Салли Боумен - Любовь красного цвета

• Название: Любовь красного цвета
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00635-7

Словно в густом лондонском тумане молодая журналистка Джини Хантер и ее друзья нащупывают нити, ведущие к исчезновению и гибели юных девушек из разных стран Европы. В ходе этих поисков постепенно проступает одна зловещая примета под романтическим названием «белая голубка» – так называется новый сильнодействующий наркотик. Заполучить его стремятся не только зеленые юнцы, но и сильные мира сего. Плата за обладание этими чудо-таблетками высока: это и любовь, и сама жизнь.

---

– Какая чушь!

– Это правда. Именно поэтому так мало талантливых женщин-архитекторов. Именно поэтому женщины – посредственные игроки в шахматы.

– Я блестяще играю в шахматы! Я даже Тома научила.

– И кто же сейчас побеждает, когда ты с ним играешь?

– Ну, он. Но это ничего не доказывает. Том – необычный ребенок. Он не по годам умен.

– Да, он сможет стать умным. Том мне понравился.

– Правда? – радостно повернулась к своему спутнику Линдсей. – О, я так рада! Но, наверное, он большей частью молчал? Когда рядом Луиза, не очень-то поговоришь.

– Да, молчал. Поэтому он мне и понравился. У него хороший вкус в отношении кино. Напомни, чтобы я не забыл отдать тебе для него кое-какие книги. Кроме того, – Роуленд бросил быстрый взгляд в сторону Линдсей, – мне показалось, что он многое подмечает.

– От него ничто не может укрыться, – с гордостью ответила Линдсей. – У него словно какая-то антенна, которая улавливает малейшие сигналы… Здесь налево или направо?

– Налево, – ответил Роуленд. – Проскочили? Ну, ладно, ничего страшного. Поедем другой дорогой. Проезжай мимо фабрики, а после тех муниципальных домов свернешь. Да, вот здесь. Теперь – под эстакаду, мимо стоянки грузовиков и – через площадь. Возле Хоксморской церкви сделай левый поворот. Удивительно красивая церковь, не правда ли? Самая красивая в Лондоне, на мой взгляд. Ее шпиль виден из моих окон, и я любуюсь им, лежа в постели.

Линдсей, никогда даже не слыхавшая об этом чуде архитектуры, резко повернула налево, где ей было указано. Думая о том, как странно, что Роуленд живет в таком квартале – она еще никогда не видела в Лондоне подобных трущоб, – Линдсей внезапно сообразила, что спутник указывает ей на свой дом, до упора вдавила педаль тормоза в пол, и машина встала как вкопанная, заехав одним колесом на тротуар.

– Господи, какая удивительная улица! Какие удивительные дома! – Роуленд с восхищением взирал на кирпичные фасады. Дома были типовой постройки, с глухими оконными переплетами и фрамугами. К двери каждого из них вели несколько ступенек. – Восемнадцатый век. Середина или около этого. Их построили для гугенотов, приехавших сюда после того, как их изгнали из Франции. Они были признанными торговцами и искусными шелковыми мастерами. Это место вообще всегда было чем-то вроде убежища для беженцев. После того как французы покинули этот квартал, здесь поселились евреи, а теперь преобладают бенгальцы. Я спас этот дом. Когда я его купил, он почти разваливался.

– Прекрасный дом, Роуленд.

– Нравится? Внутри, правда, все довольно просто. Он принадлежит мне уже двенадцать лет. Когда я был в Вашингтоне, в нем жили мои друзья. Я так толком и не собрался обставить его как полагается… О Господи! Заводи машину! Быстрее!

Линдсей, которая в этот момент уже выбиралась из машины, в растерянности оглянулась вокруг. Чуть впереди она увидела длинный приземистый «Мерседес» с откидным верхом, из которого появилась высокая красавица блондинка. На улице было темно, и на секунду Линдсей показалось, что это – Джини: такая же фигура, такие же светлые распущенные волосы. Однако Джини ни за что не надела бы такие вызывающие серебристые брюки, черную рубашку навыпуск и черную кожаную, как у мотоциклиста, куртку. Она уж наверняка не вызвала бы подобной реакции у Роуленда, который сейчас испытывал, похоже, только одно желание – побыстрее исчезнуть с этого места.

– Ты, дэрмо! – закричала блондинка с чудовищным французским акцентом. Подбежав к Роуленду, она что было силы ударила его кулачком в грудь. – Свиньа! Я звонью! Я плячу! Я пишю тьебье письма от всего сьердца! И сижю в машинье! И опьять плячу вот такими большими сльезами! Как ты мог так делять со мной! Merde, je m'en fiche, tu comprends![17]

Кривя рот и роняя слезы на свою кожаную куртку, красавица продолжала изрыгать проклятия на своем родном языке. Периодически она била Роуленда в грудь, а тот бормотал:

– Сильви…

В какой-то момент Сильви прервала свой речитатив и обратила внимание на Линдсей, стоявшую возле своего «Фольксвагена». Подскочив с невероятной быстротой к машине, француженка размахнулась и изо всех сил ударила кулаком по капоту машины. На блестящей поверхности появилась заметная вмятина.

– Эй, позвольте… – сказала Линдсей, выдвигаясь вперед.

– Сука! – завопила Сильви. – Английский сука! Ты свороваль мой мужчина! Я тебе покажу, что я думаю об английский сука! И их глюпие машины!

С этими словами она ударила ногой по номерному знаку «Фольксвагена», и тот безобразно выгнулся.

– Какого черта! – воскликнула Линдсей. Она попыталась оттолкнуть Сильви, но промахнулась, поскольку та неожиданно отпрыгнула в сторону.

– Вон отсюда! Уходи! Убирайся домой! – кричал Роуленд голосом, который, наверное, можно было слышать за три квартала отсюда. – Все! Довольно!

Он крепко держал Сильви за талию, приподняв ее на несколько футов от земли. Красотка извивалась и, словно автомат пулями, поливала проклятиями всех и каждого. Уж на что горячий нрав был у Линдсей, но такой темперамент впечатлил даже ее.

– Я умру! – Сильви внезапно обмякла в руках Роуленда. – Я убью сьебья! Я перерьежу сьебье шеьа! Прямо здьесь…

– Не перережешь, – буркнул Роуленд, волоча красавицу вдоль тротуара к ее машине.

– Я убью эта сука, прежде чем уезжать!

– Эта сука – моя жена, Сильви, – рявкнул Роуленд, грубо ставя блондинку на землю рядом с ее «Мерседесом». – Мы поженились вчера. Между нами возникло быстрое и сильное чувство. А теперь – отправляйся домой!

– Та femme? Hypocrite! Menteur! C'est impossible…[18]

– Все возможно. Хочешь, кольцо покажу? – предложил он, глядя на Сильви уверенным взглядом зеленых глаз.

Француженка издала вопль раненой выпи, осыпала Роуленда новым потоком непонятных проклятий, влепила ему оглушительную пощечину и, вскочив в свой «Мерседес», рванула с места.

Роуленд вернулся к Линдсей. Та с открытым от изумления ртом стояла возле своей покалеченной машины. С непроницаемым лицом Роуленд взял ее под руку, увлек за собой по ступеням крыльца и открыл входную дверь. Когда зажегся свет, они увидели на полу в прихожей – прямо под прорезью для газет – целую кучу женских трусиков. Линдсей наклонилась и подняла их. Каких там только не было! Черные кружевные, розовые кружевные, белые кружевные… Она перевела недоуменный взгляд на Роуленда.

– Сильви? – спросила она.

– Вроде она носит именно такие, – ответил мужчина. – Просовывать их в прорезь для газет – тоже в ее духе.

– Черт побери! – выдохнула Линдсей, и они оба расхохотались.

* * *

Они не переставали смеяться, пока поднимались по лестнице и шли длинным коридором к гостиной на втором этаже. Ослабев от смеха, Линдсей рухнула на единственный имевшийся в комнате стул.

– О Боже! – вымолвила она наконец. – Она – просто чудо, Роуленд. Тебе повезло!

– Да нет, ничего особенного, – ответил он, переставая смеяться. Лицо его посерьезнело.

– И часто с тобой такое случается?

– С теми или иными вариациями – да, довольно часто. Два-три раза в год. Уж не знаю, почему так бывает.

Линдсей произвела в уме быстрый подсчет: Макс говорил, что ни одной женщине не удается продержаться рядом с Роулендом больше трех месяцев. «Три месяца – рекорд, – сказал он. – Для большинства предел – месяц». «Интересно, – подумала Линдсей, – сколько держалась Сильви: три месяца или всего один? Впрочем, – тут же одернула она себя, – это не мое дело».

Только сейчас она заметила, что Роуленд проявлял все признаки суетливости. При том олимпийском спокойствии, которое он демонстрировал еще несколько минут назад, сейчас он выглядел возбужденным. Закрыл деревянные ставни на высоких окнах, зажег светильники. Линдсей рассматривала комнату, в которой они находились, и подмечала некоторые ее странности. Гостиная была идеальных пропорций, стены ее были обиты деревянными панелями. В углу – камин, которым, судя по всему, часто пользовались. Однако при этом обстановка гостиной была более аскетичной, нежели в монашеской келье. Помимо единственного стула, на котором сейчас сидела Линдсей, в комнате стоял только заваленный книгами стол и книжные полки на дальней стене. В довершение всего в гостиной не было батарей и стоял арктический холод.

– Здесь – холодновато? – неуверенным тоном спросил Роуленд. – Или мне это кажется?

– Как на Северном полюсе. У меня уже зуб на зуб не попадает.

– Камин! Сейчас я разожгу камин, и станет теплее.

Он принялся складывать в топке щепки, бумагу и поленья, а затем сделал то, что никогда не удавалось Линдсей – развел огонь с первой же спички. Затем Роуленд выпрямился и сделал шаг назад.

– Я думаю, тебе не помешает глоток спиртного, – сказал он. – У меня осталось чуть-чуть виски… Хотя, с другой стороны, ты – за рулем. Тебе еще предстоит возвращаться в Западный Лондон, и…