказал он сообщнику. — Кажется, что-то срочное!

Костюков согласно кивнул, спустился с подиума и смешался с толпой приглашенных, благосклонно принимая сыпящиеся отовсюду комплименты…

Голяков вернулся лишь через два часа. К тому времени торжественная часть завершилась, в зал принесли столы, стулья, и началась столь вожделенная «творческими личностями» часть неофициальная, или, точнее, разнузданная оргия. Классическую музыку давно отключили. В помещении висел густой мат, перемежаемый пьяными выкриками успевших быстро надраться «сливок общества». Заслуженный н-ский бард Борислав Гольдман (из поколения шестидесятников), остервенело бренча на гитаре, орал похабные частушки. На подиуме известная модерновая поэтесса Аделаида Малявкина, придурковато хихикая, демонстрировала стриптиз. Некоторые бизнесмены из бывших урок, полностью перейдя на феню,[4] агрессивно выясняли отношения. Озверевший от спиртного солист рок-группы «Металлолом» с эстрадным псевдонимом Таракан, сосредоточенно высматривал на столе блюдо поувесистее, намереваясь шарахнуть им по башке кого-нибудь из коллег по шоу-бизнесу. Короче, веселье бурлило вовсю!..

— Миша, есть серьезный разговор! — притронувшись к плечу Костюкова, негромко произнес озабоченный, насупленный Петр Семенович. — Давай-ка выйдем на пару слов!

Неохотно отставив фужер с коньяком, Михаил Петрович поднялся из-за стола.

— Выкладывай! — нетерпеливо обратился Костюков к подельнику, когда они уединились в курительной комнате на втором этаже.

— У нас возникли крупные неприятности, — проворчал тот.

— Конкретнее!