Брайан Олдисс - На белой полосе

• Название: На белой полосе
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: Азбука - Терра
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0255-1

Странный он писатель, этот Брайан Олдисс. Или, может, правильнее сказать - странный человек?.. Как и его земляк Джеймс Баллард, Олдисс умеет работать в самых разных жанрах, от "хоррора" до абсурдистской прозы, от микрорассказа до пьесы. Однако он упорно не желает расставаться с фантастикой, постоянно используя ее выразительные средства во вполне серьезных и весьма непростых по структуре произведениях. Именно такие авторы, как Олдисс, делают НФ Литературой с большой буквы. Но это не мешает ему параллельно с шедеврами ("Босиком в голове", "Доклад о Вероятности А", "Освобожденный Франкенштейн", "Седая Борода", цикл "Геликония" и т.д.) легко и непринужденно сочинять "одноразовые" романы вроде тех, что вошли в этот сборник. "На белой полосе" и "Сад времени", безусловно, написаны умело, по тексту разбросаны традиционные для "Новой волны" отсылки к Юнгу и Фрейду, присутствует даже осторожная полемика с Библией… короче, прочитать стоит.(с) Василий Владимирский

---

Он встал, отряхивая пепел с сигареты в утилизатор:

- Не провожай меня.

Он вышел в состоянии, близком к стрессу, обогнал секретаршу, делавшую вид, будто происходящее совершенно ее не интересует. Конечно, его утешало, что он заставил этого маленького притворщика венгра почувствовать, как глубоко могут страдать некоторые люди, не позируя ни перед кем.

Постепенно он вернулся к своим прежним мыслям. Поисками новых планет, со всеми неизбежными восторгами и разочарованиями, занимаются не только для того, чтобы в один прекрасный день обнаружить такую цивилизацию, для любого самого чувствительного представителя которой жизнь не являлась бы тяжким бременем. Нет, здесь была и другая сторона медали!

Ты отправляешься в путешествие еще из-за того, что жизнь на Земле среди подобных тебе - настоящий ад.

Нельзя сказать, чтобы на космических кораблях все обстояло так уж замечательно - например, этот проклятый Баргероун, главный виновник случившегося, - но там каждый по крайней мере знал свое место, свои обязанности, за невыполнение которых нес заслуженное наказание. Быть может, в этом заключается секрет особого духа, наполнявшего сердца всех великих исследователей!

Неведомые пространства не таят тех опасностей, которые подстерегают в кругу друзей и близких. Уж лучше зло неизвестное, чем хорошо знакомое!

Он приближался к дому с чувством злого удовлетворения. Ведь он всегда знал, что все обернется, именно так!

Когда главный исследователь ушел, сэр Михали Пацтор допил стакан, поставил его на место и тяжелой походкой подошел к двери, открывавшейся в небольшую смежную комнату.

На закругленной ручке кресла сидел молодой человек, нервно пожевывая сигару. Он был стройным, с опрятной бородкой, которая делала его несколько старше своих восемнадцати лет. Его обычно сообразительное лицо сейчас, когда он повернулся к Михали с немым вопросом, было тяжелым и мрачным.

- Твой отец ушел, Альмер, - сказал Михали.

- Я узнал его голос - как всегда, слишком многозначительный.

Они вернулись в кабинет.

Альмер выбросил сигару в утилизатор, стоявший на столе, и спросил:

- Зачем он приходил? Что-нибудь насчет меня?

- Не совсем. Он хотел, чтобы я засадил его на борт «Ганзаса».

Глаза их встретились. Молодое угрюмое лицо просветлело; затем они оба рассмеялись.

- Что отец, что сын! Я надеюсь, ты не сказал ему, что я пришел с точно такой же просьбой?

- Нет, конечно. Он и так получил сегодня больше чем достаточно поводов для расстройства.

Говоря это, Михали рылся в столе.

- А теперь не обижайся, если я тебя быстренько выпровожу, дружище. У меня много работы. Ты по-прежнему уверен, что хочешь вступить в исследовательский корпус?

- Ты же знаешь, дядя Михали. Я чувствую, что не могу больше оставаться на Земле. Родители создали для меня такие условия, что по крайней мере в ближайшее время мне здесь делать нечего. Я хочу выбраться отсюда куда-нибудь далеко-далеко, в космос.

Михали сочувственно кивнул. Ему часто приходилось выслушивать подобные откровения, и никогда, никогда он не отговаривал лишь потому, что когда-то и сам испытывал подобное. Когда ты молод, еще не понимаешь, что душа твоя стремится не покинуть мир, в котором ты существуешь, а обрести бесчисленные новые миры, в самых отдаленных галактиках. Он выложил на стол какие-то документы.

- Здесь различные бумаги, которые тебе потребуются. Один мой друг, Брайан Латтимор, из Американской консультативной космической Службы, все объяснил Дэвиду Песталоцци, который в этот раз займет место капитана на «Ганзасе». Поскольку твоего отца хорошо знают, тебе разумнее лететь под другим именем. Так что теперь ты - Самюэль Мелмос. Надеюсь, возражений не будет?

- С какой стати я стал бы возражать? Я очень благодарен тебе за все, а к своему собственному имени у меня нет особой привязанности.

Он с триумфом помахал сжатыми над головой кулаками.

Как легко испытывать восхищение, когда ты молод, подумал Михали. И как сложно установиться настоящей дружбе между двумя поколениями - конечно, можно общаться, но это сродни тому, как два различных биологических вида подавали бы друг другу сигналы с противоположных краев пропасти.

- А что произошло с той девушкой, Альмер?

- Это! - На мгновение он опять стал угрюмым. - От нее мне были одни неприятности.

- Надеюсь, Альмер, ты простишь мое любопытство, но не она ли стала причиной того, что тебя выгнали из дома? Чем же вы таким занимались, что отец не смог тебя простить?

Альмер тревожно посмотрел на Михали.

- Не бойся, ты можешь мне доверять, - с нетерпением сказал тот. - Я человек широких взглядов, человек от этого мира, в отличие от твоего отца.

Альмер улыбнулся:

- Как это забавно, я всегда думал, что вы с отцом имеете много общего: у вас есть опыт космических путешествий, и вы оба не признаете здоровую синтетическую пищу, все еще питаетесь всякими старомодными блюдами вроде - б-р-р! - мяса животных. Но если это тебе интересно, ночью перед последним полетом отец неожиданно зашел ко мне в комнату, когда я был в постели со своей девушкой. Когда он открыл дверь, я целовал ее между бедрами. Увидев это, он чуть не вылез из кожи вон. Тебя это тоже шокирует?

Не глядя на него, Михали покачал головой и сказал:

- Дорогой мой Альмер, меня шокирует, что ты не делаешь никакой разницы между мной и твоим отцом. Что касается питания: неужели ты не видишь, как с каждым поколением мы больше и больше удаляемся от природы? Это пристрастие к синтетическим блюдам - очередной пример отказа человека от его собственной природы. Мы состоим из духовного и животного начал, и отказываться от одной части своего существа - значит обеднить другую.

- На мой взгляд, пещерные люди использовали тот же аргумент при приготовлении своей пищи. Но мы живем во Вселенной Баззарда, и нас призывают мыслить соответствующим образом. Ты должен понимать, дядюшка, что мы зашли уже слишком далеко, чтобы продолжать споры о том, что «естественно», а что - нет.

- Неужели? Почему же тогда питание «кусочками животных» вызывает у тебя отвращение?

- Потому что это не наследственная предрасположенность… ну это просто отвратительно.

- Пожалуй, Альмер, тебе лучше сейчас идти. Я должен передать двух пришельцев вивисекторам. Желаю удачи.

- Не унывай, дядюшка, мы привезем тебе новых для твоих экспериментов!

И с этим легкомысленным выражением поддержки, засунув документы в карман и помахав на прощание, Альмер Эйнсон скрылся.

Глава 10

Если рассматривать нашу планету в увеличенном временном масштабе из космоса, она, вместе с населяющими ее народами, представляет собой целостный организм. Организм, подвергаемый постоянным беспорядочным конвульсиям. Копошась, подобно микробам в артериях, человеческие пылинки прокладывают себе дорогу и концентрируются в различных точках, покуда эти точки не превращаются в подобие воспаленных на теле ран.

Воспаление усиливается, сохраняя видимость легкого недомогания до тех пор, пока не происходят необратимые изменения. Пылинки расселяются в разные стороны от эпицентра, на первый взгляд сохраняя упорядоченность. А центр скопища, гнездилище инфекции, напоминает теперь прыщ. Он должен лопнуть, если уже не лопнул, и вытечь наружу. И, как будто под действием некоего высвободившегося сокрушительного давления, люди-пылинки разлетаются по всем сторонам и направлениям, вероятно для того, чтобы потом осесть в другом эпицентре. Между тем извержение высвобождает сгустки материи, предлагая космическому наблюдателю убраться с дороги и заняться своими делами.

Именно такой стручок изверженной материи под названием «Ганзас» был украшен выгравированными с обеих сторон буквами высотой в три ярда и окрашенными глюцинированным бериллием. Каждый мог отчетливо прочитать их с любой точки плато Солнечной системы, однако для наблюдателя где-нибудь в глубине Вселенной, если бы он вдруг там оказался, буквы эти были бы едва различимы, ибо корабль отправлялся в транспонентальный полет.

Транспонентальность - одна из идей, будораживших ум человека, как только он обрел дар речи, а скорее всего и раньше, поскольку о всемогуществе наиболее страстно мечтает наименее могущественный. Ибо, образно выражаясь, транспонентальный полет является прямой противоположностью путешествию: под неподвижным кораблем в заданном направлении вращается Вселенная.

Более четкое объяснение этого принципа дал в своей лекции на Всемирном конгрессе 2033 года доктор Часисси:

«Как ни удивительно это может показаться тем из нас, кто воспитывался на уютной точной физике Эйнштейна, переменной величиной в новых уравнениях Баззарда является Вселенная. Можно сказать, расстояние упраздняется как явление. Наконец мы признаем факт, что расстояние является лишь математическим понятием, реально не существующим во Вселенной Баззарда».