Салли Боумен - Любовь красного цвета

• Название: Любовь красного цвета
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00635-7

Словно в густом лондонском тумане молодая журналистка Джини Хантер и ее друзья нащупывают нити, ведущие к исчезновению и гибели юных девушек из разных стран Европы. В ходе этих поисков постепенно проступает одна зловещая примета под романтическим названием «белая голубка» – так называется новый сильнодействующий наркотик. Заполучить его стремятся не только зеленые юнцы, но и сильные мира сего. Плата за обладание этими чудо-таблетками высока: это и любовь, и сама жизнь.

---

Летиция была очень сердита, но она оказалась в тупике и ничего больше узнать не смогла. Затем в тот же год умер ее собственный муж, и их старший сын унаследовал состояние. Летиция покинула Луизиану и отправилась погостить к друзьям в Европу, а через некоторое время повстречалась с мужчиной, который стал ее вторым мужем, и осела в Лондоне. Она сказала мне, что время от времени приезжала в Луизиану, но никогда не чувствовала себя там спокойно. И никогда больше она не слышала о Марии Терезе и ее брате. Теперь о той истории напоминает лишь это платье на фотографии. Платье, которое, должно быть, хранится сейчас где-нибудь в запасниках музея «Метрополитен» – тщательно упакованное и пересыпанное нафталином.

Линдсей встретилась глазами с Роулендом, однако тут же отвела взгляд в сторону и принялась рассматривать огонь в камине. Роуленд не произнес ни слова, но женщина чувствовала, что рассказанная ею история глубоко взволновала его как, впрочем, и саму Линдсей, когда она услышала ее впервые. Склонив голову, он внимательно разглядывал фотографии русских платьев. Линдсей со вздохом поднялась.

– Вот такая история любви, – проговорила она. – Необычная история.

– Любая история любви кажется необычной тем людям, которые в ней участвуют, – задумчиво проговорил Роуленд.

– Я уверена в том, что это – история Казарес и Лазара, – сказала она наконец. – Я абсолютно уверена в этом, Роуленд.

– Я тоже, хотя помимо этих платьев никаких доказательств. Однако я, так же как и ты, не сомневаюсь, что это – их история. – Помолчав несколько секунд, он внимательно посмотрел на Линдсей. – И все же ты должна понять одну вещь: даже если мне удастся доказать, что все здесь до последнего слова соответствует истине, этот материал все равно нельзя публиковать. Они, пока живы, не допустят этого. Макс от подобной идеи наверняка будет не в восторге. И я, кстати, тоже. Это их дело, чисто личное. К тому же речь идет о ребенке… Эй, что ты делаешь?

– Беру пальто. Полностью тебя понимаю. Я догадывалась, как ты на это посмотришь. Знаю, о таких вещах прямо не напишешь, разве что намеками, чтобы создать определенный фон. Одним словом, информация заднего плана… Пойду-ка я домой.

– Зачем? Сейчас всего лишь девять. Мы могли бы пойти куда-нибудь поужинать. Я думал… Честное слово, я очень рад, что ты мне все это рассказала, и мне не терпится задать тебе тысячу вопросов, а то и больше.

Линдсей остановилась перед фотографиями горных маршрутов: что ни тропа, то подпись с подробными пояснениями. Глубоко вздохнув, она решилась и с улыбкой положила пальто на место.

– Ты не забыл, что мы женаты, Роуленд? Так, кажется, ты сказал своей подружке? – спросила Линдсей. – Насколько мне помнится, вчера у нас была свадьба, которой предшествовал бурный роман. Отчего бы нам в самом деле не побыть немного образцовыми супругами? Я, пожалуй, сама приготовлю тебе ужин.

11

– А вот это уж лишнее, – озабоченно бормотал Роуленд, спускаясь следом за ней. Его каблуки грохотали по деревянным ступенькам лестницы. – Я серьезно тебе говорю, Линдсей. Я же предупреждал, что не гожусь для домашней жизни. Ты не найдешь здесь ни крошки еды.

– Можешь быть спокоен, найду, – небрежно бросила она ему через плечо. – В таких хоромах – и не найти? Запомни, Роуленд, пища есть на каждой кухне, даже на твоей.

Линдсей не могла не заметить, что ее идея приготовить ужин вызвала у Роуленда некоторую панику. Если верить Максу, женщины, которые задерживались в жизни Роуленда, как правило, на пару месяцев, от силы на три, постоянно вызывались готовить для него и лезли со всякой прочей помощью. Максу можно было верить – он был одним из самых добросовестных биографов Роуленда.

– Послушай, Роуленд, – произнесла Линдсей твердым тоном, снимая с ручки кухонной двери нарядный фартучек, который мог быть куплен кем угодно, но только не хозяином дома, – давай-ка сразу обо всем договоримся. Во-первых, сейчас нас с тобой связывает только работа. Мы с тобой коллеги. Ясно? Ну, уж если сильно повезет, то можем стать со временем друзьями, не более того. У меня нет на тебя никаких видов, никаких притязаний. Я ненавижу тех, кто навязывает себя другим. У меня самой было бесчисленное множество любовников, которые пытались качать права. Так вот, теперь все они относятся к категории бывших.

– Честно? – недоверчиво приподнял бровь Роуленд, заметно повеселев. Он стоял, опираясь на дверь. – Бесчисленное множество, говоришь? И сколько же это?

– Обойдемся без бухгалтерии. – Линдсей полезла в буфет. – Главное то, что манеры у всех в основном одни и те же. В моем случае все обычно начинается с распоряжения купить к ужину вино. Потом оказывается, что я не так одеваюсь. Чуть позже мне начинают говорить, что я неправильно воспитываю сына, и подсказывают, как надо. В конце концов раздается нытье насчет того, что я слишком долго задерживаюсь на работе. И вот тут-то, – взглянула она на него с победной улыбкой, – я обычно спускаю на них с поводка свою свирепую матушку. Она умеет разделываться с этими занудами в два счета.

– Если от них так легко избавиться, значит, нечего с такими вообще путаться, – сурово заметил Роуленд.

Его слова задели Линдсей за живое, однако она, не подав виду, продолжила интенсивный осмотр буфета и серванта. В любом случае этот разговор не был бесполезным: Роуленд больше не казался скованным – наоборот, он находился теперь в приподнятом состоянии духа и даже не против был пошутить. Хозяин дома отыскал где-то и откупорил бутылку вина, поставил на стол две тарелки. Проявив заботу о гостье, он предусмотрительно посоветовал ей поехать после ужина домой на такси. А потом, пока она будет находиться в Париже, он займется ремонтом ее машины.

– Значит, с Сильви у тебя несерьезно? – удалось ей в конце концов задать вопрос на интересующую ее тему. На лице Роуленда отразились сначала удивление, а затем легкая досада.

– Серьезно? Какое там… Зная твое пристрастие к сплетням, можно было ожидать от тебя лучшей осведомленности. Я никогда не вступаю с женщинами в серьезные отношения. Разве твои информаторы не докладывали тебе об этом?

Линдсей сочла за благо прикусить язык и сосредоточила все внимание на кухне Роуленда, которая, несмотря на предельную простоту обстановки, не была лишена какого-то особого, теплого обаяния. Холодильник вполне мог претендовать на звание музейного экспоната, а газовая плита была из тех, что выпускались еще до войны, но вместе с тем пол помещения был выложен прекрасной Йоркской плиткой, а буфет, встроенный в стену кухни, производил потрясающее впечатление. Этот предмет обстановки был просто уникальным. Во всяком случае, Линдсей таких еще никогда не видела. Жаль только, створки его были выкрашены, как и лет сто назад, в коричневый цвет – в чопорном викторианском стиле.

«А надо бы в голубой, – подумала Линдсей. – Сюда отлично подошла бы легкая, размытая голубизна в шведском стиле. Или нежно-кремовый цвет. Тогда на открытые полки можно было бы выставить множество голубых и белых тарелок. И еще большущую вазу полевых цветов. А на пол так и просится циновка. Вообще-то не мешало бы перекрасить всю кухню и обновить обстановку».

– А сейчас позволь мне задать тебе несколько вопросов, – проговорил Роуленд, сидевший за светлым столом из сосны – очень красивым, между прочим, столиком. Он обхватил голову ладонями, запустив пальцы в свои великолепные волосы. – Во-первых, почему раньше никому в голову не пришло сопоставить эти факты и установить между ними связь? Ясно же – эти два платья идентичны. Ведь твою статью опубликовал «Вог» – журнал довольно-таки читаемый.

– Время разное, – коротко ответила Линдсей, продолжая задумчиво исследовать скудные запасы еды в буфете Роуленда. – Моя статья вышла весной 1979 года – через три года после показа русской коллекции Казарес. К тому же появился этот материал в английском издании, а то платье Казарес 76-го года было описано лишь в американском журнале. И если только не положить две фотографии рядом, никто ни о чем не догадается – в самом лучшем случае вспомнит, что видел где-то нечто подобное. Скажи, Роуленд, а яйца у тебя найдутся? – неожиданно спросила Линдсей.

Роуленд деловито заглянул в холодильник и с явным облегчением извлек из него коробку яиц, объявив, что у него имеются также масло и хлеб – еще не зачерствевший окончательно, который, если поджарить его в тостере, вполне может оказаться съедобным.

– Летиция… – задумчиво и в то же время удовлетворенно проговорил он. Его, по всей видимости, вполне устраивало то, что Линдсей взяла все кухонные хлопоты на себя. Впрочем, ей и самой так было удобнее.

– Получается, никто не заметил сходства, – Роуленд явно был захвачен историей Линдсей. – Но Летиция должна была заметить, ведь она всегда интересовалась миром моды, и вряд ли бы она не заметила, что восходящая звезда, парижская модельерша, только-только пробившаяся наверх, представила платье, как две капли воды похожее на то, которое было сшито десять лет назад специально для нее, Летиции.