Салли Боумен - Любовь красного цвета

• Название: Любовь красного цвета
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00635-7

Словно в густом лондонском тумане молодая журналистка Джини Хантер и ее друзья нащупывают нити, ведущие к исчезновению и гибели юных девушек из разных стран Европы. В ходе этих поисков постепенно проступает одна зловещая примета под романтическим названием «белая голубка» – так называется новый сильнодействующий наркотик. Заполучить его стремятся не только зеленые юнцы, но и сильные мира сего. Плата за обладание этими чудо-таблетками высока: это и любовь, и сама жизнь.

---

– Тридцать два раза? Впечатляюще!

– А может, тридцать три. Я забывчив.

Заметив лукавый блеск в глазах друга, Макс осмелился задать еще один вопрос:

– Все эти женщины, Роуленд…

– Ну?

– Не станешь возражать, если я задам тебе один вопрос?

– Спрашивай, а там посмотрим. Может, отвечу, может, нет.

– Я просто… Тут вот какая штука… Ты искренен с ними? То есть, ты сразу заявляешь, что им не стоит рассчитывать на что-то серьезное в отношениях с тобой? Ты говоришь им это?

Роуленд изумленно уставился на приятеля.

– Ничего себе! Такой вопрос может задать только женщина. А ну-ка, признавайся, это Шарлотта тебя надоумила поинтересоваться?

– Не виляй, Роуленд, отвечай прямо: да или нет? Мне надо это знать. Черт побери! Мы знакомы уже семнадцать лет, и каждый раз выжать из тебя хоть какую-то информацию – все равно, что из камня кровь выдавить. Конспиратор чертов!

– Ну, хорошо, ладно, дьявол тебя забери! – Рассерженно взмахнул руками Роуленд. – Да, я сразу ставлю все на свои места и сразу объявляю женщине, что ей не на что рассчитывать, а если она не понимает, произношу это по слогам и даже по буквам. В конце концов, это же современные женщины. По крайней мере они пытаются таковыми казаться и талдычат об этом, не переставая. К сожалению, проснувшись на следующее утро в моей постели, все они оказываются на редкость старомодными.

Макс при всей своей добродетельности ощутил легкий укол зависти, услышав это признание, давшееся Роуленду не без труда.

– В этом ты должен винить только себя, Роуленд. Чего иного можно ожидать, столь активно занимаясь подобным сексуальным атлетизмом? И при этом в отношениях с женщинами ты демонстрируешь удивительную наивность. Спроси у Шарлотты и…

– Я не намерен ни о чем спрашивать ни Шарлотту, ни кого-либо другого. Достаточно и того, что ты разглагольствуешь наподобие старой благочестивой тетушки.

С этими словами Роуленд двинулся к двери.

– Ведя себя подобным образом, ты сам провоцируешь женщин, – не унимался Макс, стремясь оставить за собой последнее слово. – Женщины противоречивы, и чем недоступнее мужчина, тем сильнее им хочется его захомутать. По крайней мере, так говорит Шарлотта.

– Послушай, – повернулся к нему Роуленд, – я по крайней мере честен в своей личной жизни. Я принимаю все меры предосторожности, чтобы не ранить чужие чувства, а если подобное и случается, то крайне редко. – Он раздраженно пожал плечами. – И вообще, что я, по-твоему, должен делать – вести монашеский образ жизни?

– Ты можешь жениться на одной из них, – предложил Макс, с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Это отпугнуло бы всех остальных.

– Ну, ладно, Макс, с меня довольно! Иди, почитай какой-нибудь женский журнал. Для тебя в твоем теперешнем настроении это будет самое подходящее чтиво. – Вот еще что, – сказал он. – Хотел спросить тебя раньше, да забыл. По поводу Женевьевы Хантер…

– Что именно?

– Почему ты так не хотел посылать ее в Боснию? В конце концов, ее рекомендовал Ламартин, который и раньше с ней работал. Может, были какие-то проблемы, о которых ты не захотел мне рассказывать?

Макс ожидал этого вопроса и все же замешкался. Он снял очки, затем снова надел их. Роуленд знал: это верный признак того, что Макс начинает юлить. Он сел на кровать.

– Значит, я не ошибся, есть что-то такое, о чем я не знаю. Что же это, Макс?

– Видишь ли… Они живут вместе, Роуленд.

В комнате повисла тишина. Макс закурил еще одну сигарету.

– Тебе об этом было неизвестно?

– Сам же знаешь, что нет. А ты старательно держал меня в неведении.

– Да, потому что я тебя слишком хорошо знаю, Роуленд, и не сомневался, что ты обязательно сделаешь ложные выводы. Даже будучи отъявленным бабником, ты иногда бываешь пуританином. Тебе надо лечиться, Роуленд, никто в отличие от тебя не умеет так решительно отделять личную жизнь от работы. Кроме того, я полагал, что ты уже обо всем догадался. Об этом судачили на каждом углу.

– Я не слушаю сплетен.

– А я слушаю, причем с жадностью. Так или иначе, они не пытались делать тайны из своих отношений, да и с какой стати? Ламартин развелся уже четыре года назад, а с Джини они сошлись не больше года назад. Но именно это меня и смущало: практически муж и жена вместе работают в зоне военного конфликта. А ведь у нее, в отличие от Паскаля, подобного опыта раньше не было. Не очень-то хорошо, верно?

– Да уж, чего хорошего! – Роуленд поднялся и несколько раз прошелся по тесной комнатке. – Но, с другой стороны, – снова заговорил он, тщательно выбирая слова, – это была азартная игра, и она закончилась выигрышем. Они вдвоем блестяще освещали события в Боснии. Она подписала контракт на шесть публикаций и сделала их, причем так, что лучше вряд ли возможно. Что бы ни думал Ламартин поначалу, его вера в ее способности оправдалась. Ты принял верное решение.

– Да, и не жалею об этом. Но… – Макс вновь замешкался. – Ламартин не оставил мне выбора. Ты должен взглянуть на все эти вещи в едином контексте. Ламартин сейчас – лучший военный фотокорреспондент в мире, согласен? По крайней мере, равных ему на всем свете отыщется два-три человека. Он работал везде: в Индокитае, в Африке, в Афганистане, на Ближнем Востоке. Однако затем он отдалился от этой темы и в течение последних трех лет являлся самым настоящим папараццо[9] – другого слова не подберешь. Теперь – уж Бог знает, почему – он решил с этим покончить. Я, честно говоря, у него не интересовался, но поговаривали, что виной тому были огромные расходы, связанные с разводом, и непомерные требования со стороны его не очень-то приятной бывшей жены. Короче говоря, как только стало известно, что он решил вернуться к военной фотожурналистике и отправляется в Боснию, редакторы газет начали на него форменную охоту. Я сам страстно желал заполучить Паскаля вместе с его снимками. Мне это удалось, но – с условием того, что я отправлю туда и Джини.

Роуленд молча слушал эту исповедь. Макс торопливо продолжал:

– Я понимаю, что ты можешь обо мне подумать, но… Ламартин пришел ко мне и сказал, что готов работать на нас только в том случае, если она поедет с ним. Причем – никаких оговорок и условий. Джини об этом разговоре ничего не знала, и Ламартин взял с меня торжественную клятву, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не должен ей об этом говорить. В противном случае она устроила бы ему ад еще при этой жизни.

Роуленд по-прежнему молчал. Не в силах угадать, о чем он думает, Макс тяжело вздохнул.

– Я хочу, чтобы у тебя не было сомнений: она не заставляла его делать это, хотя откуда мне знать! Впрочем, Ламартин – не лгун и ни за что не позволил бы использовать себя таким образом. Да и она ни под каким видом не стала бы его использовать, Роуленд. У Джини есть свои недостатки, и ты узнаешь о них, когда вы будете работать вместе, однако беспринципность не входит в их число.

Роуленд и на сей раз не произнес ни слова. Макс развел руками:

– Вот, собственно, и все. Если бы Ламартин не приставил мне пистолет ко лбу, я бы, конечно, не отправил ее в Боснию. Во-первых, она все-таки женщина, во-вторых, хотя и раскручивала до этого довольно крутые темы, но на войне никогда не была, и в-третьих, они, можно считать, женаты. Но, повторяю, он не оставил мне выбора. Он так уговаривал меня относительно Джини…

– Он умеет убеждать? – быстро бросил Роуленд.

– О да, еще как! Он нравится мне, я восхищаюсь им и уважаю его мнение. Когда ты встретишься с ним, ты со мной согласишься. Конечно же, он знал, как ей хотелось туда поехать. Да, он повел себя, как влюбленный мужчина и как партизан – он сам признал это. Но вместе с тем убедил меня в том, что его чувства к Джини не влияют на его мнение о ней, как о профессионале. Я поверил в это. – Макс вздохнул. – Признаюсь, я был тронут и капитулировал. И, как ты сам сказал, вера Ламартина в Джини полностью оправдалась.

В спальне снова повисла тишина. Роуленд продолжал молчать. Макс с любопытством взглянул на друга. Обычно собеседникам Роуленда не приходилось дожидаться, чтобы тот высказал свое мнение. Теперь же, с того самого момента, когда мужчины вошли в эту спальню, он выглядел каким-то рассеянным, и это настораживало Макса. Роуленд принадлежал к тем немногим его коллегам, которыми Макс искренне восхищался и уважение которых высоко ценил, и теперешняя его нерешительность удивляла Макса. Правда, одним из недостатков Роуленда, как считал Макс, являлось отсутствие гибкости и неспособность к компромиссам. Может, все дело в этом? При мысли о том, что и у его одаренного друга имеется ахиллесова пята, к Максу вновь вернулось чувство юмора.

– Само собой разумеется, – снова заговорил он, видя, что Роуленд направляется к двери, – принимать подобные решения не просто.

– Да уж, – последовал сухой ответ, и Макс снова почувствовал растерянность.

– Впоследствии мне приходилось жалеть о своем решении – раз или два. Не с профессиональной точки зрения, а с человеческой, так сказать. Я думал, что и Ламартин, вполне возможно, не раз пожалел о своих требованиях.