Салли Боумен - Любовь красного цвета

• Название: Любовь красного цвета
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00635-7

Словно в густом лондонском тумане молодая журналистка Джини Хантер и ее друзья нащупывают нити, ведущие к исчезновению и гибели юных девушек из разных стран Европы. В ходе этих поисков постепенно проступает одна зловещая примета под романтическим названием «белая голубка» – так называется новый сильнодействующий наркотик. Заполучить его стремятся не только зеленые юнцы, но и сильные мира сего. Плата за обладание этими чудо-таблетками высока: это и любовь, и сама жизнь.

---

– Да, плакала, – нерешительно ответила она, продолжая идти. Роуленд двинулся рядом. – Я сентиментальна, как ребенок.

– Это видно.

– И еще я люблю кукол, котят, жеребят и овечек. Когда моя кошка окотилась в последний раз и принесла целых восемь котят, я проплакала все утро. Это нехорошо, я знаю. Сегодня здесь никто, кроме меня, не плакал.

– Плакала Шарлотта.

– У нее для этого были причины.

Некоторое время они шли в молчании. Линдсей пыталась придумать какое-нибудь глубокомысленное замечание, но из этого ничего не вышло. На протяжении первых ста метров их совместного путешествия она ощущала себя онемевшей и умственно отсталой, а после этого – почувствовала счастливой: он сам подошел к ней и теперь находился рядом. К тому моменту, когда они достигли дома Фландерсов, Линдсей благодаря своему проклятому оптимизму уже пребывала на седьмом небе. Он здесь, со мной, думала она, наслаждаясь солнечным светом, прозрачным воздухом и запахом срезанной травы.

– Мне нравится твое платье, – как-то осторожно нарушил молчание Роуленд.

Линдсей остановилась как вкопанная, повернулась к Роуленду и уставилась на него изумленным взглядом.

– Что ты сказал?

– Твое платье… Просто я терпеть не могу навороченных платьев, а это мне нравится. Оно… – Роуленд умолк, пытаясь найти подходящее прилагательное. Линдсей оглядела свое светлое, закрывавшее колени хлопчатобумажное платье с высоким воротом и короткими рукавами.

– Обычное? – с улыбкой подсказала она. – Скромное? Элегантное? Сдержанное? Скучное? Как у матроны?

– По крайней мере, не как у матроны – это уж точно. Оно тебе идет. Ты в нем выглядишь… – Роуленд снова запнулся в поисках подходящего прилагательного. Линдсей видела, что он старается изо всех сил, и ее вдруг захлестнула волна признательности и нежности к этому человеку. С естественностью, которая удивила ее саму, она взяла его руку.

– Будет, Роуленд, я же вижу, как тяжело даются тебе комплименты. Лучше пойдем выпьем. Нас ждет шампанское и изумительный торт. Он – трехэтажный, а наверху – сахарная колыбелька с младенцем.

– Господи, какой чудесный день!

Линдсей подняла голову к небу. Роуленд молча наблюдал за ней. Затем он провел ее на лужайку. Тяготевший к торжественности Макс раскинул там огромный шатер, под навесом которого и должно было происходить торжественное поглощение шампанского. Оказавшись среди друзей, Линдсей наслаждалась происходящим, даже несмотря на то что вплоть до самого вечера возле ее локтя то и дело возникал Марков и загробным шепотом напоминал ей о необходимости выглядеть печальной.

– Боже мой, – зашипел он под вечер, когда празднество уже клонилось к концу, – ты должна выглядеть так, будто твое сердце разбито. Отойди куда-нибудь в сторонку, изобрази одиночество и глубокую задумчивость. Не спорь! И… налей мне еще этого чертова шампанского!

На сей раз Линдсей послушалась. С ее стороны это выглядело естественно, поскольку на протяжении всего торжества она ощущала на себе неотступное внимание Роуленда Макгуайра. В течение трех часов он бдительно следил за тем, чтобы ее тарелка была постоянно завалена пирожными и канапе, а бокал – наполнен. Роуленд заботился, чтобы Линдсей не оставалась в стороне от общей беседы или в одиночестве. В итоге она даже немного устала от этой опеки, впрочем, усталость эта была приятной. Линдсей ощущала в себе некую расслабленность, которая могла быть следствием как пристального внимания к ее особе, так и выпитого шампанского.

Отдалившись от пестрой толпы взрослых и детей, она ушла в дальний конец сада, где находился кривобокий летний домик, построенный Максом при помощи его сыновей. Полное отсутствие у них каких-либо строительных навыков вылилось в то, что теперь это сооружение перекосилось и было готово в любой момент рухнуть. Увитое диким виноградом, лозы которого накрепко переплелись с колючими ветвями розовых кустов, оно создавало в этом укромном уголке очаровательную атмосферу таинственности и романтичного запустения.

Линдсей села на стоявшую здесь шаткую скамейку и глубоко вдохнула воздух, напоенный ароматом цветов. Начинало смеркаться, очертания далеких холмов становились расплывчатыми. До ее слуха доносились звуки голосов, и Линдсей радовалась, что они так далеки и неразборчивы. Ей было приятно находиться одной.

Она закрыла глаза и стала вслушиваться в непривычные и в то же время милые деревенские звуки. Из-за живой изгороди доносилось бархатное дыхание и вздохи пасущихся коров. Всего через месяц, подумалось ей, мне будет тридцать девять. Линдсей удовлетворенно вздохнула. Совсем недавно мысль об этом приводила ее в отчаяние, теперь же вовсе не казалась такой уж страшной.

– Ты в порядке? – внезапно послышалось рядом с ней. – Я искал тебя и…

Линдсей открыла глаза и увидела темную, резко очерченную на фоне уходящего солнца фигуру Роуленда Макгуайра, одетого в строгий костюм.

– Да, все хорошо, – ответила Линдсей, забыв о том, что должна играть роль одинокой печальной женщины. – Наслаждаюсь всем этим, – сделала она широкий жест рукой. – Запахом цветов, травы. Тенями, пением птиц, мычанием коров…

– Я помешал тебе?

– Нет, нет, ничего подобного.

Роуленд, похоже, не особо поверил ее заверениям. Некоторое время он колебался, но затем все же сел рядом с ней. Закинул ногу на ногу, потом переменил позу и, наморщив лоб, стал смотреть в сторону поля. Может быть, он пытается вычислить в уме его площадь, подумала Линдсей, когда молчание чересчур затянулось.

– Этот твой приятель, Марков, – заговорил наконец Роуленд. – Он – интересный человек. Я представлял его другим.

– Наверное, ты испытывал к нему предубеждение. Так часто бывает. А Марков словно нарочно подыгрывает людским предубеждениям – этими своими черными очками, дурацкой одеждой…

– Наверное, я действительно был высокомерен, – веско произнес Роуленд, глядя в сторону.

– Может быть. Немножко, – с улыбкой согласилась Линдсей. – Иногда ты действительно бываешь высокомерен, Роуленд.

– Знаю, – откликнулся он с неким мрачным удивлением.

– Тебе следует приветствовать необычное, особенно необычных людей.

– Ты так думаешь?

– Да. Мне всегда нравилось все неожиданное. – Почувствовав на себе его взгляд, Линдсей вдруг вспомнила о необходимости играть свою роль. Она издала легкий вздох, скрестила руки на коленях и, попытавшись наполнить свой голос легкой задумчивостью, добавила печально, как могла: – Даже если эти неожиданности приносят боль. Да, даже тогда. В конце концов, на то и жизнь, чтобы преподносить нам бесконечные сюрпризы.

– Я тут подумал… – Роуленд вслед за Линдсей поднялся на ноги. – Я полагаю, Том и его подружка не собираются возвращаться завтра в Лондон вместе с тобой?

– Нет, они поедут к своим друзьям.

– Может быть, в таком случае ты не откажешься подвезти меня обратно? Видишь ли, я приехал сюда с Максом, и теперь…

– А ты не будешь меня критиковать?

– Даже не подумаю.

– Тогда подвезу.

Одарив Роуленда этим сухим ответом, Линдсей подумала, что дорога в Лондон займет не менее двух часов. А если она поедет медленно и на шоссе будет пробка, то и все три. Почему никогда раньше она не замечала, как прекрасен сад Макса? В эту минуту он казался ей похожим на Эдем. Линдсей двинулась обратно – по направлению к хлопавшему на ветру бело-розовому пологу роскошного шатра, взятого Максом напрокат, и невнятному гулу голосов. В этом коротком путешествии ее неотступно сопровождал Роуленд. Линдсей мысленно молила Всевышнего, чтобы тот что-нибудь устроил: заторы на дорогах, пробку в десять миль длиной, прокол колеса или какую-нибудь поломку. В этот момент она увидела в отдалении спрятавшегося за кустом Маркова. Он был в стельку пьян, бешено жестикулировал и корчил ей рожи. Линдсей стала молиться, чтобы этого паяца не заметил Роуленд, и, похоже, на сей раз ее молитвы были услышаны: в очередной раз взмахнув рукой, Марков не удержался на ногах, повалился и, с треском ломая сучья, исчез в недрах кустарника. Линдсей исподтишка взглянула на Роуленда, он – слава Богу! – ничего не заметил.

Когда они дошли до стеклянной двери, что вела в кабинет Макса, оттуда вдруг послышался телефонный звонок. Извинившись, Роуленд вошел в кабинет и, судя по всему, взял трубку, поскольку трезвон прекратился, и в комнате наступила тишина.

Линдсей удовлетворенно подняла лицо к солнцу. Через несколько минут к ней присоединился Роуленд. Лицо его было бесстрастным.

– Спрашивали Макса? – спросила Линдсей. – Он, наверное, все еще у своего шатра.

– Нет, звонили мне. Похоже, я ожидал этого звонка.

– Хорошие новости или плохие? – Линдсей с любопытством взглянула на мужчину. – Что с тобой, Роуленд?

– Я в порядке. Ну что, присоединимся к остальным?

И он повел Линдсей к террасе, а когда они подошли к ступенькам, вздохнул и галантно предложил ей руку.