Иван Бабак - Звезды на крыльях

• Название: Звезды на крыльях
• Автор: Иван Бабак
• Жанр: Биографии и Мемуары

Повесть посвящена героическим летчикам 100-го полка 9-й истребительной авиационной дивизии, отличившимся в боях на Кубани, в Донбассе и в небе фашистской Германии в годы Великой Отечественной войны.

(Отсутствуют страницы 83–90)

---

«На Львов! На Вислу!» — с таким девизом продолжали наступать войска 1-го Украинского фронта, заканчивалось полное освобождение временно оккупированных фашистами земель н Украине. С сильным ожесточением продолжались и воздушные схватки, перемещаясь все дальше на запад.

Уже третий день базируется 100-й полк на аэродроме Лисьи Ямы. Даже им, видавшим виды авиаторам, непривычно называть эту небольшую поляну, петлей охваченную речушкой, аэродромом. Взлет с нее возможен только в одном направлении. Противоположный конец полосы упирается в речушку, за которой на холмах возвышаются величавые деревья. Это — государственная граница. За ней польская земля, покрытая большими лесными массивами. Заканчивался день. Техники сняли с самолетов капоты, проводят регламентные работы, а летчики готовятся к поездке в населенный пункт, где располагались на ночлег. В это время подъезжает машина комдива. Александр Иванович Покрышкин приглашает к себе летчиков и радостно сообщает, что передовой отряд наступающих наземных войск с ходу форсировал реку Вислу и захватил на западном берегу плацдарм южнее Сандомира.

— Вот, Бельский, поведешь сейчас туда группу. Надо поддержать дух наших наземных войск и, конечно, прикрыть их от удара противника с воздуха.

Все всматриваются в карты планшетов. Названный пункт — Сандомир — у самого края планшета.

— Товарищ полковник, — удивленно говорит Бельский, — это по прямой не меньше ста тридцати километров.

— Точно так, ровно сто тридцать, — ответил он.

— А как же с запасными аэродромами или площадками на случай вынужденной посадки? Ведь на карте — сплошной лес.

— Никаких данных нет. Будете действовать по обстановке. Через десять минут вылет. Готовь группу!

Поскольку, как уже сказано выше, самолеты первой эскадрильи, откуда формировалась группа Бельского, были раскапочены, пришлось брать машины из третьей, дежурившей эскадрильи. Бельский со своим напарником Григорием Патрушевым, а Михаил Петров — со Щепочкиным направились на стоянку эскадрильи и взяли первые попавшиеся самолеты. Уже в воздухе, установив по компасу заданный курс, Бельский внимательно просматривал на карте маршрут полета. Но и строго по маршруту, и близко от него по сторонам, куда ни смотри — одни сплошные массивы леса.

«Как же быть в случае вынужденной посадки? А если придется вести бой и кто-нибудь будет подбит, куда же садиться?» — мысленно рассуждал он.

Будто предчувствуя беду, Бельский бросил взгляд на приборную доску и с тревогой заметил, что стрелки приборов, контролирующих температурный режим мотора, плавно, но неудержимо ползут вправо. По опыту он знал: немедля надо садиться. Еще несколько секунд — и загорится мотор.

— Братцы! — передал он по радио товарищам, — Неисправность в моторе… Температурный режим резко возрастает!..

В эфире тихо. Как и до этого, недалеко от Бельского самолет Патрушева, еще далее в стороне и чуть сзади — пара Петрова. Они насторожены сообщением командира, но воздерживаются давать советы.

В это время Бельский замечает впереди маленький ручеек, лес стал реже, деревья словно расступились. Никакой поляны собственно нет. Что-то напоминающее кусочек болота с песчаными кочками, поросшими мхом. Но все же кусочек земли без деревьев.

Бельский убирает до отказа газ, мотор работает вхолостую, но температура охлаждающей жидкости и масла, максимально допустимая, ниже не падает. Медленно спирально теряет высоту, выпускает для воздушного торможения щитки и, слегка парашютируя, сажает самолет на живот, с убранным шасси.

Сильное волнение сменяется непривычной тишиной. Она нарушается взволнованным голосом Петрова, раздающимся в наушниках:

— Бельский, Бельский! Что с тобой? Жив ли ты?

Вместо ответа Бельский быстро отстегивает ремни и выскакивает из кабины. Над ним низко, чуть не задевая верхушки деревьев, носятся по кругу три «кобры». Бельский машет им поднятой рукой, что означает: все нормально, продолжайте полет к цели. Сам опять залезает в кабину. В наушниках по-прежнему слышны взволнованные голоса боевых друзей.

— У меня все нормально. Следуйте к цели. Буду ждать вашего возвращения, передал он в воздух друзьям. А вскоре заметил: из-за куста выглядывает человек в гражданской одежде. Глянул в сторону — увидел еще двоих. Летчик вынул пистолет и демонстративно поднял его вверх.

В это время выходит на поляну и направляется к самолету уверенной походкой женщина:

— Товарищ летчик! Не стреляйте, мы ваши друзья…

Женщина старается говорить по-русски, но Бельский быстро улавливает в ее акценте украинское произношение, поэтому откликается:

— Вам я дозволяю пидийти до мене. Скажить, будь ласка, як називаеться найближчий населений пункт?

— О, то ви украинець… Я теж украинка, а чоловик мий, он вин стоить, поляк… А село наше — Адамовка.

Бельский все еще держал пистолет, поэтому женщина продолжала его убеждать:

— Да вы спрячьте пистолет. Мы же ваши друзья. У нас все время здесь были ваши партизаны, самого Ковпака видели. Недавно ушли дальше, в тылы германцу.

Бельский окончательно успокоился, хотя, откровенно говоря, и не знал тогда замечательного вожака партизан Сидора Артемьевича Ковпака.

Через полчаса послышался гул самолетов — это возвращалась тройка Петрова. Михаил Георгиевич передал по радио, что недалеко — село Адамовка. Бельский пожелал им счастливого возвращения, а сам пошел с польскими друзьями к ним в село. Они и в самом деле как настоящие друзья приняли его: накормили ужином, побеспокоились о ночлеге.

Хорошо отдохнув ночью, пробудился он ото сна не «по-авиационному» поздно: солнце уже стояло высоко над горизонтом. За завтраком его застала команда наших техников, что приехала эвакуировать самолет. Авиаторы поблагодарили польских друзей за гостеприимство, техники направились к самолету, а Бельский на легковой машине возвратился в часть.

Вскоре вся дивизия перебазировалась на аэродромы, расположенные в Польше. Оттуда вылетали прикрывать войска на Сандомирском плацдарме, охранять переправы на реке.

Под Сандомиром в августе сорок четвертого года авиаторов дивизии постигла опять беда: погиб помощник командира дивизии по воздушно-стрелковой службе Герой Советского Союза Константин Вишневецкий, а день спустя погиб другой помощник командира дивизии, штурман Василий Шаренко, тоже Герой Советского Союза.

Василий Шаренко на связном самолете По-2 полетел на поиски площадки под аэродром. Пролетая над лесным массивом, в котором находилась окруженная группировка фашистов, он был сбит зенитным огнем. Широкоплечий, выше среднего роста, с крупной головой, он отличался исключительно спокойным и добрым характером. Его доброжелательность к людям была неиссякаема. Мягкая улыбка не сходила с лица, даже когда он сердился.

В тяжелое время отступления, в сорок втором, Василий без устали водил группы или всю эскадрилью на боевые задания, а по вечерам задушевно пел украинские народные песни.

На подступах к Кавказу в одном из боев Василий Шаренко был сбит. Обгоревший, с забинтованными ранами, добрался он под вечер на аэродром и, смеясь, ругал на чем свет стоит фашистов:

— Я с ними рассчитаюсь, черт побери, нехай! После ужина летчики собрались в общежитии и начали его подзадоривать:

— Василий Денисович, ты расскажи, как хотел напугать фашиста…

На его самолете отказало вооружение, но он не вышел из боя, а ринулся в лобовую атаку на «мессершмитта» и был подбит.

Летчики смеются, а Шаренко в который раз начал рассказывать:

— Да я его, черт побери, нехай, поймал в прицел. Эх, жаль, что пушка не стреляла. Ну, думаю, не знает, что у меня не работает вооружение, долго не выдержит. Он и действительно не выдержал — и резким пикированием ушел вниз, но успел пустить по мне очередь… Надо же было, черт бы его побрал, нехай, чтобы снаряд угодил как раз в мотор.

Еще больше веселил он всех, когда начинал исполнять… «оперные арии». Неуклюже двигаясь по комнате, широко расставляя руки, он пел, на ходу сочиняя текст на ситуации из нашей боевой жизни. Сколько жизнерадостности вносил Шаренко в немногие минуты досуга!

Бельского с ним роднила памятная и приятная ситуация, связанная с освобождением Мариуполя. Они оба летали на самолетах-подарках; у Ивана Бельского был «От школьников Мариуполя», а у Василия Шаренко — «От трудящихся города Мариуполя».

После войны, когда Бельский работал директором средней школы на Полтавщине, ему довелось однажды побывать в гостях у соседей — в Куземинской сельской школе. Рассказывая о боевых подвигах своих однополчан, он много теплых слов посвятил Василию Шаренко. — А не наш ли это земляк и воспитанник школы? — спросил его библиотекарь Михаил Кулинич, который занимался поиском своих односельчан — героев войны.