Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха

• Название: Сексуальный миф Третьего Рейха
• Автор: Андрей Васильченко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903339-83-9

Нацисты пытались регламентировать все стороны жизни подданных Третьего Рейха, в том числе и самые интимные, потаенные области человеческих взаимоотношений. Под жесткий контроль попало все: добрачные половые связи, супружеская жизнь, рост рождаемости и «качество» новорожденных, проституция и гомосексуализм. Целью такой политики было разведение «элитного человеческого материала» – будущей «расы господ», призванной править миром.

Это коллективное помешательство, этот «сексуальный миф» Третьего Рейха оказался настолько живуч, что даже на либеральном Западе до сих пор существует болезненная мода на «порнонацизм» – и в кино, и в одежде, и в литературе.

Новая книга Андрея Васильченко – первое серьезное исследование этого феномена, первая успешная попытка описать и проанализировать как реальную «сексуальную политику» нацистов, так и «половую магию» и «сексуальный миф» Третьего Рейха.

---

Дело в том, что в 1929 году Гели предоставила себя в распоряжение дяди в качестве натурщицы в студии для рисования – признак того, что в ее чувствах и настроениях произошли изменения. Какие мотивы побудили к этому 21-летнюю девушку? Девушка влюбилась в дядю Адольфа? Между дядей и племянницей существовали уже эротические любовные отношения? Портретные этюды Гитлера не имели художественных достоинств. Они были для него лишь средством выражения своей личности и ставят много вопросов. Вопросов, на которые нет ответов. Интересным также кажется, что Гитлер не стеснялся датировать и подписывать свои акварельные рисунки. Весьма щекотливое занятие для политика, готовящегося к прыжку во власть. В руках многочисленных оппонентов Гитлера рисунки голой Гели были бы желанным оружием, из-за них позднее в связи с самоубийством Гели могли бы возникнуть тяжелые последствия. Можно предположить, что по этой причине они – как и другие подобные материалы – были помещены на хранение в сейф партии, находившийся под личным надзором абсолютно надежного казначея партии Франца Шварца. В подлинности этих рисунков, находящихся ныне в частной собственности, нет сомнений. К тому же они явственно схожи с той картиной, на которой фюрер изобразил голую Еву Браун.

Осенью 1931 года Гели увлеклась молодым художником из Вены. Разумеется, Гитлер вскоре узнал об их связи и устроил племяннице очередной скандал, вынудив ее порвать с возлюбленным. Обозленная Гели через несколько дней уехала в Берхтесгаден к матери. Гитлер потребовал немедленного ее возвращения в Мюнхен. Гели вынуждена была подчиниться. 17 сентября между ними произошла крупная ссора – девушка была возмущена тем, что дядя запрещает ей съездить в Вену, а сам уезжает в Нюрнберг на какое-то очередное совещание.

Страсти достигли своего накала за обедом, когда Гели выскочила из-за стола и заперлась в своей комнате. Но, услышав, что дядя спускается вниз встретить прибывшего за ним Хофмана, она вышла попрощаться. Гитлер подошел к ней, погладил ее по щеке и что-то тихо прошептал. Позднее Гели, вновь уходя к себе, сказала экономке: «Честное слово, у меня с дядей ничего нет и не было». «Мерседес» Гитлера мчался по улицам Мюнхена, фюрер сидел молча. Но вдруг он повернулся к Хофману и сказал: «Не знаю почему, но у меня какие-то странные предчувствия». Хофман, желая отвлечь его от мрачных мыслей, стал объяснять это влиянием сезонных альпийских ветров. Гитлер промолчал.

Тем временем в квартире Гитлера происходило следующее. Гели, роясь в карманах куртки дяди, нашла письмо, написанное на листке голубой бумаги. Позднее Анни Винтер заметила, что девушка гневно его разорвала и выбросила в мусорную корзину. Любопытная экономка сложила клочки и прочитала: «Дорогой герр Гитлер. Спасибо еще раз за чудесное приглашение в театр. Это был памятный вечер. Я очень Вам благодарна за доброту и считаю часы до нашей следующей встречи. Ваша Ева». Письмо было от Евы Браун, с которой Гитлер несколько месяцев назад возобновил тайную связь.

Гели заперлась в комнате, приказав не беспокоить ее. Но подавленное настроение девушки не насторожило фрау Винтер, которая, как обычно, вечером ушла домой. Фрау Райхерт с матерью легли спать. Ночью они услышали какой-то глухой хлопок, но не придали этому значения: они тоже привыкли к выходкам капризной девицы. Но утром кухарка встревожилась, когда Гели не вышла из комнаты, а ее дверь оказалась запертой. Она позвонила Аманну и Шварцу, которые вызвали слесаря. Гели лежала на полу, рядом валялся пистолет. Она выстрелила себе в сердце.

В то утро Гитлер и Хофман выехали из Нюрнберга в Гамбург. Когда «Мерседес» уже был на городской окраине, Гитлер заметил, что их преследует какая-то машина. Опасаясь покушения, он уже хотел приказать шоферу увеличить скорость, но увидел, что в поравнявшемся с ними такси рядом с водителем сидит посыльный из отеля и жестами просит остановиться. Посыльный сообщил, что из Мюнхена звонит Гесс и требует немедленного разговора с фюрером. Гитлер приказал повернуть обратно. Вбежав в вестибюль, он бросился к телефону. Дверь в кабину осталась открытой, и Хофман слышал разговор. После короткой паузы Гитлер воскликнул: «О Боже, это ужасно!», а потом истерически завизжал: «Гесс, ответь мне – она еще жива, да или нет?» Но Гесс, вероятно, уже положил трубку.

«Горе Гитлера было невообразимым, – вспоминал Хофман. – На предельной скорости мы мчались в Мюнхен. В зеркало я мог наблюдать лицо фюрера. Он сидел, стиснув зубы, глядя вперед невидящими глазами». Когда они прибыли, тело Гели уже вынесли. Поскольку была суббота, то сообщения о ее смерти появились в газетах только в понедельник. А по городу поползли слухи, что фюрер сам разделался с племянницей. Убитый горем Гитлер сказал своему адвокату Франку, что эта клеветническая кампания убьет его, что он уйдет из политики и больше никогда не появится на людях. Хофман увез его в загородный дом одного из знакомых, где никто в то время не жил. Новый шофер Юлиус Шрек спрятал пистолет фюрера, опасаясь, что тот может застрелиться.

Как только Гитлер оказался в отведенной ему комнате, он со сцепленными за спиной руками начал шагать взад-вперед. Так продолжалось всю ночь. На рассвете Хофман постучал в дверь. Ответа не было. Он вошел. Гитлер продолжал шагать, уставившись в одну точку.

От еды, несмотря на уговоры, Гитлер отказывался в течение двух суток. За это время он один-единственный раз подошел к телефону узнать, какие меры принял Франк для прекращения клеветнической кампании в прессе.

Наконец пришло сообщение, что Гели похоронена в Вене. Хотя Гитлеру из-за его нацистских взглядов въезд в Австрию был запрещен, вечером того же дня «Мерседес» фюрера пересек границу. Все обошлось. Не доезжая до Вены, Гитлер с Хофманом пересели в другую машину, чтобы не привлекать внимания, и поехали прямо на кладбище. На мраморной плите были высечены слова: «Здесь покоится наше любимое дитя Гели. Она была для нас лучом солнца. Родилась 4 июня 1908 года, умерла 18 сентября 1931 года. Семья Раубаль».

На кладбище Гитлера встретил лидер австрийских нацистов Альфред Фрауэнфельд. У него приезжие позавтракали. И здесь Гитлер впервые заговорил, но не о случившейся трагедии, а о будущем Германии. В словах о том, что он придет к власти не позднее чем в 1933 году, звучала жесткая уверенность. Сев в машину, он долго и пристально всматривался вдаль и, наконец, словно думая вслух, произнес: «Итак, борьба начинается, и мы победим». Через несколько дней фюрер отправился в обычную поездку на очередное совещание. За завтраком в гостинице он неожиданно отказался есть ветчину. «Это то же самое, что есть труп!» – сказал он Герингу. Теперь уже ничто в мире не заставит его снова есть мясо. По словам фрау Гесс, отныне Гитлер действительно перестал употреблять мясо, если не считать запеченной в тесте печенки.

Как мы видим, Гитлер опять потерпел личную неудачу, может быть, в его единственном серьезном увлечении женщиной. Ему не удалось добиться расположения девушки, которая ему была крайне не безразлична. Реакция на смерть Гели была настолько исключительной, что вряд ли можно сомневаться в его искренности, даже принимая во внимание его любовь к позерству и перевоплощению.

После самоубийства Гели Раубаль Гитлеру не везло во взаимоотношениях с женщинами. Ему хотелось окружать себя красавицами, но он опасался чересчур привязаться к одной из них. «Умному человеку следовало бы иметь примитивную и глупую женщину, – говорил Гитлер. – Вообразите, если бы у меня была женщина, которая вмешивалась бы в мою работу». Его пугала сама мысль о женщине, участвующей в политике. Многие годы министр пропаганды Геббельс безуспешно пытался завоевать расположение фюрера, знакомя его с поразительно красивыми блондинками с истинно нордическими чертами. Вместо этого Гитлер обратил внимание на Еву Браун – нетребовательную помощницу фотографа, ведущего летопись буржуазного мира и нацизма.

Несомненно, она была главной женщиной в жизни Гитлера. Родилась Ева в Мюнхене в семье школьного учителя. В юности была ассистенткой Генриха Гофмана, личного фотографа Гитлера, который их и представил друг другу. Высокая, стройная, с правильными чертами лица, скорее симпатичная, чем красивая, она с удовольствием занималась спортом, увлекалась плаванием, гимнастикой, лыжами и скалолазанием. Она необычайно любила танцы, которыми занималась профессионально. Сдержанная, даже застенчивая, она мало интересовалась политикой, предпочитая уделять больше внимания спорту, чтению романов и просмотру кинофильмов.

Однажды в фотоателье, где работала Ева, вошел Гитлер. Она, стоя на лестнице, доставала нужные папки. Будущий фюрер Третьего рейха успел разглядеть стройные ножки девушки. Девушка торопливо спустилась вниз, и Гофман их познакомил. В конце 1930 года Гитлер и Ева Браун стали ездить в оперу и на концерты.